Первые главы моего романа "Егерь". События происходят в советские годы и близки тем, кто вырос в Союзе. Поколению, выросшем на молочном коктейле, бисквитных пирожных за 22 копейки, героях "Школьного Вальса" и "В моей смерти прошу винить Клаву К". Все тем, кто был случайным и неслучайным свидетелем и чернобыльского взрыва, и афганской войны, когда наших сокурсников забирали прямо со студенческой скамьи туда, откуда многие не возвратились.
История любви, победившей время...
В общем, про жизнь как она есть. Читаем? Если будет интересно, буду публиковать дальше
"ЕГЕРЬ"
Предисловие
20 июня 1986 года, 18:32. Гора Яфсадж.
Остались в живых только я и таджик Расул. Жара, вонь, настырные черные могильники кружат прямо над головой, издавая чудовищные звуки. В сумерках я то и дело теряю сознание, пока Расул тащит меня по горячим камням в сторону света. Я судорожно сжимаю в руках оторванную в бою ногу. Кто знал, что нога отдельно от тела может столько весить! Каждый раз, когда нога выпадает из рук, Расул останавливается и ждет, пока я ее найду.
Он что-то бормочет на своем. «Ту метавонӣ. Ту метавонӣ”...
Здоровая нога больно бьется о горячие камни. Глаза мои залиты кровью, я плохо вижу. В разреженном горном воздухе усиливается гул. Главное, не потерять ногу и доползти до людей. Только бы выжить, только бы выжить. Голова наливается тяжестью, какое-то смутное воспоминание пытается пробиться сквозь затуманенное сознание.
Вижу мамины руки, она прикладывает к моей разбитой коленке лист подорожника… В тот день в далеком детстве я упал с дерева в церковном дворе и поранил ногу. Что я делал в церкви?
- Ту метавонӣ, ты сможешь! – сквозь нарастающий в горах тревожный гул слышен крик Расула.
Я не понимаю, это он мне кричит или себе. Расул отчаянно тащит меня по горячей горе. Мне кажется, я слышу скрежет его зубов. Могильников становится все больше и больше. Я держусь изо всех сил. Грудь распирает ноющая боль, в висках стучит, гора полыхает ярким пламенем. Где-то далеко воет сирена.
Глава 1. Человек и Филин
Я проснулся в холодном поту, судорожно нащупав влажную простыню. Опять этот сон. Каждую ночь я выпиваю двойную дозу снотворного, чтобы не слышать этот повторяющийся ночной гул. Но снотворное не работает. Сердце опять колотится так, будто просится наружу. «220», - определил я автоматически. Я научился измерять свой пульс давно, еще на той войне. В темноте нащупал деревянный костыль. Холодное дерево привело меня в чувство. Лунный свет осторожно пробирался в комнату, очерчивая узкую световую дорожку. Я кое-как доковылял до окна, открыл форточку и глубоко вдохнул лесного воздуха...
Тихо. Тридцать лет я слушаю эту оглушительную тишину. Тихо настолько, что я слышу, как тяжело дышит ночной лес. Я наслаждаюсь этими недолгими мгновениями перед рассветом. Еще несколько минут, и начнут галдеть бестолковые бакланы. Птичий гвалт по утрам похож на лесную перепалку, как будто бы каждая пытается опередить другую, торопясь поделиться ночными сплетнями. Совсем скоро солнце поднимется над лесом и начнет просвечивать его изнутри как на рентгене.
Я сел на подоконник, скрутил самодельную папиросу и закурил. Закашлялся от жгучей махорки. Я не курю фабричные сигареты. Их дыма не хватает, чтобы погрузить мое больное сознание в едкую тьму. Крутить махорку меня научил Расул. Помню, как на «учебке» он ловко соорудил мою первую армейскую папиросу. На войне курили все и всё. Когда заканчивались запасы джарса, в ход шла вся трава в округе. Обкуренные, мы уже не разбирали ни запаха, ни вкуса. Имел значение только дым. Он моментально проникал в мозг и накрывал лишние мысли плотным навесом.
Мои мысли прервал громкий шелест крыльев. Это лесной филин, Гамлет. Он грузно опустился на подоконник и двусложно заухал, привлекая к себе мое внимание.
- Ну, здравствуй, дорогой! Давненько ты ко мне не прилетал!
Гамлет живет в дупле самого старого дуба на дальней лесосеке и прилетает ко мне только в исключительных случаях. Он всегда чувствует, если со мной что-то не так.
Филин вопросительно наклонил свою голову на шарнирах. На меня уставились два круглых неподвижных красных глаза.
- Нога окаянная, ноет как живая, - пожаловался я, показывая глазами на безжизненную культю.
Отсутствующая правая нога не дает мне покоя с тех самых пор, как ее ампутировали. Она будто отказывается принять факт своего физического отсутствия. Я просыпаюсь по ночам от жуткой боли, все тело простреливает электрическим током.
Такие боли называют фантомными. Мозг, запомнивший, что на месте обрубка когда-то была здоровая нога, посылает в это место импульсы. Не найдя выхода, они простреливают болью все тело и пробивают током каждую клетку моего надломленного организма.
- А ты слышал, Гамлет, что после смерти человеку предоставляется еще один шанс вернуться и прожить еще тридцать три года?
Филин неуверенно потоптался на старом подоконнике.
- Правда есть одно условие – нужно исправить одну допущенную при жизни фатальную ошибку. А вот это задача.
Мы сидели на подоконнике, человек без ноги и лесной филин. Ни у меня, ни у него в этом лесу никого нет. Впрочем, есть еще собака по кличке Аяла. Это моя вторая Аяла, первую я потерял давно, на афганской горной заставе.
Продолжение следует...