любовь - не шутка.
Глава 3 Любовь.
Любовь – чистое слово. Сколько поэтов сложили за неё свои буйно-кудрявые головы. Сколько крепких писателей поломало острые перья. Сколько простых, неподготовленных граждан сошло с ума, полезло в петли, легло на рельсы у безымянных поселков, умерло от тоски, от спиртосодержащих напитков, приняло яд, выпрыгнуло из окон, утопилось, застрелилось, зарезалось, задохнулось газом из духовок, вскрыло вены, вырвало волосы, съело землю, расцарапало грудь, поломало ногти. Даже жена немецкого лётчика, случайно разбившегося под Липецком, в процессе переобучения в спецшколе, летевшая с его трупом в Германию, выскочила из того же самолёта. Любовь сокрушает всё сущее. Для неё не существует расстояний, её подручные: поезда, самолёты, почта, интернет, автомобили. Её вечные спутники - радость и боль. Любовь зла, полюбишь и козла.
Сколько таких козлов и баранов поганят каждую минуту это светлейшее чувство. Приспосабливаются, влезают в душу, и топчут её, равняют с грязью. Зло, как черти и сатиры, смеются над потерявшими голову людьми. Это объединительное начало, любовь, пред ней все равны. И Ахмадинежад и Джордж Буш, и негр и скинхед, и Сталин, и Троцкий, и публичная девка, и королева Марго, и Маяковский и Есенин.
Несмотря на однородность определения , различия между любовями всё-таки существуют. Среди прочих называют материнскую, отцовскую, с первого взгляда, со второго, с третьего и т.д. А так же, любовь к материальному обогащению, природе, поэзии, автомобилям, учёбе, работе, дому, городу, музыке, вещам, книгам, к сексуальной магии.
С любовью к Родине на устах воины идут в атаку, терпят нечеловеческие лишения, погибают на чужбине. Последнее, что остаётся у человека, преданного всеми, брошенного в самое пекло истории, это любовь к родной стороне. Доказательством служат многочисленные произведения писателей эмигрантов. Даже генерал Деникин, находясь во Франции, призывал соплеменников, волею судеб оказавшихся за границей, не поддерживать Германию в войне с СССР, 1941-1945гг. Потеряв Родину, по всеразличным причинам, в том числе и добровольно, человек перестаёт ощущать почву под ногами, проваливается в местечковую вату, обезличивается, начинает совершать глупые поступки, бросаться в крайности. Нищенствовать и задирать нос.
Это определение не относится к нашим современным нуворишам, деланным космополитам, содержателям чужих экономик, жертвователям на потусторонние нужды. В их среде царит полное обнищание духа, безыдейность, ты мне - я тебе, рука руку моет, пусть всё летит к чертям, я всё равно вылезу, меня никто не любит, даже жена, все хотят объегорить, разорить и растоптать. С них, настоящих акул подковерной борьбы - берут пример глупые коммерсантики или чиновнички помельче. С этих - ещё мельче и т. д. В итоге народ, общество, так называемая однородная масса, подсаживается на «деньгу». На художественный образ, халявного, длиннющего рубля.
Любые разговоры, от школьника до глубокого старика, отныне ведутся на тему материального благополучия. Тот, кто, кого-то обманул, в том числе государство, и самого себя, признаётся за ловкого хвата, за молодца. Героя коммерческого времени. Хозяина ситуации. Он в теме, вовремя ориентируется в современной рыночной экономике, будущий Ротшильд и Демидов. Этакий Робин Гуд всесоюзного разлива. Лук – компьютер, стрелы - интернет. Ножны - телефон, кинжал - подвешенный язык. Пояс Ульчи - сеть железных дорог и воздушных сообщений. Боевой конь - нефтяные вышки и алмазные копи.
Время пионеров-героев, безвозмездных помощников всех и вся, безвозвратно ушло. Через дороги, бабулей, уже не водят подростки, а рвут их сумки с бедными харчами и пенсией. Место в транспорте не уступят, за редким исключениям. Обхамят, обматерят, поскорей старая прибирайся. Нечего по поликлиникам древние кости носить. Дров не наколют, воды не принесут. Только за мелкие деньги. Вот такой прыжок от семидесятилетнего «всё включено», до - «в своей стране посторонние люди».
Трогательно и умильно, видеть школьников старших классов, апологетов движения «наши», прозомбированных какими-то «якеменками». Это имя станет нарицательным. Верными служаками - лизоблюдами молодёжных дел, безмозглые конфеты, в одинаковых обёртках. Это ли право на самоопределение? Покажите их выбор. Что же на самом деле они выбирают? Если не будем объединять молодёжь, мы её потеряем. Правильная постановка проблемы. Но на каких основаниях? Где система школьного отдыха-труда, существовавшая в «застойные» советские годы. Кому распродали за копейки пионерлагеря и дома отдыха. Куда делся весь имущественный фонд, этих, некогда могучих образований? Кто там отдыхает или «работает» теперь? Интересно посмотреть. Откроем ворота лагеря пионеров - со звёздами на решетках. Где поднимали красный от крови рабочих флаг, теперь бани, шашлычные, бильярдные, гостиницы, публичные дома. Всё лучшее - детям. Детская, первая, самая запоминающаяся, трогательная любовь, отправлена в утиль истории. Ведь наивно думать, что у советских детей не было таких прекрасных чувств. Что это были зомби в красных галстуках.
Страсти бушевали и не шуточные. Поцелуи после отбоя, обычное дело в старших отрядах. Хождение и общение друг к другу в палаты, по ночам, когда вожатый уснёт. Вопрос: кто твои родители и сколько получают, не стоял. Внутренняя и внешняя красота, общие привязанности, интересы, играли главенствующую роль. Строгая дисциплина, на уровне подсознания, не давала распускать руки во время конфликтов между детьми. Отсутствие межнациональной розни создавало благоприятную атмосферу в целом. Спортивные мероприятия, закаливания, зарядка, плавание, шахматы, настольный теннис, всё шло в общую копилку душевного и физического здоровья. Правильное, своевременное питание, давало силы на дальнейшее совершенствование пионерской системы.
Да, не было молельных комнат или церквей, но пионерские герои заменяли их с лихвой. Если на шее пионера висел православный крестик, это не возбранялось, старшие относились с пониманием. На собраниях песочили только за нарушение дисциплины. На перевоспитание, как правило, привозили одного, двух мелких хулиганов. В общей массе идейных школьников, они, как правило, не перерождались, но и статистику старались не портить, поскольку рычаги давления, детские комнаты милиции по рекомендации начальника пионерлагеря, могли запросто отправить сего отпрыска в колонию для малолетних преступников.
Сам директор всего этого хозяйства, был или перезрелым комсомольцем, или молодым партийным работником, с обязательным педагогическим образованием. При отсутствии оного, для местных кадров проводились лекции и семинары, где подробно разъяснялись задачи и перспективные направления, в воспитании советской молодёжи.
Вожатыми могли быть не только адепты комсомольского значка, но и профсоюзные деятели, а в случае с ведомственными лагерями, всевозможные товарищи в погонах. В поездках за рубеж, по обмену школьниками, например в Болгарию, где в плане отдыха на море у нас всегда были сильные позиции, детей сопровождали невидимые сотрудники спецслужб. Они не высовывались, сидели тихо – спокойно, попивали коньячок в своих каморках, и подростки про них ничего не знали. До поры, до времени. Но какие-то ЧП, выходящие наружу, как правило, случались крайне редко, вследствие высочайшей организации отдыха.
Ни минуты свободного времени для пионера не предусматривалось, только после отбоя, когда сигнал прорычал хриплый репродуктор, можно было лежать на кроватях-решётках, переговариваться и по-мелкому шалить. Мальчики жили отдельно от девочек. Уборные тоже были разные, но питались и умывались в бесконечных рядах белых раковин - вместе. Одинаковая одежда, зарницы, всеразличные построения по малейшему поводу, стенгазеты, кружки, библиотеки, правильные экскурсии,- кумачовая вакханалия, настолько кружили детям головы, что некоторые плакали в конце смены, и клялись обязательно приехать в следующем году. Это действительно было замечательное, любовное время. На месяц, а то и на три, маленький строитель коммунизма в отдельно взятой стране, забывал все детские страхи, школьные перегрузки, надоевших учителей, а некоторые - и недалёких родителей.
Чувство локтя, первая влюблённость в девочку из соседнего отряда, условная отдалённость от дома и домочадцев; даже самый забитый ребёнок с вечными зелёными соплями и худеньким тельцем - в чем душа держится, к концу смены преображался до неузнаваемости. Это был уже не гусёк, но полу - прекрасный лебедь. Его клетчатый чемодан не звал на помощь. Он уже почти на равных говорил с мальчишками заводилами. Он выдержал, не сбежал домой, не попросил навещавшую его бабушку разобраться с хулиганами, не наябедничал вожатым. Да, слёзы были, куда без них на природе. Но их никто не видел, благо имелось потайное место. Плакать в беседке у забора куда приятнее, чем на виду. Главное - подальше от девочек. Терпеть, стиснув зубы.
Домой придёт совсем другой человек. Конечно, его не будут бояться подростки и собаки, но в дворовую футбольную команду путь открыт. А там, была, не была, прорвётся, первый раз даст сдачи, получит сильнее, но немного зауважают. Живьем закопает котёнка. Препарирует острым осколком стекла крысу. Стырит мелочёвку с блюдца в булочной, оставленную честным человеком. Искурит первую сигаретку не в затяг, стошнит себе под ноги, и уже спокойно может проходить мимо старших ребят. Они только отберут деньги на обед, бить не будут. Тайна, осветившая дальнейший путь школьника, останется с ним навсегда. Настоящая загадка природы, реинкарнация в столь юные годы.
продолжение следует. подписывайтесь