-Это совсем не моя находка. Мне про неё один человек рассказал.
-Что за человек? – спросил Фёдор.
-Да хороший человек. Только не повезло парню. Он слепой.
-Жалко, - вздохнула Ольга. – Как же он тогда нашёл для тебя то место?
Уважаемые читатели! Те, кто уже знаком с каналом Либерио, скорее всего, поняли: здесь – продолжение истории Фёдора Найдёнова из рассказа «Лозовиха». Для тех, кто случайно впервые открыл мой рассказ: Фёдор – обладатель наследственного дара, позволяющего ему видеть умерших и разговаривать с ними. Волей случая Фёдор стал кладбищенским сторожем, вот тогда-то и началась эта история…
-Сейчас расскажу. Надо было сразу, а я решил сначала сам проверить. Виноват. Был не прав. Как раз для вас история. Нормальные люди в неё не поверят.
-Ты не тяни кота, Гробокопатель. Рассказывай давай.
-В общем, его зовут Иваном. И ему снилась война…
Начало рассказа здесь.
РАССКАЗ ИВАНА.
…Мне снилась война.
Сначала реже, потом – каждую ночь.
Сны были реальны, почти осязаемы. Реальны настолько, что я даже во сне боялся остаться там навсегда.
Странно. Я учился на факультете информатики и никогда историей не интересовался. От слова «совсем». А тут вдруг – такие сны.
Во сне я точно знал, что идёт сорок третий год. Май, зелень, птичье пение в лесу – и война.
Я был разведчиком. Наверное, хорошим. Хотя, как и в реальной жизни, мне был всего 21 год. Только за спиной была совсем другая жизнь.
Я окончил школу и больше ничего не успел.
Началась война.
Помню, как мы ходили всем классом в военкомат. Девочки некоторые тоже просились на фронт.
Со мной всё случилось быстро. Узнали, то занимался спортивным ориентированием, что дед у меня лесник – так я оказался в разведроте.
Разведка – глаза и уши роты, батальона, полка. Наблюдение, поиск, налёт, засада, разведка боем… Был дважды ранен. Награждён медалью. Вернулся в строй, уже в другую часть. Я точно знал, что всё это было со мной. Кстати, там меня тоже звали Иваном.
Каждый раз сон заканчивался одинаково. Кто-то окликал меня по имени, я оборачивался, видел яркую вспышку – и просыпался.
Что происходило потом? Меня снова ранили? Или убили? Я не мог заглянуть за вспышку.
Однажды я спросил у мамы, кто из наших родственников не вернулся с войны. Их оказалось несколько, но среди них не было Ивана. А может, это были не мамины предки, а моего отца, которого я не знаю?
По ночам у меня болели глаза.
Я скрывал это от мамы.
Мама и так ругалась, что я всё время сижу перед компом.
-Иван, оторвись хоть ненадолго от монитора! Испортишь зрение!
-Я работаю над курсовой.
Я и правда писал курсовую. Но не только. У меня всегда было открыто несколько вкладок. В последнее время одна из них всегда посвящалась войне.
Сам не знаю, что я пытался найти. Я вбивал свои имя и фамилию на сайтах памяти, даже просчитал, в каком году должен был родиться, чтобы в мае 43-го мне был 21 год. В первый раз было страшновато – всё казалось, что сейчас комп выдаст мою фотографию. А под ней – дату смерти: май, 1943 год. Но этого не случилось. Меня не было среди тех, чьи данные были внесены в списки. Имя-то обычное, зато фамилия редкая. А без неё нельзя – мало ли в той войне погибло Иванов…
А может, я не погиб? Может, я был ранен тогда, в мае 43-го? И потерял зрение?
Но меня не было и среди выживших…
-Ваня, пора в университет! Просыпайся!
-Мам, я уже проснулся. Но ведь ещё рано! Можно, я ещё полежу?
Как это рано? Уже половина восьмого! Даже если тебе ко второй паре – всё равно пора вставать!
-Но ведь ещё темно!
-Темно? Ваня, что с тобой?
-Ничего. Мне показалось, что темно. Сейчас включу свет.
-Какой свет? Иван! На улице солнце! Ты что, не видишь?
Я действительно не видел.
Потом всё было трудно.
Недели обследований. Врачи, разводящие руками.
Академический отпуск в университете. Не очень понятно, смогу я из него выйти или нет.
Мама боролась за то, чтобы смог. Как умела и как позволяли средства.
Комп тоже помогал – голосовым поиском и аудиопрочтением найденных файлов.
Мне по-прежнему снилась война. И глаза тоже болели. По этой боли я научился понимать, что скоро утро – глаза начинали ныть перед рассветом. Странно, что я не обращал на это внимания раньше. А теперь я просыпался и спрашивал у своего телефона, который час, и во сколько сегодня восход солнца. До него всегда оставалось 15 минут.
Потихоньку исчезали друзья.
Их я не винил. Им было сложно общаться со мной таким, каким я стал теперь.
Незрячим инвалидом. Человеком, живущим в темноте.
Однажды темноту нарушила Ксюха.
-Ваня, у нас гости, - громко сказала мама. Как будто я был не только слепым, но и глухим. – К тебе пришла Ксюша.
Не надо думать, что от Ксюхиного появления темнота расступилась. Светлее стало только внутренне – надо же, приехала и сразу пришла навестить.
Ксюха помогла маме приготовить чай. Мама не стала сидеть с нами. И мне предстояло одному вести «светскую» беседу так, чтобы не выдать отчаяния.
-Как дела в университете? Успешно сдала сессию, как обычно?
-Конечно.
-У тебя каникулы?
-Да.
-Надолго приехала?
-Я тебе уже надоела?
-С чего ты взяла?
-Ну, так ещё надоем. Я перевелась в твой универ.
-Зачем? А муж?
-Я с ним развелась. Без комментариев.
Ксюха была моей одноклассницей. Мы с ней вместе поступали в МГУ, но я провалился, а у неё получилось.
На втором курсе Ксюха выскочила замуж за москвича. Из нашего города на свадьбе никого не было. Не то, чтобы не поехали – никого не приглашали. Свадьбу видели только на фото в Инстаграме. Это было прошлым летом.
-Хорошо. Тогда ты тоже - без комментариев.
-Я и не собиралась тебе ничего рассказывать!
-Я не про рассказы. Я про то, чтобы ты ничего не спрашивала.
-Ну, этого я тебе не обещаю. Я ведь любопытная.
-Любопытной Варваре…
-… на базаре нос оторвали!
Это мы так с Ксюхой общаемся с первого класса.
Потому, что она была моим лучшим другом. Не девушкой, не подружкой, а лучшим другом.
А от лучших друзей скрывать нечего. И я стал рассказывать Ксюхе о войне.
Про разведроту. Про звание старшины. Про первое ранение. Про второе.
Про госпиталь рослее второго ранения.
Это была тяжёлая контузия, хотели комиссовать. Я не сдавался.
Я очень долго пробыл тогда в госпитале. Меня всё не хотели выписывать, всё проверяли и проверяли, смогу ли я снова быть разведчиком. Ведь что для разведчика главное? Выдержка, терпение, спокойствие, самообладание. А тут – контузия.
Последние два месяца перед выпиской я работал в госпитале писарем.
Я там не только лечился и работал. Я там всерьёз влюбился в медсестру Таню.
Настолько серьёзно, что, когда меня всё-таки отправили снова на фронт, мы с Таней вместе покинули госпиталь.
Я ехал в новую часть. Таня – домой, к своей маме. Потому, что на войне не место беременным женщинам.
-Понимаешь, Ксюха, я уверен, что все мои сны – не просто так. У того Ивана, который там, в 43-ем, родился сын. Ну, или дочка. И я – его потомок. Не смейся.
-Я не смеюсь. Надо понять…
-Что?
-Почему именно сейчас? Что вас друг к другу толкнуло?
Об этом я не думал. Я даже не мог вспомнить, когда в первый раз мне приснилась война.
-Надо вспомнить, Ваня. Вспомнить и выяснить всё, что вас связывает. Только так мы сможем в этом разобраться.
-Ну, разберёмся. И что?
-Я не знаю. Но, раз ты ослеп из-за этих снов – значит, причина в той войне. Надо найти того Ивана.
-Да я пытался!
-Как?
Я рассказал Ксюхе о своих поисках.
-Значит, надо искать по-другому. Ищи его через свои сны. Запоминай детали. Любые, пусть самые мелкие. В сорок третьем военные действия как раз в наших краях разворачивались. Давай договоримся так. Я буду читать всё, что смогу найти, о тех событиях. А ты мне рассказывай свои сны со всеми подробностями, вдруг я услышу что-то похожее. Идёт?
Может быть, всё, что говорила Ксюха, было полной ерундой. Но я согласился.
Продолжение здесь.
Жду ваших комментариев, критики и предположений)))