22 июня 1941 года Гитлер напал на СССР. Напал не просто так – он объяснил, что у Германии просто не было другого выхода - Пока мы воюем с злейшим врагом всех народов – британским империализмом, Советы готовят нам удар в спину. Поэтому мы не можем больше ждать. – вот смысл его разъяснений немцам и всему остальному миру.
А в Лондоне Черчилль немедленно объявил, что, хотя он коммунистов не любит, но нацисты – еще хуже. Поэтому в этом войне мы должны поддержать СССР – заявил он.
Но Сталин почему-то не поспешил с одобрением этой инициативы Черчилля. Не поверил ему? Был этому резон – в Англии уже находился заместитель Гитлера, Гесс, и англичане никакой информации о своих переговорах с ним (или – об отсутствии таковых) миру не давали.
Ждал сообщений с фронтов? По плану Генштаба агрессора должны были остановить на границе и затем отбросить его обратно в свои пределы. Но в первые дни войны доклады с границ поступали путанные или не поступали вообще.
Это – так, но была и еще одна причина. Главная причина. Эта причина заключалась в том, что Черчилль выступил со своим заявлением не просто так. Англия в это время отсиживалась за Каналом и реальной поддержки оказать СССР не могла. О высадке десанта на Континенте не могло быть и речи, теперь уже все побережье было для англичан враждебным - от Франции и до Норвегии. Поставки вооружений? – их не хватало и самой Англии.
А вот СССР мог сильно выручить Черчилля – пусть даже ценой своей гибели. Дело в том, что к этому времени Англия вела войну на двух фронтах, и после эвакуации с Континента главным для нее стал азиатский фронт.
А там дела англичан выглядели совсем худо. И потому Черчилль с нетерпением ждал ответа Сталина. Ведь быстрый положительный ответ из Москвы означал, что СССР вступает в военный союз с Англией – которая в этот момент как раз воевала с Японией! А такой ответ Москвы давал японцам понять, что они могут ожидать удар себе в спинку со стороны русских - нового британского союзника. И, было бы желательно, чтобы они этот удар предупредили и сами пошли бы на север, ослабив свое давление на англичан на юге.
А это ведь и совпадало с желанием Гитлера! И Гесс в этот момент тихо сидит в какой-то камере (или - в чьем-то кабинете) в Англии.
И что - если как только японцы нападут на СССР, в газетах опубликуют, что Черчилль и Гесс пришли к соглашению о перемирии (или - даже о мире)?
Но если японцы нападут на СССР, то они, очевидно, откажутся от войны с США. А раз США никто не трогает, то американцы, конечно, не захотят сами начинать войну - ни против Японии, ни против Германии. А если англичане замирятся с Германией – и освободят немцам руки для боевых действий на Востоке, то, может быть, тогда и США стоит вступить в этот антисоветский концерт западных держав?
Сталин все это хорошо понимал и потому - не спешил. «Авансы» англичан он оценивал вполне трезво: пообещать – не значит дать.
И потом – у Сталина хватало и своих забот в эти дни. Известно, что в первые дни войны известия о расположении своих войск штабы получали в основном из радиоперехватов немцев.
И еще говорят - якобы Сталин проявил в эти первые дни какую-то «пассивность». Но, во-первых, дневник посещений его кабинета это не подтверждает. Во-вторых, а что он мог делать – в отношении военных действий, если Генштаб докладывает, что нет донесений не только от дивизий и армий, но и от руководства фронтов?
Известен такой факт – уже в сентябре, после трех месяцев войны. Летчик пролетел до Москвы от передовой линии наступления немцев – и нигде не увидел и следов наших войск. Он так и доложил, но ему, конечно же, не поверили. И пригрозили расстрелом – «за распространение панических настроений». Но, хорошо, что его командир перестраховался и все же послал его донесение прямо в Генштаб – пометив как «недостоверное». А в Генштабе решили все проверить и послали по тому же маршруту другой самолет. И его пилот все подтвердил.
Пришлось срочно докладывать Сталину – при этом отметив, что по докладам от комфронта Конева с обороной на этом направлении «все в порядке». Реакция Сталина была вполне предсказуемой (а какой она вообще могла быть?): Конева – отозвать и отдать под суд. Командовать фронтом направить Жукова!
И только Жуков спас тогда Конева от расстрела (Конев потом, во времена Хрущева, это ему припомнил).
А когда стали поступать сообщения с фронтов, то Ставке пришлось принимать срочные решения об эвакуации предприятий, людей, припасов, других ценностей. И, одновременно – принимать решения, где все это принимать, как размещать, что делать, чтобы перерыв в работе эвакуированных оборонных предприятий был как можно короче.
Итак, Сталин в эти первые месяцы войны занимался экономикой и политикой – и в этом преуспел. Полководцы занимались своим прямым военным делом – и в этом ужасно провалились.
Чего Сталин добился в стратегическом плане? Много, фактически он предопределил нашу конечную победу в этой войне. Давайте перечислим все добытые Сталиным стратегические выгоды.
Первое. Исключил всякую возможность признания России агрессором. Дорогой, как оказалось, ценой, но – исключил! И хотя Гитлер в своем ультиматуме пытался обвинить Россию в «агрессивных намерениях», все это уже не могло сработать.
Учитывая опыт первой мировой войны, Сталин не стал проводить мобилизацию, запретил отвечать на все возможные провокации (официально запретил, гласно! – поэтому провокация, подобная проведенной немцами против поляков, стала абсолютно невозможной) и в своем первом приказе особенно подчеркнул – отбить нападение, но границу – НЕ ПЕРЕХОДИТЬ!
И страшные неудачи первого периода войны одновременно принесли и пользу – они сняли все вопросы в отношении России-«агрессора»: теперь Сталин всем и всегда мог заявлять, что Россия – воевать не собиралась! Что Россия была не готова к войне и не готовилась к войне!
И это – главная победа! Теперь для всех агрессор – именно Гитлер, а жертва агрессии – именно Россия.
Второе. Определил расстановку сил на всю войну (и на послевоенный период – если бы Рузвельт остался жив!): державы «оси» и, против них – Россия плюс Англия и Франция. Затем Франция перебежала к Гитлеру, но к союзникам добавились США. И далее, позже – к союзникам перебежала Италия, а за ней и прочие венгрии, румынии и болгарии.
Третье. Предопределил неизбежность для Германии войны на два фронта – от чего категорически предостерегали Гитлера его военные.
Четвертое. Исключил возможность войны на два фронта для России. Когда японцы увидели, что блицкриг немцам не удается, они окончательно повернули свою войну против США, заключив с Россией договор о ненападении (в который они, как ни странно, верили!).
Пятое. Удалось втянуть немцев в зимнюю войну – чего Гитлер никак не ожидал и даже и не предвидел.
Шестое. Удалось заставить немцев штурмовать города: Смоленск, Ленинград, Москву, Одессу, Севастополь, Сталинград. Немцы этого тоже не ожидали, и опыта таких боев (в прежних войнах) они не имели. Излюбленную ими тактика клиньев и обходов в России перестала работать!
Седьмое. Заставил немцев, уже в самые первые месяцы войны, нести серьезные потери в живой силе. Немцы оказались к этому совсем не привычны, и уже после Сталинграда фактор «неприемлемой цены» побед, не говоря уже о поражениях, стал для них на Восточном фронте решающим!
В результате победа в войне против Германии стала для России неизбежной!
Действительно, давайте возьмем самый плохой для нас вариант. Немцы взяли Ленинград, Москву, Сталинград, Ростов-на-Дону . Что дальше?
Дальше немцы должны были вести войну сразу на трех фронтах. На севере «советы», при поддержке союзников, могли воевать беспредельно долго. На юге «советы», при мощной поддержке союзников могли не только обороняться, но и наступать. Англо-американцы не отдали бы немцам Баку ни при каких обстоятельствах!
В центре перед немцами - Урал, кузница вооружений, плюс людские резервы Сибири и Средней Азии, которые эти вооружения могли эффективно использовать. И здесь же могли появиться еще и американцы!
И это значит, что при любом движении к Уралу немецкие войска неизбежно попадали в клещи! Стоило России сомкнуть фронт на Волге – и немецкие армии были бы должны немедленно капитулировать – независимо от их численности и вооружений. И тогда союзники могли в любой момент открыть второй фронт против Германии – зная, что войска ушедшие к Уралу, ей уже не помогут.
Примерно то же получилось в конце войны – когда в Германию не успевали вернуться немецкие дивизии из Италии и 200-тысячная группировка немецких войск в Норвегии.
Для немецкого Генштаба всё это было ясно еще до начала войны, поэтому, когда блицкриг провалился, среди немецких военных сразу возникли настроения в пользу скорейшего завершения войны либо на Востоке, либо на Западе. В конце концов, в этом убедили и Гитлера: он, наконец, решил, после «решительной победы» под Курском, предложить Сталину мир. Естественно – мир на своих условиях!
Но, поскольку с Курском у него ничего не вышло, Гитлер решил воевать до конца. И сразу начались заговоры против него. Их было несколько, и в случае удачи любого из них немцы стали бы искать возможности расколоть союз своих врагов.
Могли ли это у них получиться, трудно сказать. Сталин, конечно, связал Рузвельта и Черчилля необходимыми договорами, но ведь с каждым из них могло случиться что-нибудь фатальное. В США ведь все время говорили о необходимости отрешить Рузвельта от его должности – по причине его очевидной болезни. Кстати, из-за этого Рузвельту приходилось постоянно активничать, доказывать свою работоспособность – что, в конечном счете, ускорило его кончину.
В итоге, Германии пришлось вести войну даже не на трех, а на четырех фронтах: плюс к восточному и западному, на севере – в Норвегии и на юге – в Африке. При этом основные производственные базы союзников, в США и за Уралом, были недосягаемы для немецких бомбардировок, в то время, как вся территория Германии «простреливалась» как с Запада, так и с Востока. Такую войну Германия не могла не проиграть.
Итак, стратегически война – выиграна. А что было на полях сражений? А на полях сражений, наоборот, как раз для немцев все выглядело внешне оптимистично. Уже к осени 1941 года Гитлер вместе с финнами замкнули кольцо блокады вокруг Ленинграда, и немцы вплотную подошли к Москве. В Африке Роммель успешно громил британцев.
Однако и главный итог 1941 года оказался для Гитлера неутешителен. Блицкриг провалился, началось время дождей, а впереди была русская зима. Настроение Гитлера этого периода войны мы сейчас знаем из записи (случайной) его частной беседы с Маннергеймом в 1942 году. Из этих откровений Гитлера (напомним, что это был частный разговор, он беседовал с верным союзником и профессиональным военным) мы можем узнать, что уже к осени 1941 года германские войска испытывали серьезные трудности со снабжением, а моторесурс подвижных частей вермахта был практически исчерпан. Нужно было остановиться и восстановить силы. Но теплое время кончилось - и, вслед за дождями, ударили морозы.
Гитлер по этому поводу замечает Маннергейму, что воевать в таких погодных условиях немцы не могли. Он сообщает, что и прежде, на западном фронте, немцы имели обыкновение, просто из-за дождей, прекращать военные действия – техника не выдерживала, ремонтники не справлялись. Но тогда у них не было проблем со снабжением!
А сейчас, вдобавок к проблемам со снабжением (отметим, что немцам приходилось еще и перешивать русские железные дороги на западную колею), начались сильные морозы, которые стали серьезным испытанием как для личного состава немцев, так и для их техники.
Гитлер, по его собственным словам, просто не представлял, что придется воевать в таких условиях. Он был уверен, что зимой будет оперативная пауза, а военные действия могут начаться только с наступлением тепла. То, что русские решились на зимнее наступление, стало для немцев невероятным шоком (Разве зимой воюют? Нормальные люди зимой – зимуют!).
Но, ладно, немцы в итоге с этим справились. Отступили от Москвы, окопались, укрепились – и стали ждать весны. Но это - ничего!. Это просто значит, что окончательные сражения войны будут перенесены на лето 1942 года. Вот это выглядело для немцев.
А как это выглядело со стороны СССР? На полях сражений уже за первые месяцы Советы потеряли практически всю свою первоначальную армию – вместе со всеми ее вооружениями. А англичане не спешили с военными поставками СССР – они опасались, что русские капитулируют и все это добро достанется немцам (как это уже было в первой мировой войне!).
Да, поражение немцев под Москвой убедило их в том, что русские будут продолжать борьбу, но не успокоило их в отношении ее конечного исхода. Напомним, что американцы до декабря 1941 года все еще оставались вне схватки.
Но почему немцы все же остановились под Москвой? Главное – это, конечно, усиление сопротивления противника и резкий рост потерь в личном составе и в технике. Проблемы снабжения мы уже отмечали. Но не это – главное.
Главное заключалось в том, что немцы не могли сделать вперед ни шагу, имея на своем правом фланге сильнейшую южную группу войск противника. Немецкие генералы не могли сделать такой ошибки. Если бы они ввязались в тяжелейшие бои за Москву (а опыт таких боев они уже получили под Ленинградом), то у южной группы советских войск появлялись два варианта действий.
Первый – ударить во фланг и в тыл центральной группе войск немцев. И тогда немцы могли бы получить под Москвой котел почище сталинградского! Самое главное – что при этом были бы полностью перекрыты пути снабжения этой центральной группы войск, которые и так действовали под невероятным напряжением.
Но Сталин, пока не уверенный в ударной силе своих войск, едва ли бы пошел на такой решительный вариант. Он, скорее всего, поступил бы проще. Укрепившись под Москвой (к этому времени подошли сибирские дивизии и подкрепления из Средней Азии), он мог бы начать наносить частные удары по линиям снабжения немцев, ослабляя их напор на Москву и нанося большой урон их ударным частям. Зимой немцы, как мы уже знаем, воевать не любили.
А вот главный удар эти южные советские силы могли нанести по румынским нефтепромыслам. В этом их могли поддержать и союзники-англичане – флотом и авиацией. И если бы этот удар принес успех – румынские промыслы были бы либо захвачены или разрушены, то для Германии все было кончено. Независимо от любых их успехов на московском направлении.
Гитлер так прямо и сказал Маннергейму – что без ежегодных поставок 5-6 миллионов тонн румынской нефти Германия вообще не могла бы продолжать свои военные действия.
Более того, в этой же беседе с Маннергеймом Гитлер и объясняет необходимость своей войны с Россией, именно – необходимостью защитить румынскую нефть и постараться лишить русских бакинской нефти.
Гитлер жалуется, что Германия не может жить под постоянной угрозой лишения ее допуска к внешним источникам нефти.
Но ведь двигатель внутреннего сгорания, работающий на бензине, изобрели как раз немцы – Отто, Бенц и Даймлер. И, похоже – поспешили. В век угля и паровых двигателей Германия от нефти не зависела, а, стало быть, и воевать за нефть ей было бы не нужно. Подождали бы лет двадцать, потом построили бы АЭС и вообще сняли бы вопрос о войне. О горячей войне. А холодной войной можно был бы баловаться сколько угодно!
Вот - во всем виноваты эти безумные изобретатели, которым не сиделось на велосипедах и на паровых локомобилях!
Ну, вот, после Сталина прошло уже почти восемьдесят лет и что мы сейчас имеем? Других войн у нас после ВОВ не было – кроме Афганистана. Дальше мы придерживались курса Александра Третьего – быть сильными, но самим в войны не вступать.
А Афганистан – это было первое отступление от этого курса. И оно нам аукается до сих пор. И не только – в спорте.
Акции в Венгрии и Чехословакии «войнами» считать, конечно, нельзя. Здесь ошибка была в другом. Эти страны были нашими противниками в ВОВ и у нас были все основании оставить там - «навечно»! - свои оккупационные армии. Разумеется - на полном содержании этих стран. Мы этого не сделали, и за это – поплатились.
Сейчас мы имеем военный успех в Сирии. Вопрос только в том – а зачем он нам нужен?
А в целом, если обратиться к сохранению наших границ и нашей территории, то мы вернулись к досталинскому периоду. В Прибалтике – националисты, в Киеве – "Скоропадский", на Кавказе – дашнаки, в Средней Азии – внутренние, пока, разборки местных басмачей.
А в Кремле не хватает только Ленина и Троцкого – размышляющих о путях развития мировой революции. Но зато, рядом с Кремлем, в окружении Кремля, агенты и представители Мирового банка денно и нощно разрабатывают планы мировой оффшорно-финансовой революции.
Да, Россией в ходе такой революции придется пожертвовать, но зато наши "лучшие люди" в новом мировом финансовом правительстве могут оказаться не на последних местах!
Ну, как это вам? Или у нас здесь - полный консенсус?
Больше по теме – см. книгу «Вся надежда – на Сталина!» - https://aliexpress.ru/item/1005002898682813.html?&item_id=1005002898682813&sku_id=12000022674562978, - https://www.amazon.com/dp/B098B75T6Q