Конец декабря 2003 года
Дорогие друзья,
В начале декабря мы были приглашены на ежегодный ужин «Бритиш Петролеум», что проводится в Метрополитэн опера в культурно-просветительском Линкольн-центре в Нью-Йорке.
Фасад здания оперы в стиле модерн являет собой стеклянную стену, сквозь которую видно фойе и две огромные картины М.Шагала на двух колоннах на всю высоту здания по бокам помещения.
Мероприятие требовало black tie: мужчины в смокингах, дамы в платьях; в программе – ужин и опера Пуччини «Богема».
В 1930-х годах предполагалось разместить театр в комплексе Рокфеллер-центра, но потом, по разным причинам, от идеи отказались и выстроили отдельное здание у южной оконечности Центрального парка. Театр – сложнейшее инженерное сооружение. Оперные и балетные спектакли имеют свои отдельные сезоны – с осени идут оперные, а с весны – балетные. Дублеры, страхующие исполнителей главных ролей, должны находиться во время спектакля на расстоянии не более 15 минут хода от театра. Профсоюзы в театре сильны, их более десятка – по количеству основных специальностей, и даже «звезды» первой величины не имеют права на своего личного парикмахера или портного.
Надо сказать, что публика была одета соответственно случаю, однако дамы удручали обилием дешевой и неинтересной стеклянной бижутерии. Главное – чтоб сверкало и блестело! Американки не стесняются бижутерии, любят изделия крупной формы, не гнушаются брать бриллианты напрокат, сочетают настоящие драгоценности с искусной или не очень искусной подделкой. В принципе ничего зазорного нет, если в меру: главное – это “fun”.
Зал оперного театра обит розовым деревом, других излишеств нет,
но декорации поражают воображение не столько живой лошадью (подумаешь!), сколь грандиозностью инженерных сооружений – во втором акте извилистая парижская улочка уходила с уровня сцены вверх, а на ней народу толпилось больше, чем в зрительном зале.
Зрители живо реагировали на перипетии любовной драмы (смеялись, вздыхали, аплодировали), хотя оперу исполняли на итальянском языке. Я подумала, что в зале много выпускников оперной школы, где итальянскому обучают. Саша решил, что в зале полно туристов из Италии или местных мафиози. В антракте выяснилось, что в спинку впереди стоящего кресла вмонтирован «суфлер» с титрами (надо было только кнопочку нажать). Недогадливыми мы оказались потому, что видны титры только сидящему прямо перед «суфлером», а сидящим в креслах сбоку и сзади «чужие» экраны не видны, поэтому мы не углядели, что соседи их включили. Во втором акте Саша начал мне переводить титры, решив, что я не включила мониторчик, поскольку даже с соседнего кресла экран не просматривается. Публика с энтузиазмом благодарила певцов по окончании спектакля – свистом и улюлюканьем, выражавшими предельную степень восторга. На мероприятии присутствовало много известных личностей:
После Ужина разошлась по близлежащим ресторанам и барам.
В уикэнд перед Рождеством очередь дошла и до близлежащей достопримечательности – дома одного из могущественнейших и богатейших семейств 17-19 веков Ван Кортлэндов по имени которых и назван парк около нашего дома. Ван Кортлэнды прибыли в Америку в середине 17 века, у индейцев скупили в округе огромные участки, которые сдавали в аренду или обрабатывали силами рабов. Дом в парке – летняя дача, построенная в 1748 году, а ныне самое старое здание в Бронксе. Зиму они проводили в Нью-Йорке, где им принадлежали 2/3 земель Нижнего Манхэттена. Ранее я уже писала об этом парке и ван Корлэндах
Повторюсь, что по европейским и российским меркам сам дом, считавшийся в США богатым, «не тянет», как и все остальные, что мы видели. Стены и встроенная мебель внутри дома по тогдашней моде выкрашены в синий, оранжевый, белый, зеленый и красный цвета, интенсивность которых вполне претендует на степень «вырви глаз». Краска тогда была дорогой, и очень немногие могли себе позволить ее.
Объяснили нам и происхождение слова «десерт»: гостей потчевали несколькими переменами блюд, под каждую из которых стелили свою скатерть, так что на столе в начале трапезы лежали несколько скатертей. Когда ни одной не оставалось, и стол был освобожден (от французского desservir), подавали последнее блюдо – dessert.
В Войне за независимость ван Кортлэнды поддерживали Дж.Вашингтона, и последний дважды использовал этот дом в качестве своей штаб-квартиры. Один из ван Кортлэндов отвечал в то время за сбор налогов и спрятал от англичан налоговые книги, чтобы те не догадались, кому и что принадлежит, и не конфисковали добро. После Войны за независимость эти книги пригодились победившей стороне с теми же целями: чтобы знать, кому и что принадлежит и конфисковать.
В холле при входе стоят два резных орла на шарах, и легенда, явно требующая проверки, гласит, что их, украденных с испанского корабля, преподнес гостеприимным хозяевам не отличавшийся благородством поведения высокородный сын английского короля, герцог Кларенский, за приют и ласку. В те времена останавливаться на постоялых дворах (то, что называется inn) было негигиенично и небезопасно. Так, закон предусматривал, чтобы хозяева более трех постояльцев в одну кровать не укладывали (вот они, зачатки шведской семьи) и раз в полгода стирали постельное белье. Понятно, что командировочные и прочие туристы просились на ночлег в семейные дома.
Один из потомков Ван Кортлэндов, трижды занимавший пост мэра Нью-Йорка, в 1827 году отменил рабство в вверенном ему отдельно взятом городе.
Извините за объемы: давно не писала, накопилось много. В следующий раз пришлю отчет о поездке в Новый Орлеан и о круизе в Мексику.
Готовящаяся стать Новоорлеанской девой,
Еленна