Жубы.
А вы помните, как в прошлом веке, в стране Советов зубы лечили?
А уж если возникала необходимость лечить зубы нашим детям, это было огромной заморочкой для всей семьи. Кто пойдет за талоном? Кто поведет ребенка?
Подруга рассказывала, как она потратила день, чтобы сводить сынишку к стоматологу. Отпросилась с работы, столько усилий, и все напрасно.
Не удалось. Не дал. Такой упрямый! Захлопнул рот, и все. А папа каким-то образом уговорил, что-то пообещал, побеседовал по-мужски. В общем, залечили зуб малышу. Хеппи-энд.
Прежде, чем привести ребенка к врачу-стоматологу, нужно было добыть талон. А для этого высвободить день, поехать ночью в единственную в городе, детскую стоматологическую поликлинику, занять очередь еще на улице, до открытия, в полседьмого - семь утра, переместиться в холл, выстоять очередь в регистратуру, и если повезет, заполучить талон. Потом привезти на автобусе ребенка к назначенному времени.
***
Рита привела сына лечить зуб. Посадила его в кресло, врач – сердитая, уставшая от всего на свете, тетка, ковырнула у него в зубе холодной крючковатой железякой, ребенок вскрикнул, заревел громко. Докторица поморщилась и сказала: «Успокойте его сначала, надо готовить ребенка, мне некогда тут с каждым ... »
А как его успокоить теперь? Зуб то болит!
Рита вывела сына в коридор, заполненный людьми, отвела к окну, начала уговаривать: « Мишенька, потерпи, детка, я тебе куплю…, и то, и это… Мы с тобой пойдем...». Ни в какую.
Что делать? С таким трудом добыт талон, и зуб разбередили, болит.
Мальчишка плачет и не хочет ничего слушать. Он порывается к выходу. Мать крепко держит его за руку, не пускает, уговаривает. Ребенок в какой-то момент выскальзывает из ее рук, бежит в конец коридора, на лестницу, она догоняет, ведет обратно. Не ведет, тащит: ребятенок извивается, кричит, оседает на пол.
Терпение у Риты иссякло, и она, встряхивая сынишку за курточку, прошипела:
- Если ты сейчас же. Не пойдешь. Лечить. Зуб. …Уубьюуу….
- Убей. - Облегченно сказал малыш.
И по коридору больницы пронесся отчаянный детский крик:
- Маамочка, убеей меня лучше.
* * *
Когда дамы носили большие вязаные береты с огромными козырьками.
Улица, фонарь, аптека... Да.
Нет. Представьте: зима, вечер, темень. Фонарь – ночной караульный и безмолвный наблюдатель, склонился над дорожкой, ведущей к крыльцу больницы. Много разного он повидал на своем веку, но еще не ослеп, а посему, что ему остается? Только скрипеть, дребезжать, - брюзжать по-стариковски, покачивая своим старым ржавым колпаком.
Затишье, пусто, дневные страсти стихли, а ночная охота за талонами еще не началась. Выныривают из дверей поликлиники последние пациенты, и бегут, бегут без оглядки, оставляя ужасы тяжелого дня позади. Покидает здание медперсонал, отработавший вторую смену.
Вот распахивается стеклянная дверь, оттуда вылетает маленькая фурия. Козырек ее пышного берета, - она под ним словно гриб, - воинственно направлен вперед. И она, взбешенная, семенит по дорожке быстрыми шагами, потому как, ростом невеличка, на каблуках, и шаги у нее мелкие. Позади нее, еле поспевая за ней, бежит маленький человечек.
Я хорошо их вижу, они передо мной в свете фонаря, как на сцене; они меня - нет, потому что, еще шагов двадцать между нами, и я в темноте.
Вдруг эта крохотная женщина резко разворачивается на сто восемьдесят градусов, и совсем махонький человечек по инерции втыкается ей в живот. И раздраженная маленькая мама, нависнув над своим крошкой-сыном, взвизгивает:
- Г.. Дон! ( Не хочу приводить здесь сказанное по отношению к ребенку, слово)- Не мог потерпеть! Я тебе устрою дома. Ничего не получишь..., ни машины, ни робота...
Так же резко развернулась, и тут же исчезла из света фонаря. И малец туда же, в темень молча засеменил следом.
***
А кто будет медвежонком?
Дома Леля сидела в своем любимом кресле и читала книжку. Я тихонько подошла, обняла ее сзади, и с наслаждением воткнула свой холодный нос в ее теплую макушку. Леля на секунду перестала шевелить губами, подняла лицо, рассеянно на меня взглянула (она всегда с трудом выныривает из чтения) и молча прижалась щекой к моей руке.
- Что ты читаешь? - Спросила я.
- Про ежика и медвежонка, - ответила дочка, - на эту книгу в библиотеке очередь была. - Добавила она.
И я, снова уткнувшись носом в ее макушку, прочла вместе с ней открытую страницу:
— Если бы ко мне пришла Волчица и сказала: "Ёжик хочешь, я тебя сделаю волчонком?" — я бы ей сказал: «Нет!» А ты?
— Я бы ей сказал: «Только попробуй!»
— А она бы сказала: «Соглашайся, Медвежонок, мы с тобой вместе будем есть лошадей!»
— А я бы ей сказал: «А кто будет Медвежонком?»
— А она бы сказала: "А Медвежонка не будет".
— А кто будет Медвежонком?!
— Я же тебе говорю, — сказал Ёжик, — Медвежонка не будет: будет коричневый волчонок Топотун.
— Отойди! — рявкнул Медвежонок. — Или я не знаю, что я с тобой сделаю.
— Так это же не я — это же Волчица, — сказал Ёжик.
— Все равно! — сказал Медвежонок.
И заплакал.*
* Сказка Сергея Козлова.
Фото с Pixabay
Читайте на моем канале:
Папа может! Ловкий манипулятор, диктатор, или кризис негативизма? Зарисовки из дачной жизни.