Мы с Павлом не успели перекинуться парой слов, как открылась дверь кабинета и на пороге появилась Ирина.
Слегка опешив от того, что кабинет не пустой, Она неуверенно “застыла” в дверном проёме. Но, позади Ирины возник Гена и, слегка подтолкнув её в кабинет, вошёл следом.
- Знакомьтесь – сказал он и закрыл за собой дверь.
Павел неуклюже привстал с кресла.
- Здравствуйте. Павел.
- Ирина - смущённо произнесла гостья.
- Ну, с Яном вы уже знакомы - бесцеремонно перебил Гена.
Подхватив Ирину под руку, Гена посадил её перед Павлом, напротив меня.
- А теперь, Ирина - сказал Гена, смотря то на меня, то на Павла - рассказывайте всё, что рассказали мне – и сел рядом со мной.
Ирина, вдруг, разрыдалась.
- Вот, возьмите. - Павел достал из ящика стола пачку салфеток и протянул девушке.
Так же, вдруг, как начала, так же, вдруг Ирина перестала и посмотрела на Павла.
- Спасибо – сказала она. - Днём мне позвонила Ольга - редко всхлипывая и вытирая салфеткой слёзы, начала свой рассказ Ирина - и настаивала, чтобы я срочно приехала в бизнес центр на какое-то совещание и выступила за неё по поводу моей программы, которую она назвала своей. Я очень разозлилась на неё тогда и отказала ей, а вечером, мне позвонили в дверь...
Если мы с Геной просто внимательно слушали рассказ Ирины, то Павел и слушал, и смотрел на Ирину, почти в упор, не мигая и не отрывая от неё глаз.
- Да, Ольга - сказала, вдруг, Ирина. - У неё ведь, какие-то дела с Андреем Андреевичем.
- С Андреем Андреевичем? – опередил моё удивление Гена. - А кто эти Сега и Толян? - обратился он к Павлу, но Павел ничего не ответил, продолжая, как завороженный смотреть на Ирину.
- Паша - позвал его Гена.
- Что?.. - Павел, как будто очнулся и повернул голову к Гене. - Сега? Да так, мишура блатная, да и Толян этот тоже. Только такое впечатление, что ими кто-то руководит и довольно умело.
Мы с Геной переглянулись.
- Да, насчёт Андрея Андреевича - продолжал Павел. - Мне тут мой бывший сотрудник звонил, он вас в кафе вместе видел. У него сложилось впечатление, что у вас могут быть неприятности.
- Как в воду глядел – вырвалось у меня.
- Есть у меня тут некоторые соображения - провёл рукой по подбородку Павел.
- Давайте завтра – оборвал я его – поздно уже.
- Да, да, конечно – встрепенулся Павел.
- Паша, понимаешь - Гена, почти читал мысли Павла. - Ирину одну оставлять нельзя. Её бы на пару дней куда-нибудь спрятать, сможешь?
- Конечно - включил полицейского Павел. - Сделаем, товарищ майор.
- Ладно тебе - улыбнулся Гена. - Значит, прячешь Ирину и… да, вы нашу машину отработали?
- Полностью, можете спать спокойно - встал с места Павел.
- Насчёт - спокойно, не знаю – сказал Гена - а то, что нам пора, это точно.
Мы попрощались с Павлом и Ириной и вышли из кабинета.
Что может быть лучше летнего вечера?
Он обволакивает тебя теплом прошедшего дня, освещая твой путь своими жёлтыми фонарями по всем улочкам города. Провожает в любую сторону, правда только туда, где есть те самые фонари.
Так вот, что может быть лучше летнего вечера?
Конечно же – летний вечер с чашечкой хорошего кофе. И для того, чтобы довести наш летний вечер до абсолюта, мы с Геной спешили к своему автодому. А всё только потому, что, простите, но, вкусный кофе в этом городе был только в одном месте - у нас в кофеварке.
Мы подошли к двери в салон, и я увидел, что из щели в дверном проёме торчал конверт. В голове возник подобный момент из моей прошлой жизни, и я вытащил конверт и протянул его Гене: - Нам почта.
- Посмотрим – взял конверт Гена. - Без адреса. Открывай, что ли.
Открыв замок, и вместе с Геной поднявшись в салон, я включил кофеварку, а Гена распечатал конверт и достал из конверта небольшой листок, испещрённый мелким подчерком. Он прочитал, ухмыльнулся и, протянув мне листок, положил конверт на стол, а сам пошёл мыть руки.
- Кофе я включил – сказал я, взяв листок, на котором каллиграфичным подчерком, скорее всего женским, было написано, буквально, следующее:
"Не вздумайте, поднимать кипишь из-за своих бумаг, иначе мы из Андреевича сделаем горку отбивных и свалим под ваше авто.
Советуем свернуться и валить по-быстрому, чтобы потом не пожалеть. У вас есть сутки".
Гена вышел из санузла, а я положил листок на стол и занял его место, чтобы поскорее смыть с себя всё это, уж больно грязным был вечер.
Когда я вышел с облегчением от вымытости, Гена уже сидел за столом, на котором стояли две чашки горячего ароматного кофе. Я сел на развёрнутое кресло водителя напротив него.
- Это где? - спросил я с нескрываемым чувством брезгливости.
- Там, где ему место. – Гена взглядом указал на мусорное ведро.
- Это чего, всё возвращается на круги своя, а, Ген? – какая-то весёлая волна прошла через всё моё тело.
- Так здорово же - хитро улыбнулся Гена - или что? Есть ещё порох в пороховницах?
- А то - улыбнулся я в ответ и два кулака встретились посредине стола.
- Свой, Ян.
- Свой, братишка.
Мы подняли чашки с кофе и чокнулись ими, настроение, несмотря ни на что, было прекрасное.
- А, что, дружище, не пойти ли нам куда-нибудь перекусить, ведь у нас сегодня первый гонорар? – вдруг, выдал Гена.
- А почему бы и - да – улыбнулся я в ответ.
Отставив чашки с недопитым кофе - Придём - допьём - сказал Гена, мы дружно вышли из салона.
Навстречу нам шагнул свежий, тёплый, бурлящий всей полнотой жизни провинциального городка, вечер...
Совсем незаметно, как это бывает только летом, пришла ночь, и городок опустел так же быстро, как исчез кофе из наших чашек.
Мы уже давно вернулись и, не мудрствуя лукаво, легли отдыхать. Завтра, по всей видимости, нас ожидал день, не менее насыщенный, чем сегодня.
На пустых улочках провинциального городка не было видно ни машин, ни прохожих. Тёплый свет фонарей мягко ложился на асфальт, как бы укрывая его на ночь своим невидимым одеялом, а тот отсвечивал в ответ, создавая иллюзию только что помытого перед сном.
Ещё кое-где одиноко в домах светились окна, но и они постепенно потухли. Медленно, почти бесшумно проехала патрульная машина и скрылась за углом во дворах.
На стоянке у ДК под самым фонарём одиноко стоял автодом и отблёскивал своими лоснящимися боками падающий на него свет от фонаря.
Город спал.
***
Свет в лампочке, которая являлась неотъемлемой частью настольной лампы, стоящей на столе в полутёмной комнате, освещал небольшой стол.
За столом, под этим не очень ярким светом от настольной лампы, сидела пожилая женщина. Перед ней лежала раскрытая папка с, почти наполовину равным количеством листов по обе стороны.
Женщина отодвинула от себя папку, отклонилась на спинку стула и потянулась. Она встала со стула и вышла в соседнюю комнату, в комнате никого не было, и женщина вышла из неё в кухню, плотно закрыв за собой дверь.
В кухне всё было очень просто, как и подобало в сельском доме. Под стеной смежной с соседней комнатой, стояла небольшая печь с духовкой, а как без этого? В сельском доме, да без пирогов? Никогда!
Электроплита и холодильник - неотъемлемая часть современной жизни, ну и пусть. Шкафы и шкафчики, каждый на своём месте, даже мойка, вот, а как же, женщина на кухне должна чувствовать себя хозяйкой.
А столовая зона в красном углу под иконостасом, как и положено, в доме, где есть хозяин. Кругом светло и чисто и тоже никого нет.
Женщина поправила на голове платок и вышла из дому на улицу.
Эта сторона дома была в тени от лунного света, а совсем рядом, за углом было светло, как днём.
Свежий и уже немного прохладный осенний воздух обнял её, и она даже вздрогнула от неожиданности.
- Брррр – вырвалось у неё.
- Это ты? – послышалось из-за угла.
Женщина прошла за угол дома и увидела, что здесь всё было залито лунным светом, а по земле тянулись длинные, чёрные тени и казалось, что пространство бесконечно и вверху, и внизу.
Игра света и тени создавала иллюзию безграничного пространства, развернувшегося за домом вплоть до горизонта. И во всём этом торжестве иллюзий там, между светом и тенью на скамеечке сидел её муж.
Женщина подошла к нему.
- Прохладно - сказала она - а ты чего здесь мёрзнешь?
- Мне в самый раз - улыбнулся супруг. - А тебе холодно?
- Угу - как-то по-детски сказала, почти пожаловалась женщина.
- Иди сюда, я тебя погрею.
Женщина присела рядом, прижалась к нему, а он, привычным жестом откинув свисающие локоны волос назад, обнял её левой рукой за плечи, а правой обнял спереди.
- Так теплее?
- Угу – подтвердила женщина.
Луна была уже высоко и освещала своим прохладным светом весь участок, на котором стоял небольшой сруб под двухскатной крышей. Рядом с ним стоял небольшой сарайчик для курей и свинок, которые уже давно спокойно спали. А чего им беспокоиться? Хозяин с хозяйкой давно утеплили и свинарник, и курятник, да ещё и приготовили запасы до самой весны.
Пустой огород говорил о том, что в погребе в этом году было всё, что пригодилось бы зимой к столу и хозяевам и, если будет случай, то и гостям.
- Пойдём в дом - сказала женщина - а я чайку приготовлю.
Разжав объятия, мужчина встал сам, помог подняться жене, и они ушли в дом.
А луна продолжала светить, как будто ничего и не произошло.
Она плыла и плыла, обходя свои ночные владения, и старалась заглянуть в самые недоступные места, посылая туда свои, пусть и яркие, но холодные лучи.
И этот её холодный свет продолжал окутывать всё вокруг своей прозрачной дымкой и всё, что попадало под её лучи, отбрасывало длинные чёрные, холодные тени. Эти тени тянулись до бесконечности, и иногда соединялись с другими, такими же тёмными и там, где они соединялись, казалось, образовывалась глубокая, почти бездонная яма. Но это только казалось, потому что казалось, и вообще оно исчезало с рассветом.
А сейчас Луна даже не заметила, как двое пожилых людей, встав со скамеечки, ушли в ею же образованную тень от дома и, открыв дверь, из которой ярким и тёплым лучом хлынул свет, вошли в него и закрыли её за собой.
И снова - темно и снова, только холодная луна на таком же холодном, чёрном, осеннем небе.
***
Кто ни разу не был на Урале, не прожил здесь, хотя бы с месяц, никогда не узнает, насколько он велик, многообразен и неповторим. А уж о характере этого старика и подавно не смогут сказать ни слова.
А не мешало бы здесь побывать.
Причесать гриву лесов на склонах гор своими “скороходами”. Пощекотать бороду лугов, бегая под палящим солнцем или тёплым грибным дождём. А то и взволновать гладь лесного озера весёлым барахтаньем в его прозрачных, как стекло водах. Недаром сказы Бажова до сих пор живут и радуют величием Урала - батюшки.
Да, Урал - батюшка – велик!
Правда, он такой непредсказуемый и привередливый, что с ним лучше не шутить зря. А то, не ровен час, как разойдётся, никакие уговоры не помогут.
У него, ведь, всё от настроения зависит.
Если встал с той ноги, кудри причесал - на небе ни облачка, улыбнулся солнышком и птицам, и людям в радость.
А, только ногу поутру не углядел, пиши - пропало.
Нахмурится облаками, запыхтит ветрами, да ещё и не приведи Господь, северными - у-у-у. А, если потом ещё и расстроиться по этому поводу и расплачется, как дитя малое, проливным дождём на несколько дней, пойди потом угомони этого фордыбаку. Но, мы сейчас не об этом.
Но, этим утром, хоть и встал Урал-батюшка с той ноги, да видать, не в настроении.
Облаков поутру нахмурил, правда, дождём не пахло, значит, не расстроен, а просто не выспался, наверное.
Авось всё образумится. Глядишь, к обеду солнышко, всё-таки, протиснет свои лучи сквозь пушистые тучки к земле и подарит радость растениям и животным, да и людям веселей, когда солнышко светит.