Воронежская пенсионерка Евгения Алимова, будучи ребёнком, во время войны почти два года провела в рабстве в фашистской Германии
В последние десятилетия в России было модно хвастаться, если тебе довелось пожить за границей, особенно в Западной Европе. 85-летняя воронежская пенсионерка Евгения Фёдоровна Алимова (в девичестве — Кароткая) почти два года прожила в Германии — с июня 1943-го по март 1945-го. Вот только хвастать этим ей хочется меньше всего. Скорее она бы хотела вычеркнуть из жизни то время, что ей довелось провести в «цивилизованной Европе».
Это один из материалов в историческом разделе проекта «МОЁ! Плюс».
«Русские добровольцы едут в Германию»
Когда началась война, Жене Кароткой ещё не исполнилось семи лет. Она вместе с семьёй жила в белорусской деревне Челющевичи (ныне Гомельская область). Папа и два старших брата ушли на фронт. А Женя вместе с 17-летней сестрой Ольгой и мамой остались в деревне, куда уже в июле 1941 года нагрянули немцы.
Жене вместе с сестрой и мамой удалось сбежать из оккупированной деревни в лес, где они долгое время скрывались у партизан и жили в землянке. Немцы нашли их и насильно вернули в деревню. Но они снова бежали к партизанам. И снова их нашли. Но на этот раз в деревне не оставили, а насильно угнали на работу в Германию.
— Это был май — июнь 1943 года, — вспоминает Евгения Фёдоровна. — Нас, в основном женщин и детей, набили битком в товарный вагон так, что даже присесть взрослым было невозможно. Мама ехала стоя, а я сидела у неё в ногах. В этом вагоне мы доехали до Польши. Помню, как на станции поляки, увидев нас, издевательски посмеивались: «О! Русские добровольцы едут работать в Германию»…
«Кормили брюквой, от которой тошнило»
Из Польши их пешком погнали в Германию. Женю вместе с сестрой и мамой отправили в Хохенлимбург — небольшой городишко на западе ФРГ. Маму с сестрой заставили работать на фабрике по производству арматуры.
— Нас поселили в трёхэтажном каменном доме, — рассказывает Евгения Фёдоровна. — Сама фабрика была на первом этаже, на втором жили поляки, а на третьем — мы. В одной комнате барачного типа жило несколько семей. В нашем бараке только детей было девять человек. Мама с сестрой с утра до вечера работали на фабрике. А мы, дети, были предоставлены сами себе. Каждое утро приходил немец и пересчитывал нас. Территория фабрики была огорожена забором и охранялась. Нам разрешали гулять во дворе. Кормили нас отвратительно. Помню, постоянно давали брюкву, от которой тошнило.
Так Женя с мамой и сестрой прожили более полутора лет, пока хозяин фабрики не выгнал их вместе с другими русскими пленными, заявив, что больше не нуждается в их рабочей силе. Это было начало 1945 года. Женю вместе с её семьёй около месяца гнали по городам и сёлам в колонне пленных, пока они не пришли в какую-то немецкую деревню (её название Евгения Фёдоровна не помнит).
— Там нас поселили в сарае, — рассказывает Евгения Фёдоровна. — Помню, по соседству от нас жила немецкая семья. Через забор мы видели, как взрослые, выводя маленькую девочку гулять во двор, зачем-то привязывали её за ногу к дереву и она могла играть только в радиусе верёвки. Одна женщина, жившая с нами, знала немецкий. Она спросила у родителей, зачем они привязывают ребёнка. Оказалось, они не хотели, чтобы их дочь общалась с русскими детьми.
«Освобождали нас американцы»
Тем временем пришла весна 1945-го. Немцы отступали по всем фронтам. С востока на Германию надвигались советские войска, с запада — войска союзников. Немцам, по сути, было уже не до пленных. За ними почти никто не следил, а соответственно, их никто не кормил. Женина мама познакомилась с местной жительницей, знавшей русский язык. Сестра Жени Ольга вязала для неё носки, варежки. За это женщина подкармливала их.
— Однажды эта женщина пригласила нас на обед, — рассказывает Евгения Фёдоровна. — В этот день праздновалась немецкая Пасха. Это был конец марта 1945-го. И за обедом она рассказала нам, что вечером в село должны прийти американцы. Об этом ей сообщили её сыновья, которые работали в городе.
Так оно и случилось. Тем же вечером в село, где жили русские пленные, пришли американские войска. Перед отступлением эсэсовцы хотели взорвать сарай с пленными. Но мирные жители деревни, сами немцы, узнав об этом, предупредили русских, чтобы те покинули свой барак. Впрочем, взорвать сарай немцы так и не успели.
— Когда пришли американцы, они объявили, что теперь мы свободны, — рассказывает Евгения Фёдоровна. — Сказали, что нас передадут советским войскам, а потом на самолётах отправят домой. Поэтому с собой мы должны брать вещей по минимуму — не больше 5 кг на человека. В итоге ни на каких самолётах на родину мы, конечно же, не полетели. Сначала на машинах нас отвезли к советским частям, которые уже были на территории Германии. А потом поездом отправили в Советский Союз. Почему-то американские водители преимущественно были темнокожие. А мы ведь до этого никогда не видели афроамериканцев. Одна женщина говорит: «Смотрите, какие они грязные!» Один темнокожий, видимо поняв, о чём она говорит, взял белый платок, вытер лицо и показал, что он чистый.
Жизнь после войны
Когда Женя с мамой и сестрой вернулись в родную деревню, оказалось, что её почти полностью сожгли немцы. Сгорел и их дом. Их разыскал средний брат Жени — 24-летний Алексей. К тому времени он работал на Украине врачом и получил телеграмму, что его мать и сёстры были освобождены из фашистской неволи и вернулись домой. Но сначала он повёз их не на Украину, а в Воронежскую область, в село Верхняя Хава. Оказалось, что там жил их отец, который вернулся с фронта живым. А вот старший брат Фёдор пропал без вести.
Забрав отца, вся семья перебралась на Украину, в село Антоновка недалеко от Луцка, где работал брат Алексей. Там 11-летняя Женя в сентябре 1945-го пошла в первый класс. На Украине семья Каротких прожила три года, а затем переехала в Воронежскую область — сначала в Панино, потом в Анну. После школы Евгения Фёдоровна некоторое время проработала в Костроме на ткацкой фабрике, а в 1955 году переехала в Воронеж. Большую часть из своего 45-летнего трудового стажа она проработала на Воронежском станкостроительном заводе.
КСТАТИ
- Беларусь была первой республикой СССР, куда вторглись немецко-фашистские захватчики.
- 5,3 млн советских граждан в 1942 — 1944 годах были насильно угнаны на работы в Германию. 2,7 млн из них вернулись после войны домой, 450 тысяч стали эмигрантами. Остальные почти 2,2 млн погибли или умерли в плену.