Бессмертие должно быть идеальным.
Ресторан назывался «Яблони в цвету». Ох, как это было красиво! На стенах – изображения яблонь. Естественно, цветущих. На скатертях – те же розовые цветы в самом центре стола, вышитые, кажется, вручную. На официантах – юбки либо брюки светлых тонов и с теми же розовыми цветами. Ветка цветущей яблони была изображена и на папке с меню. Александру все это очень понравилось. Он был тепло встречен администратором и решал, где лучше занять место. Вариантов было несколько. Один соответствовал желанию человека побыть в одиночестве – этот столик находился поодаль от других, возле окна, выходящего в довольно скучный двор, где, как его тут же уведомили, росла настоящая яблоня. В это время года она, естественно, не цвела. Другой вариант не исключал случайного знакомства - рядом расположилась небольшая компания, обсуждавшая какие-то интересные события. Третий вариант наиболее соответствовал его настроению – окно выходило на улицу и он мог видеть всех подходящих к ресторану людей, а именно это ему и было нужно, а за столиком рядом расположилась интересная пара - пожилая печально одетая женщина и бодренький молодой человек, который, рассказывая о чем-то, все время подскакивал. Александр сел за пустой столик и тут же решил посмотреть меню. Открыв папку, он вновь был приятно удивлен – там красивым шрифтом, буквально переливающимся разными цветами, было напечатано:
«Яблоневый цвет»
Дарит вам привет!
И незабываемый
Вкусный наш обед.
Стихотворение ему понравилось. Он подозвал администратора и спросил, чье это произведение.
- Авторское, - ответил тот.
- А кто автор?
- Он скромен. Не желает огласки.
- А не вы ли?
- Я. А вам понравилось?
- Очень.
- Я рад. Вы уже ознакомились с меню? Позвать официанта?
- Да, пожалуйста. Он поможет мне выбрать.
Неожиданно к Александру обратился молодой подпрыгивавший человек.
- Мужчина, обязательно возьмите солянку. Мы в восторге.
- А она без картошки?
- Разумеется. Она – то, что надо, - заметила его пожилая спутница.
Другой бы подумал – возможно, мама. Или бабушка. Или тетя. Но Александр знал, что и не мама, и не тетя. Эта пара была ему очень, очень интересна. Конечно, он пришел сюда не ради них. Главная его цель была совершенно другая. Просто так вышло, что можно совместить приятное с полезным. И он решил продолжить разговор.
- А вот блины с лососем… Наверное, это тоже интересно.
- Мне показалось, что они слишком жирные. Я видела, - тут же откликнулась женщина.
- А что вы брали на второе?
Молодой человек с восторгом отозвался о рыбных котлетах.
- Никогда таких не пробовал. Они со сливочным маслом внутри и с креветками. У меня мама любила готовить рыбные котлеты. Но таких не делала никогда.
В воспоминании о маме явно слышалась печаль. Значит, он не ошибся и мамы у парня уже нет.
Александр и правда решил последовать их совету и сделал такой же выбор. В зале послышалась тихая музыка. Конечно, Шопен. Вообще обстановка здесь была очень теплой, радушной, и это ему понравилось. Приятно удивило, что на блузке подошедшей к нему официантки было написано – Анна. Вышито розовыми нитками.
- Вы знаете, я как будто в райский сад попал. У вас тут что, всегда так чисто и красиво?
- Конечно. Мы свой ресторан любим. А какие у нас вечера бывают замечательные! Артисты иногда приходят. Художники работы свои здесь показывают. Вон на той стене выставки делаем. Людям нравится. Смотрят, обсуждают. Писатели приходят часто, спорят тут. Шум иногда такой стоит! Но мы не возражаем. Наоборот. У нас тут как клуб. По интересам.
- Так ведь и драки наверняка бывают?
- Драки… Нас ведь в городе уважают. Так что… Пьяных драк так точно не бывает. А какие-то недопонимания… Так этого везде полно. Вот поэт пришел однажды свои стихи читать. Ох, простите, я ваш заказ отнесу.
Александр стал ждать, когда она вернется. Но тут ее эстафету подхватила пожилая женщина.
- Времена старые возвращаются, и слава богу, - сказала она. - Раньше, например, где слушали того же Вознесенского, Ахмадулину? В кафе на Тверской. На Горького. А чем этот ресторанчик хуже? А вы – любитель поэзии?
Александр признался, что да. Тогда женщина стала рассказывать ему об эпизоде из своей молодости, когда она работала в отделе культуры областной газеты. К ним обратился паренек, который работал в котельной завода отопительного оборудования. Он пришел в редакцию весь черный, неряшливо одетый, грязный, с выбитыми передними зубами. И с порога начал читать стихи.
- Понимаете, я до сих пор помню первые четыре строчки. И сейчас прочту.
Она развернулась так, чтобы не сидеть к Александру боком. Ее спутник сделал то же самое. И зазвучало:
Подъемный кран. Нога его
Стальная холодна.
И улица Нагаева
Из-под нее видна.
Улица Нагаева – это в Магадане. Паренек, оказывается там родился. А потом зазвучало стихотворение про птичку на заборе. И, господи, как это все было замечательно!
А между тем весь зал обратил внимание на выступление дамы. Но еще большее внимание было приковано к администратору, который огромными шагами, словно кенгуру, пересек пространство и оказался рядом с женщиной.
- Господи, где, где вы их взяли? Я ищу их много лет. Всю жизнь. Вы – Анисья? У вас – моя тетрадка?
Однажды Александр услышал выражение – оглушительная встреча. Тогда ему эти два слова показались взаимоисключающими. И вот сейчас он стал свидетелем именно такой встречи. Женщина не стала задавать лишних вопросов. Она сразу все поняла и, кажется, была очень рада. Но осталась относительно спокойна – можно было подумать, что эта сцена не была для нее неожиданной. Почему?
- Тетрадка ваша осталась в редакции. Я сдала ее в архив. Так полагалось. Я тогда быстро оттуда уволилась. Может, может, она там сохранилась. Хотя столько лет прошло…
Она призналась администратору, что до сих пор помнит его стихи. Многие. Особенно про Магадан. Особенно про некоего всемогущего человека, который якобы умел заглядывать в будущее. Александру становилось все интереснее и интереснее. Он старался не пропустить ни одного слова, ибо с этих минут начиналась именно та тема, которая вызывала его особенный интерес к этой парочке.
- Да вот и я не все помню. Знаете, сколько было передряг жизненных. Я ведь только вот когда женился, обрел какую-то устойчивость. А тот стих… Кажется, последние строчки еще могу воспроизвести. И то потому, что это его собственные строчки. Того целителя. А это, думаю, далеко от поэзии. Но я оставил. Они ведь не портили мой стих. И это – как дань уважения человеку, который наверняка сейчас уже осваивает это будущее.
- Ах, прочтите, прочтите!
Женщина вся превратилась в слух.
- Пройти по стрелке часовой как по спирали.
А дальше – в омут головой! Хоть нас не ждали.
Или – не звали… Забыл.
- А перед этим? Перед этим что? Какой посыл? Не помните?
- Нет.
- Ах, как жаль, что ничего там не сохранилось! – с досадой воскликнула она.
- Так – может быть, вы же сказали.
- Ну да. Ну да. Может быть.
Александр усмехнулся – она явно прошерстила весь редакционный архив. Он занес эти строки в свою записную книжку – их ведь надо будет передать в неискаженном виде. И принялся за обед. Все действительно было очень вкусно. И когда в ресторан нагрянули мы, посоветовал нам взять на обед то же самое.
- И когда ты будешь раскрываться? – спросил у Александра Андрей.
- Да прямо сейчас. При вас. Только вот хочется еще кухню обследовать. А давай вместе.
Андрей первым отправился на кухню. Александр задержался в подсобных помещениях и, не найдя никаких страшных грехов, появился в святая святых ресторана – вслед за Андреем. Повар и его помощники смотрели на них с недоумением и, не успевая за быстрыми движениями проверяющих, пытались сказать, что вход сюда посторонним нежелателен.
- А вы не ворчите, не ворчите, а знакомьтесь, - приветливо сказал им Андрей. – Владелец вашего ресторана. Руководивший им всегда на расстоянии. На удалении. Из-за…
- Из-за рубежа, - подсказала вошедшая на кухню Анна.
- Из-за крайней своей занятости, - договорил сам Александр.
- Так вам у нас понравилось, Александр Витальевич? – нисколько не смутившись, спросила Анна.
- От всей души вам большое спасибо. И за обед, и за стихи тоже. И за всю эту атмосферу у вас теплую.
- Дружественную, - вставил администратор. – Только ходят слухи, что нас скоро закроют. Что именно от вас шло такое решение.
- Не скрою. Была такая мысль. Сократить количество ресторанов и открыть новые молодежные центры отдыха. Но вы очень гармонично соединяете в себе все.
Тем временем мы с Ниной подсели к Нюсе с Гариком. Нам быстро принесли те же самые блюда, которыми они, как сказал Александр, восторгались.
- И куда мы едем? Небось, по нашим следам. А мы, между прочим, направляемся к истокам Поэта. Будем изучать – где родился, крестился и прочее. Это для нас очень важно.
- Для нас тоже, - парировала Нюся.
- Возможно. Только мне ведомо то, чего неведомо тебе. Вам обоим.
- Не скажешь?
- Пока нет.
- Так у тебя там в деревне можно будет остановиться?
- Можно. Если захотите.
- Да захотим. Куда уж деваться-то. Я так понимаю, все карты уже давно раскрыты. Только моя вам еще неизвестна. Но загадка такова, что я сама не могу ее разгадать. Думала – вот-вот все откроется. Ан нет!
- И алхимики так думали…
- Да причем тут алхимики?
Гарику становилось все интереснее. Чувствовалось, что он без энтузиазма воспринял новость о поездке в какую-то глушь. Вероятно, ему уже хотелось домой, к отцу, к своим друзьям. И общаться со своей старой спутницей не каждый день и уж тем более не каждый час. А тут он словно проснулся.
- Алхимия? Мой знак связан с алхимией? Но это же классно! Только я чего-то боюсь. И папу давно надо известить, что со мной. А то он, неровен час, в милицию заявит.
А я сидела и все поражалась. Написала ведь уже десять глав, а действие все запутывается и запутывается. Уму непостижимо! А уж когда узнала про старый стих администратора, вобравший в себя строки, которые любил повторять какой-то магаданский провидец, так и вовсе обрадовалась – жизнь становилась все интереснее. Но и опечалилась – тайна оказывается какая-то безразмерная. Вот еще и магаданский маг выплыл – и все с тем же спиралевидным знаком. И администратор – так ли он прост, как кажется? То есть – тем ли он кажется, кем является на самом деле? Мне впервые пришла мысль о целом обществе таких вот людей, которые ищут. Причем не порталы, дольмены и прочие загадочные и довольно опасные места на нашей живой и красивой Матушке-Земле. Нет, они пытаются любыми путями прорваться в будущее, презрев годы и расстояния. И остаться там на века. Этому посвящаются жизни. И мне показалось, что с этим обществом я встала на правильный путь. Интересно, а сама для себя я хотела бы этого? Такое понятное желание. Но от него веет холодом вечности. Оно как бы покрыто льдом эгоизма. Льдом сродни арктическому. И мне, которая убеждена, что нас спасет лишь всеобщая доброта и любовь, пережить такое будет не под силу. Только вот не путаю ли я вечность и бессмертие? В них есть много непонятного. И не зря великий Николай Федоров утверждал, что человечество переживает сейчас лишь свое детство. Еще не выросло, не повзрослело, не сформировало свой мозг, дабы хоть что-то понять в этом мире, не говоря уже о том, чтобы научиться им править.
Шум в ресторане прервал мои размышления. Александра Витальевича, который успел провести со своими работниками целое собрание, обнимали, рукопожимали, ему и его заведению клялись в вечной любви. Я только слышала, как он им обещал – завтра, мол, сделаем то-то и то-то. Послезавтра – другое.
- Постой, так ты – с нами или без нас? – спросил его Андрей.
Оказывается, он хотел взять с собой старого друга в нашу замечательную поездку. Но тот развел руками – дескать, сам видишь. Но – обещал присоединиться к нам позже.
А у общества, о котором я только подумала, есть, вероятно, руководитель. И обязательно тайный.
- Тайный руководитель.
Я произнесла эти два слова просто так, не думая ни о каких последствиях. И увидела глаза своей давней и вроде бы хорошо изученной подруги. Они были словно вылиты из стали. А взгляд был холоден, как неожиданно наступившая зима. Да неужели?
- Не может быть, - тихо произнесла я.
- Конечно не может. И чего только тебе в голову ни придет.
- Вообще-то мне тоже пришло это в голову, - сказал находившийся неподалеку и все слышавший Андрей.
- Психи вы оба! И никуда я с вами не поеду, - крикнула она.
- Анисья, дорогая, ну как же я? – жалобно проскулил Гарик.
- И ты катись вместе со своим папенькой… Недо… недо… Недожившим даже до определенной судьбой черты!
- Но… мой папа жив. Ты что, Анисья? И почему этот тон? Я думал, что наши с тобой отношения…
- А нет у нас никаких отношений! И… мне надоело, что меня все время пасут, трясут, суют нос в мои личные дела! Вот вас, Андрей, я вижу уже не впервые. Скажите честно – это случайность?
- Может быть.
- Тьфу! Смотреть на вас не могу! И не поеду никуда Я пойду своим путем.
- Вы как Ленин. Владимир Ильич.
- Да, да. Он, между прочим, добился оглушительного успеха.
- Значит, Гарика вы оставляете с нами?
- Гарик взрослый человек и сам решит, с кем ему идти. По этой жизни. И за ее пределами. Посмотрим. Время покажет.
На Гарика жалко было смотреть. Он как-то весь осел и, по-видимому, действительно не знал, что ему делать.
- Я позвоню папе. Он все поймет. Но – можно, я все-таки с вами? А, Тихон? Ты-то хоть не возражаешь?
Молчун Тихон обнял Гарика. И только тут уже все заметили, что они очень похожи. И Нюся смотрела на них обоих совершенно по-новому. А поскольку хитроумный человек всегда чрезвычайно догадлив, то она тут же выдохнула:
- Ну и ну! Вот это новость!
А прильнувшая ко мне Нина тут же напомнила архивную запись своего мужа, в которой говорилось о реакции Поэта на известие, что у него родился сын, о том, как он кричал: «Ага! Два сына!». И вот они, двое, стоят, обнимая друг друга.
- А что вы так на нас смотрите? – спросил Гарик. – Ну да, мы сейчас с ним словно братья. Бывает такая дружба. Она иной раз сильнее, чем по крови. Идет от души. От общих мыслей. Порывов.
- Так значит, у вас – и по крови, и по душе, - просто сказал Андрей. – Папа-то у вас один, Гарик. Поэт.
- Не ломайте мне голову. Мой папа скульптор. Вы тут со своей философией и внеземными поисками готовы невесть что придумать. Не стоит так играть с человеческими судьбами.
- Это Поэт сыграл, - подтвердила я. – Правду тебе сказали, Игорь.
- Тихон… Да что же это, Тихон! Кто я теперь? Мама мне никогда ничего не говорила.
- Он пил сильно. Не хотела, чтобы ты знал отца-алкоголика. Хотя и талантливого.
- А папа знает?
- Знает. Твоя мама не стала его обманывать.
- Вон как дело-то повернулось. А ты, Тихон, как к этому относишься?
- Да я тоже недавно узнал. И, поверь, рад такому братишке. Так что ты не переживай. И мой тебе совет – не уезжай домой. Поедем с нами на разведку. Будем ведь там, где отец наш родной родился. Многое надо понять, узнать. А без тебя это очень трудно будет сделать. Потому что именно на тебе – знак судьбы. Ты знаешь, о чем я. У меня такого нет. Потому что ты родился первым.
- Родился первым… Разве это важно? Главное, чтобы я родился любимым.
- Поверь, ты был очень любимым. Мамой твоей, Лидой. И отчимом.
- А – он?
- А он не знал про твой знак. Думал, что первый – Тихон. Но ножки Тихона были чисты. И он, видимо, разозлился. И вновь ударился в запой. Он узнал о тебе потом, но, очевидно, даже не удосужился сопоставить даты.
- Да потому что всякой пьяни неизвестно кто доверил важное, можно сказать, космическое дело, - прокричала убитая всеми этими событиями Нюся.
- И вам тоже неизвестно, кто? – прямо спросил ее Андрей. – И это правда?
- Правду захотели! Если вы в теме, так вам должно быть ясно – никто и никогда не поймет, где тут правда, а где нет. Так вот – я тоже с вами еду! Уж я вас одних не оставлю!
На том и порешили.
