Маша стояла в ряду и вместе с другими наблюдала, как сцепились в драке два бородатых бомжа. Сначала они ожесточенно спорили, что-то выкрикивая охрипшими голосами. Речь была настолько нечленораздельной, что, казалось, они общаются на каком-то другом языке, понятным только им двоим. Видимо, не договорившись, бомжи зарычали как два диких зверя и, поставив сумки с пустыми бутылками на асфальт, кинулись друг на друга.
— Наверное, опять из-за бутылок, — со смехом сказала тетя Люба Парик, — территорию не поделили.
— Сейчас их милиция быстро разнимет, — добавила тетя Надя.
Прохожие были шокированы таким зрелищем, но никто не стал вмешиваться. Пока мужчины дрались, проходивший мимо бомж умудрился украсть их сумки со стеклотарой. Подоспевшие милиционеры стали избивать бомжей дубинками, заставив их прекратить драку и разойтись в разные стороны.
Такие стычки между бомжами Маша видела не первый раз. Глядя на обезображенные алкоголем распухшие лица, девочка недоумевала, почему люди опускались до такой степени.
— Просто это очень слабые люди, — высказала свое мнение тетя Надя.
— Слабые... — с горечью повторила Маша и вновь погрузилась в состояние молчаливой скорби. Она думала о сродной по отцу сестре Елене, о ее роковой судьбе и нелепой трагичной смерти в самом расцвете своей молодости. Она вспомнила раннее утро, когда как гром среди ясного неба Анатолий позвонил в дверь и сообщил печальное известие. Перед глазами еще стоял день похорон, наполненный слезами и безмолвной тяжестью.
В один из дней закрылся сердечный клапан, женщина уснула и не проснулась. Похороны были организованы в доме отца, на прощание со всей улицы потянулись родственники и соседи. Анатолий держался, но, видя, как он одну за другой курит папиросы, Маша понимала, что он сильно переживает.
Девочка подошла к гробу и, взглянув в безжизненное лицо Елены, мысленно попрощалась с ней. По лицу Маши покатились слезы, она до сих пор не могла поверить в происшедшее.
— Такая молодая, еще бы жить да жить... — как будто читая мысли Маши, произнесла стоящая рядом женщина.
— Неправильно это, не должны родители своих детей хоронить, — всхлипывая, сказала другая.
Клещихинское кладбище встретило похоронную процессию громкими криками воронов. Это был целый город мертвых, плотная застройка памятников тянулась до самого горизонта. Церемония захоронения длилась бесконечно. Раскаленное солнце обжигало все палящими лучами, и, казалось, что вот-вот начнут плавиться надгробные плиты.
Несмотря на умиротворение этого места, Маша чувствовала себя на кладбище очень неуютно, ей казалось, будто в шелесте травы она слышит шепот мертвых.
После похорон отец забрал шестилетнего Стасика. Он был у соседки, его не стали брать на кладбище.
Сердце Маши сжималось, когда она смотрела на мальчика. Он молчал и не проронил ни единой слезинки, спрятав в маленьком сердце боль утраты. Когда они остались вдвоем, Стасик поделился с Машей, что пришлось пережить ему в последние недели.
Девушка пришла в ужас от страшного рассказа ребенка о том, как почти месяц он бродяжничал вместе с мамой. Позже они нашли бабушку Стасика, которая давно запивалась, и стали бродяжничать вместе. В один из вечеров Елена оставила сына со своей матерью на Вокзале и куда-то уехала.
Ближе к ночи, как и всегда, бабушка напилась до мертвецкого состояния. Из Вокзала их выгнала дежурная, и они вынуждены были пойти на привокзальную площадь. Женщина упала спать прямо на пустых коробках, которые валялись возле киосков и сотрясала громким храпом все вокруг. Мальчик не знал, куда пойти, ему пришлось сидеть рядом всю ночь. Ребенок замерз и хотел есть, но попытки разбудить бабушку были безуспешными.
Так он просидел с ней до самого утра. Женщина почему-то перестала храпеть, затихла и больше не шевелилась. Когда рассвело, мальчик увидел, как на площади появились два милиционера. Он испугался и спрятался за горой коробок, чтобы остаться незамеченным.
Спустя время подъехала машина, из нее вышли двое мужчин и направились в сторону киосков. Мальчик увидел, как один из них стал пинать ногой бабушку.
— Все, тоже крякнула, загружаем, — крикнул он своему напарнику.
Тело умершей бабушки завернули в мешковину и загрузили в автомобиль.
Один из мужчин все же заметил прятавшегося мальчика и вызвал милицию. Стасика отвели в инспекцию по делам несовершеннолетних. Там ребенок сообщил адрес деда и утром его привезли на Лесоперевалку.
На следующий день, когда Анатолий уехал работать в ночную смену, Стасик остался вдвоем с Авдотьей. Вечером мачеха приготовила ужин, наложила еду в тарелку и позвала мальчика к столу. Сама женщина есть отказалась, сославшись на то, что она на диете.
Стасик начал есть, но пересоленное картофельное пюре не лезло в горло. Мясо в гуляше было жестким и жилистым. Женщина заметила, что мальчик ковыряет ложкой, но не ест и прикрикнула на него.
— Еще и ковыряется! Значит, не такой голодный! Чтобы все съел! — потребовала она.
Ребенок чувствовал, что Авдотья раздражена. Он боялся ей сказать, что не хочет это есть. Когда хозяйка дома ненадолго вышла в комнату, мальчик решил часть мяса отдать кошке, которая сидела под столом и, как и всегда, уже несколько раз потрогала его лапкой, напоминая о себе.
Стасик кинул мясо прямо под стол, а в этот момент на кухню неожиданно вернулась Авдотья. Увидев эту картину, она сорвалась и ударила мальчика ладонью по уху. Удар оказался звенящим и тяжелым, ребенок закрыл голову руками, испугавшись, что последует второй удар. Он был напуган, но держался до последнего, чтобы не расплакаться. Схватив за ухо Стасика, женщина вывела его из-за стола и отправила спать, громко захлопнув дверь комнаты.
— Так что в детском доме мне точно будет лучше, — уверенно завершил свой рассказ мальчик.
Сердце Маши сжалось от глубокого сострадания. А также от неприятного ощущения безысходности, ведь Мария не знала, как помочь племяннику.
— Ты хотел бы, чтобы папа твой вышел из тюрьмы? — спросила Маша.
— Лучше бы мама была жива, — опустив глаза, ответил Стасик.
Мальчик остался фактически сиротой, и дед вынужден был оформить мальчика в детский дом. Ему тяжело далось такое решение, он без конца просил прощения у Стасика. Анатолий очень любил ребенка, но не мог обеспечить ему условий, что удовлетворили бы органы опеки.
Дед продолжал заботиться о внуке, постоянно навещал его, а на выходные забирал к себе. Но несмотря на активное участие деда в жизни Стасика, мальчик, взрослея, все больше и больше замыкался в себе. Из-за этого расстраивалась и Маша, понимая, что у ребенка могут быть обиды.
— Батоны свежие? — громкий голос очередного покупателя заставил Марию переключиться с тяжелых переживаний. Не дождавшись ответа, суетливый молодой человек уже с силой сжимал батон, ломая его хрустящую корочку.
— Конечно, недавно привезла еще горячими! — тихо сказала девочка, стараясь скрыть раздражение от поведения мужчины.
Убедившись в свежести батона, покупатель выхватил его из пакета и сунул Маше скрученную трубочкой купюру. Не дождавшись сдачи, молодой человек быстрым шагом засеменил в сторону Вокзала.
— Боится, наверное, что поезд без него уедет! — рассмеялась вслед покупателю тетя Надя.
Только сейчас Маша обратила внимание, что мужчина в трико и шлепках на босу ногу.
— Интересно, какая там жизнь в других городах? Хотелось бы побывать хоть где-нибудь — мечтательно сказала девочка.
— Вот станешь самостоятельной и обязательно съездишь! — заверила Марию оптимистично настроенная женщина... (глава 36. Основано на реальных событиях)
Читать продолжение >>>
Читать с начала >>>