Утром следующего дня позвонила Оксанка и капризным голосом попросила Офелию приехать и забрать обратно в деревню Юру и Матвея. Мужики позавчера пришли в гости проведать детей и с тех пор беспробудно пьют, да еще и Димку, сына Матвея, вовлекли в этот процесс.
Предыдущая глава здесь
Начало второй части повести про Офелию здесь
– Мам, ты забери папика и Матвея, а с Димкой я сама разберусь! – слезно просила Оксанка.
Офелия не знала, что делать. Отпроситься с фабрики во второй день работы она не могла, хотя и предвкушала, как здорово было бы поехать в город и найти своему ридикюлю достойное применение. Послать туда бабку Фиму? Вообще не вариант! Это все равно, что еще одного собутыльника в эту компанию подсунуть. Оставалась йогиня. Она хоть и с прибамбасами, но точно не пьет. Офелия разбудила сватью и доложила ей обстановку. Йогиня с большим энтузиазмом вызвалась съездить в город. Правда, обмолвилась, что сначала она порешает свои дела, а потом пойдет к детям.
– К трефовому королю своему едет в казенный дом, – ехидно сказала бабка Фима, которая сидела за кухонным столом, ждала, пока все уйдут из дома, чтобы пойти в курятник и выбрать на обед птицу пожирнее.
Йогиня не сочла нужным ответить на бабкин язвительный комментарий, но было понятно, что на встречу с трефовым королем она все-таки рассчитывала.
– И это… Одолжите мне кто-нибудь денег на проезд! Матвей ведь все никак не вернет мне деньги за половину дома, поэтому я абсолютно на мели, – без тени стеснения попросила йогиня.
Услышав просьбу про деньги, бабка Фима прикинулась спящей и для убедительности захрапела. Офелия хмыкнула и сказала:
– Возьми из тех денег, что Димка тебе на съем квартиры дал! И на проезд хватит, и еще много на что останется.
Монна застыла, в изумлении открыв рот. А Офелия, ехидно улыбаясь, сообщила:
– Тебе не говорили разве, что я – ясновидящая. Меня на «Битву экстрасенсов» сто раз звали! Я даже знаю, сколько денег бабке Фиме за чужие овощи перепало.
При упоминании своего имени, бабка вздрогнула, приоткрыла один глаз, но тут же захрапела еще сильнее. Йогиня психанула и пошла собираться в город. А Офелия пошвыркала пустой чай и, по привычке, появившейся у нее в этом доме, позавтракала ветчиной по дороге на работу.
…На фабрике у Офелии возникло стойкое ощущение дежавю. Их бригада не проработала и часа, как в цех опять ворвалась толпа людей: холеные мужчины с портфелями, расфуфыренные дамы в дорогих костюмах. Рядом суетились фотографы и видеооператоры. Делегация областных чиновников участвовала в съемке сюжета о подъеме сельского хозяйства. Все собравшиеся были преисполнены собственной важности и выглядели так, как будто подняли сельское хозяйство лично на своих плечах.
Упаковщиц опять попросили отойти в сторону. Прыщавый паренек с серьгой в ухе, который был руководителем PR-агентства и политтехнологом Забубырзика, опять занимался постановкой съемочных кадров. Отыскав в толпе Забубырзика, он поставил его на фоне упаковок с готовой продукцией, всучил в руки сноп пшеницы и хотел было записать интервью. Но Антон Павлович среди такого количества народа говорить стеснялся и от этого еще больше заикался. Пиарщик попросил Белинду Францевну и Эльзу Антоновну встать рядом с директором, им тоже вручили по снопу пшеницы.
Дамы улыбались по весь рот и старательно не упускали возможность попасть под прицел фотокамер. Забубырзик, зажатый между женой и дочерью, выглядывал из-под снопа и выглядел как напуганный заяц в поле. Пиарщик злился от того, что и фотки не очень, и видеосюжет получался корявый. Он заставил Забубырзика выучить напечатанный на бумаге текст, пообещал убрать заикание во время монтажа. Сам побежал руководить съемкой областных чиновников, каждый из которых должен был похвалить Забубырзика в кадре. Но почему-то вместо этого, вопреки всем договоренностям, чиновники все, как под копирку, начинали свою речь с того, как замечательно работает областная администрация.
Упаковщица Маша дремала, пристроившись на мешках с крупой в углу цеха, Таня крутила обруч, всем своим видом показывая, что расфуфыренным теткам из городской администрации далеко до ее красоты. Офелия с Лариссо щелкали семечки и посмеивались, наблюдая царящую в цехе суету. В какой-то момент их заметила Белинда Францевна, она с недовольным видом доцокала на своих каблуках до упаковщиц и опять упрекнула их в том, что они не работают.
– Так к линии же не подойти, рабочее место занято! – возразила Офелия.
– Берите веники и идите убирать территорию!
– Так вчера же все убрали! – удивилась Офелия.
– Быстро!!! – топнула ногой Белинда Францевна.
Упаковщицы нехотя поднялись и пошли во двор. Офелия демонстративно повела рукой, указывая на окрестности:
– Ну, идеальная же чистота, твою мать! Плюнуть некуда! – при этих словах Офелия демонстративно плюнула себе под ноги.
Тут же за ее спиной раздался недовольный крик Белинды Францевны:
– Штраф!!!
Офелия обернулась, она не видела, что жена директора пошла следом за ними на улицу.
– За что штраф?
– За плевки и сквернословие! – Белинда развернулась, ушла обратно в цех. А Офелия и другие упаковщицы изумленно стояли и смотрели ей вслед.
Домой Офелия вернулась в крайне плохом расположении духа. Но сорвать злость было не на ком. Матвей, Юра и Монна были в городе. Бабка Фима, пользуясь случаем, наводила порядок в спальне йогини. Та переставила всю мебель по феншую, а бабке перестановка не нравилась. Она вдохновенно двигала шкафы и тумбочки в другие места, а заодно выбрасывала вещи йогини, которые ей казались бесполезными.
Офелия увидела в мусорном ведре мандалу, благовония, мешочки с травой для чая. На душе у нее немного потеплело. Однако этого было недостаточно, чтобы Офелия пришла в себя. Она решила, что надо все-таки на ком-нибудь сорваться, чтобы наверняка успокоить нервы. Не найдя подходящего объекта, она позвонила Оксанке и потребовала к телефону Матвея. Судя по тому, как он долго не отвечал, он не шел, а полз. Однако изо всех сил пытался говорить с Офелией трезвым голосом:
– Феличка! Это ты, мое солнышко? Я так соскучился!
Офелия плохо помнила потом, что кричала в трубку. Но, судя по тому, что бабка Фима во время этого разговора спряталась в шкафу, звучали какие-то серьезные угрозы жизни и здоровью. Офелия закончила свою гневную тираду вопросом: «Когда же вы, алкаши, уже напьетесь?» В ответ на это она услышала удивленный и ласковый голос Матвея, который, казалось, вообще не испугался ее крика:
– Феличка! Так я же не пью… Почти… Только чуть-чуть! И только за тебя, Феличка, за твое здоровье!
Голос Матвея звучал так убедительно, что Офелия слегка осеклась. Но тут же снова закричала в трубку:
– Врешь, гад, а ну дыхни!
На том конце провода повисла недолгая пауза, потом Матвей вздохнул и признался:
– Ну, выпили по чуть-чуть за встречу! Но больше не будем, клянусь!
– Быстро домой! – скомандовала Офелия.
– Феличка! Так я уже собираюсь! Осталось только подарок тебе найти, и я тут же приеду! Что тебе купить, мое солнышко?
Офелия чувствовала, как постепенно из нее выходит вся злость и ничего не могла с этим поделать. Она понимала, что Матвей бессовестно ею манипулирует, но даже такие небольшие знаки внимания с его стороны были приятны. Матвей не отличался особой щедростью, добровольное желание сделать подарок с его стороны было чем-то из ряда вон выходящим. Офелия была польщена.
– Привези мне Арнольдиков… Побольше!
– Кого??? – изумленно воскликнул на другом конце провода Матвей.
– Ну, видеокассет с фильмами про Арнольдика Шварценеггера. Все, что у тебя дома есть, я уже посмотрела!
Матвей удивленно буркнул «Угу» и отключился. Утром опять позвонила Оксанка, которая слезно умоляла мать приехать и забрать йогиню:
– Ма-а-ам, с Димкой, папой и Матвеем я сама разберусь, забери, пожалуйста, мою свекровь! Это невыносимо! Ты не представляешь, что она опять отчебучила!
Продолжение здесь
Первая часть повести про Офелию в навигаторе по каналу: clck.ru/TLuY7
________________________________
Уважаемые читатели! Пишите комментарии, буду благодарна за клики по рекламе, лайки и подписку на мой канал