«Бертильон? Кажется, вы чиновник двадцатого класса и работаете у нас всего восемь месяцев, не так ли? И у вас уже появились идеи?! Ваша докладная читается как анекдот…» — такими словами встретил его префект полиции, человек грубоваты, практический и далекий от всяких теорий и учений.
В то время (это был конец 1879-х) молодой Бертильон действительно работал письмоводителем уже упоминавшегося Первого отделения полицейской префектуры Парижа, в котором расследовали уголовные преступления. Ему было двадцать шесть лет, и никто не принимал его всерьез. Самодовольство полиции Сюртэ не давало молодому выскочке проявить себя в полной мере. Однако жизнь требует обновления, а преступлений становится меньше не становится. И вот этот меланхолического вида бледный юноша с невыразительным лицом и глухим голосом, страдавший множеством недомоганий от мигрени до диспепсии, производивший неприятное впечатление и не чуждый злобных проявлений, внезапно был вознесен на самый пик криминалистики. Но далеко не сразу.
Знавшие его люди говорили, что у Альфонса отвратительный характер. Его три раза исключали из школы за неуспеваемость и дурное поведение. Люди просто отказывались верить, что этот ужасный тип — внук выдающегося математика Ахилла Гийара и сын вице-президента Парижского антропологического общества доктора Луи Адольфа Бертильона. Очевидно, окружающие полагали, что на этом заурядном юнце природа как раз «отдохнула». Казалось, Бертильон не умеет делать ничего. У него не было ни слуха, ни воображения, ни педагогических способностей.
И вот этот противный, неуживчивый и не особо одаренный юноша сидел в углу огромного зала полиции, чихая от пыли и с неприязнью взирая на папки с бумагами и картотеку преступников. Незадолго до этого он был уволен из банка, и теперь это место, куда его пристроил отчаявшийся отец, стало его единственным прибежищем. Он попал сюда 15 марта 1879 года. Здесь было холодно и мерзли руки, у молодого человека болел затылок. Он тупо переносит на карточки сведения, полученные во время допросов.
И вот наступила весна — весна Парижа и весна Бертильона. Он переписывал приметы преступника: рост, форму лица, цвет волос и т.п. Бессмысленно! Под это описание подходил каждый второй. Никаких примет, обычные черты, стертые фото. Было очевидно, что преступников становится всё больше, они буквально заполняют архивы полиции, они изменяют внешность и личные данные, скрывают ранние судимости и перемещаются куда хотят. Со всем этим надо было срочно что-то делать. Какая польза от сотни тысяч нечетких и давно устаревших фотографий? Как систематизировать преступников? По возрасту? По категориям?