О.Иванов
Отрывки из дневника человека, много лет наблюдавшего за жизнью необычных существ в Новгородской области.
Вытащил нас тогда из болота, как оказалось, Александр Петрович Комлев, который жил рядом с авдошками и изучал их. Было ему тогда 40 лет. Окрестили мы его “профессором”. <...>
Он был среднего роста, крепкого телосложения, Лицо красивое, волосы черные, кудрявые, с залысинами. Лоб большой. Глаза карие, выпуклые. Нос с горбинкой. Выделялись крепкие ровные зубы. Лицо было смуглым. Из одежды он часто носил серый шерстяной свитер с серыми брюками. Брюки заправлялись в сапоги, резиновые или кожаные. В холодные летние дни носил кожаную куртку со змейкой, уже довольно стертую. В дождливую погоду надевал серый плащ. Часто ходил без головного убора или носил берет неопределенного цвета. Когда уезжал куда-нибудь на север, надевал тоже кожаную куртку, но теплую.
Он был 1920 года рождения и сейчас ему было бы 76 лет. По его словам, был он в 1953 году репрессирован и осужден за то, что работал в институте, не принося пользы для народного хозяйства страны. Видимо, еще с молодости увлекался “снежным человеком”.
Город, где он жил, вероятнее всего был Ленинград. А “зона”, где отбывал срок, — лесоповал в Архангельской области. Не отсидев свой срок, бежал, увидев следы “снежного человека”. Если ему удался побег (это мое предположение), то ему не стоило труда скрыться в лесу навсегда. Он же в нем был, как рыба в воде.
Про себя он говорил иногда, что он еврей по национальности, строитель по необходимости.
Мне еще в молодости было ясно, что он живет в дружбе с авдошками. Он мне говорил, что авдошки постепенно привыкают к человеку, о чем я не знал и нигде не читал.
А вот видеть это пришлось. Он так досконально знал их жизнь, повадки, места обитания, что мне казалось, что он мог даже управлять их поведением.
Например, когда в этой семье ушел самец, а потом стала болеть и самка, он уехал в Коми, где нашел самца для младшей дочки-самки в лесу, а сам, оказавшись в роли свата, увел двух самок, старую и молодую, на восток, где и народилось на свет дите, которое Александр Петрович нарек Снежком.
В начале восьмидесятых годов, когда “профессор” умер, авдошки, второе поколение, вернулись на несколько лет в “горнецкий треугольник”, где мы с женой на краю Лушина болота видели их.
Был он человеком сверхъестественным. Приведу хотя бы такой пример. Весной на болоте увидели гадюку. Она вылезла из-под хвороста погреться. “Профессор”, подойдя к змее, медленно начал подносить свою руку к ней, все ниже и ниже. Гадюка извивалась от жары, а уползти не могла. Когда он убрал руку, она ушла в хворост.
Все летние сезоны Александр Петрович питался только съедобными лесными растениями, которых знал он множество. Он был вегетарианец. Летом из продуктов ничего не покупал, а зимой не ел мяса.
Часто в летнюю пору “профессор” уезжал в северные районы в поисках новых семей “снежных людей”. У него в самодельной палатке я видел тетради, куда он записывал свои наблюдения. Вероятно, за 20 лет их накопилось много.
Летам 1976 года я уехал в командировку в город Пермь. Когда приехал домой, то узнал от Павла Никифорова, что “профессор” умер. Хоронила его больница как безродного. Тогда Павел и Толик работали вместе на заводе “Ударник”. Они-то и узнали, где он захоронен. Над могилой поставили крест. Потом кладбище расширилось, и на этом месте появились новые оградки, а могилы “профессора” уже нет.
Перед смертью он, рассказывают, сидел около моего дома на скамейке и хотел мне передать старую черную сумку, в которой были записи. Но узнав, что меня нет, он ушел в лес. Павел Никифоров хотел взять сумку и передать мне, но Александр Петрович отказался.
Я считаю, что в “горнецком треугольнике” где-то у него был сделан тайник, в котором спрятан архив и останки одного из авдошек из Настиной могилы.
Я, конечно, долго обижался, что “профессор” мне ничего не оставил, ведь могилу Насти нашел я. А он унес останки в тайник. Я искал тайник 20 лет и бросил (сколько можно).
Вот тогда я и решил рассказать о некоторых наших встречах с “профессором” Александром Петровичем Комлевым и семьей авдошек, за которыми я тоже долго ходил по лесам и болотам, наблюдая их жизнь.