87 лет… Тогда, в страшном 41-ом, 9-летний мальчишка из далекого дагестанского Кизляра даже подумать не мог, что ему суждено будет прожить такую долгую жизнь…
Все мысли, все существо его занимал лишь страх: за себя, за близких, за жизнь, которая, казалось, вот-вот оборвется.
С разных уголков огромной страны, раздираемой войной и властью, стремились тогда обозы, паромы и баржи, поезда… Их заполняли люди, в спешке собравшие чемоданы и оставившие дома, поля, в которых поспевал урожай, всю свою прежнюю счастливую жизнь.
Мальчишка тогда не знал, что все его бывшие односельчане, от самых пожилых, до только родившихся, объявлены изменниками и предателями. Что каждому был вынесен приговор: депортация. Не понимал, за что он и его родители, братья, оказались в вагонах скотовозах, где звучал нескончаемый плачь о все новых и новых погибших.
И чем дольше продолжался путь, тем меньше людей оставалось в его вагоне. А те, что еще были живы, уже не мучились в догадках, не думали о будущем. Даже многодневный голод, казалось, утих.
Всем им казалось, что путь, в котором хоронили детей и родителей, умирали от голода и тифа, замерзали и задыхались, никогда не закончится.
И именно в один из таких моментов, когда надежды и силы окончательно покинули путников, случилась последняя остановка.
На всю свою долгую жизнь мальчишка запомнил холодный ветер, пронизывающий до костей его худое тело, бескрайнюю, голую степь, и снова страх – страх перед неизвестностью…
Но суровая казахская земля, хотя и испугала холодом и суховеями, приняла его, как мать, любящая любого ребенка, не думая о том, плохой он или хороший.
На новом месте, станции Мамлютка, которую они, не понимая языка, на свой лад назвали «Mama Luta», и полюбили так же, как маму, располагались в спешке. Рыли землянки в два-три наката, учились готовить саман, мазали стены глиной, чтобы сохранить в своих жилищах хоть немного тепла. Все вокруг думали тогда об одном – не умереть от голода и холода, сберечь детей, дожить до весны.
Каждый день той долгой зимы казался бесконечным. Недели пути словно добавили мальчишке многие годы жизни. Детство кончилось до срока. Война отобрала его, и никогда уже не вернула. Но именно здесь, в казахской степи, он понял, что такое дружба, понимание и принятие чужой беды.
Местные жители, хотя и сами терпели лишения, не дали им погибнуть той страшной зимой, делясь последним с переселенцами, поток которых все продолжался и продолжался.
И уже весной встречались в преобразившейся степи дети разных народов – смуглые казахи, светловолосые русские, рыжие немцы, кудрявые, темноволосые ингуши, белокожие и высокие литовцы.
Они, хотя и говорили на разных языках, быстро нашли общий – рожденный одной бедой.
И хотя были в детской их жизни ссоры, хотя не раз доводилось мальчишке слышать в драках обидное, не совсем понятное, но самое страшное в ту пору слово «фашист», он прощал за него и все время стыдился, сам не понимая чего.
А дома, по вечерам, отец рассказывал о войне, о смертях и сражениях, наставлял быть терпеливым и понимающим.
Позже, будучи молодым и горячим, мальчишка часто спорил с ним, обижаясь на власть за свое украденное детство, за смерти, за голод и холод. Но отец учил его быть мудрым, мол, время было такое, иначе просто нельзя было.
И уже позже, он все вспоминал эти слова, стараясь следовать им. А они действительно помогали. Вчерашние недруги по мальчишеским играм вскоре стали добрыми друзьями, которые долго махали ему вслед, когда он, вместе с мамой и братьями, навсегда уезжал из приютившего его села в шахтерскую столицу Казахстана, где тяжело трудился в угольных копях его старший брат.
Годы летели быстро, и скоро уже он сам, вооружившись тяжелым отбойным молотком, спускался в забой, где проводил по 12-15 часов, работая в самых тяжелых условиях.
В шахте его ценили за упорство, за трудолюбие, за рассудительность не по годам. Любая работа ему удавалась, пока вдруг не покинула шахтерская удача. Сначала попал под завал. Узнав о том, что многие из его смены никогда уже не выйдут из забоя, долго благодарил судьбу и бога за то, что он выжил, что не оставил молодую жену вдовой, а новорожденного сына сиротой.
Но вскоре его ожидало новое испытание. Правая, ударная рука, угодила под вагонетку. В госпитале он услышал страшные слова: - Руку будем отнимать.
Слезы подступили сами собой, как и бессилие, понимание того, что обрекает всю семью на жизнь с инвалидом.
И тогда старый хирург больницы, сам бывший спецпереселенцем, сказал, что сделает все возможное.
Он долго собирал перебитые кости, а затем решался на пересадку кожи с бедра, в ужасных условиях, без медикаментов, без обезболивающих, но с большим желанием помочь.
И действительно помог. Через несколько недель рука начала понемногу сгибаться, вскоре доктор заговорил о выписке. Провожая своего пациента, старый хирург рассказал ему о шахтерской примете, по которой третий раз может стать последним.
Получив совет не испытывать судьбу, он вдруг отчаянно захотел вырваться из шумного города, вновь вернуться в тихую степь, которая встречала его когда-то на казахской земле.
И совсем скоро его маленькая семья, собрав нехитрые пожитки, вновь уехала, теперь уже покорять целину.
А потом он построил свой первый дом, в котором и прожил до конца своей жизни, вырастил детей, внуков и даже правнуков.
Почему первый, а не единственный?
Все просто – он стал строителем. Строил в окрестных селах школы и больницы, детские сады, конторы, дома, в которые заселялись все новые и новые семьи. Не было в совхозе ни одного здания, к которому он не приложил бы своих трудолюбивых рук.
И, глядя, как растут дети, как растет его любимое село, он искренне радовался за свою землю, как за родного и близкого человека.
Потом наступили тяжелые годы, когда замолчали стройки, закрылись базы, стало умирать село. Друзья и родственники потянулись на историческую Родину. Он было тоже задумался, но вдруг понял, что Родина у него одна, и предать ее он не может.
Так и сказал братьям, навсегда провожая их в далекую Германию. Так отвечал и соседям, изредка навещающим малую родину и показывающим яркие картинки из сытой и удобной жизни.
А его жизнь, жизнь всей его Родины, меж тем текла своим чередом. Было трудно, но его, пережившего войну, голод, смерти, эти трудности не пугали. Он продолжал трудиться и беззаветно любить родную землю, которая когда-то также, без условностей и обвинений, полюбила его. Он любил свой народ, в котором все люди были братьями, и тому же учил своих детей.
Прошли годы, и жизнь стала налаживаться. Страна стойко пережила все трудности. И он радовался каждому, даже самому маленькому ее успеху.
- В 9 лет я думал, что у меня никогда больше не будет Родины, что она отказалась от меня, как от врага. А потом я нашел ее здесь, и больше никогда не покину, - часто говорил он внукам, рассказывая о своем детстве.
А еще он знал, что земле нужные его руки, и не переставал трудиться, дожив до самых преклонных лет.
Он ушел в 87…он до последнего дня не изменил себе, своей родной земле, ставшей последним пристанищем того растерянного и испуганного мальчишки, прошедшего большой и трудный путь.