Начало истории
Голландская дочь американской матери. Часть первая
_________________________________________
Максима укатила в Париж, а Брунгильда принялась строить планы мести родителям мальчика, как бы идиотски это ни звучало. Вместо того, чтобы порадоваться за дочь, например.
Планы требовали финансовых вливаний. Потому что она задумала отвезти детей на австрийский горнолыжный курорт, который, по её мнению, мог переплюнуть пятизвездочный Париж.
Однако, положение их становилось все более плачевным. Мери умерла и утащила за собой денежный поток. Неплохой способ мщения, как по мне. Остались лишь пенсия Гильды и непонятные деньги, которые волшебным образом выуживал из компьютера Йорик. Этого явно не хватало на прокорм внутренней алчущей орды Гильды.
Их надежды на быстрый приток денег от родителей Йорика не оправдались. Назначалась комиссия за комиссией для оценки состояния стариков, заполнялись бумажки и конца им видно не было. Счета их тоже были пусты. Оставались две минимальные пенсии родителей, на которые Брунгильде всё никак не удавалось наложить свою когтистую длань. Йорик, собрав остатки совести, какое-то время не позволял. Но Брунгильда придумала. Причем, как оказалось, заранее.
Изо дня в день она нудила, внушая Йорику, что квартирка, в которой живут родители могла бы приносить им доход, сдавай они ее в аренду. Но она самоотверженно позволила им там жить только ради любимого мужа. Теперь же обстоятельства изменились и надо, что-то делать. В итоге достала она его так, что он, стиснув зубы и подрагивая, сдал крохотную квартирку собственным родителям за 800 евро в месяц. Гильда еще и стыдила стариков за то, что они арендовали такую прекрасную недвижимость так дешево, взращивая и в них чувство вины на ровном месте. Более того, она все время напоминала им, что это ее квартира и права у них там самые ограниченные. Каждый день она врывалась туда без стука и шарилась по сусекам.
Чтобы вы понимали, квартирка смахивала на нашу двухкомнатную хрущевку размерами, находилась под самой крышей, что означало пекло летом и попасть в нее можно было по крутейшей винтовой лестнице. В оравдание можно сказать, что там было подобие лифта — кресло-подъёмник, которым Гильда им не позволяла пользоваться, объясняя тем, что им полезно двигаться. В итоге половину пенсий родители платили за аренду, а остаток она-таки прибрала к рукам внушив Йорику, что это на уход за ними, а доктор, так или иначе, запретил им прикасаться к деньгам. Зато не запрещал Гильде.
«Уход» выражался покупкой самой дешевой еды раз в неделю и постоянным сетованием на то, как дорого они обходятся Гильде. Ее понесло, она уже не скрывала своей ненависти к свекрови и презрения к свекру.
Бабулька, тем временем, придумала, как утолять свою страсть к накопительству, воруя пластиковые пакетики в супермаркетах и совала их во все щели своей свеже арендованной квартирки. Туда она напихивала записочки и разные бесполезные мелочи, которые умудрялась спереть на Гильдиной территории. Брунгильда, иногда, замечала пропажу того-сего и бесилась страшно, хотя это являлось еще одним доказательством для Йорика и комиссий, безнадежного безумия его матери. Мать же оказалась упертой и весьма сообразительной старушенцией. Поначалу она пыталась указывать Йорику на очевидные вещи в ответ на обвинения Брунгильды. Например, что их дом тоже ломится от количества вещей, что Гильда без конца покупает какую-то хрень, что сами они питаются как-то нездорово, хотя, все время поучают стариков, как надо питаться и не оставляют им выбора. Однако, нарвавшись пару раз на отпор Гильды, которая плюясь молниями, орала, что это же ни в какое сравнение не идет с тем, что пришлось пережить их сыну разгребая их дом и оплачивая вывоз сокровищ, бабуля все поняла и начала действовать тихой сапой.
Она враз переменилась и превратилась в сочувствующую свекровь и мать, напропалую предлагая свою поддержку тяжко трудящимся Гильде и Йорику. Гильда даже временно растерялась не зная, как реагировать на доброжелательную старушку. Вся её агрессия разбивалась о благодушие и показную беспомощность последней. Таким макаром бабуля смогла вытянуть из Йорика многое, в чем до сих пор ей отказывали. Например, запрет Гильде появляться в их квартирке. Как ни странно, та послушалась Йорика и прекратила ежедневные набеги. Хотя, тут же обернула это в свою пользу красочно описывая Йорику, что будет твориться в жилище стариков через пару месяцев, если их не контролировать. В этом она была права и Йорику пришлось раз в неделю самому устраивать набеги. Что он и делал с огромной неохотой и брезгливым выражением лица. А Гильда потирала ручки и напоминала, что раньше ему не приходилось этого делать, т.к. этот тяжкий груз несла она. Но теперь что ж поделать, ей ведь запрещено туда ходить.
Более того, бабуля наконец, смекнула, что она им нужнее, чем они ей. Она плаксиво выспрашивала у сына послабление за послаблением и превращалась в фурию, если он ей в чем-то отказывал. Тогда она вдруг начинала кричать, что им лучше будет в доме престарелых и, что она уже попросила двух других сыновей подыскать один получше. К тому моменту они все так достали Йорика, что ему уже не хотелось никаких денег и он готов был сам отправить родителей куда угодно, чтобы только не слышать манипулятивные завывания своих жены и матери. Он напоминал тряпичную куклу, которую тянут в разные стороны две злобные и хитрые девочки.
Брунгильда не на шутку испугалась и придумала очередное занятие для мужа, у которого и так простоев не бывало. Ну, правильно! Надо же было его чем-то отвлечь от разумных мыслей.
Пока то, да сё они готовились поразить сына миллионеров поездкой в Австрию, что тоже явилось испытанием даже для меня, казалось бы, уже готовой ко всему. Заодно Брунгильда мало помалу начала внедрять в разбухшую голову Йорика новую идею.
Ставьте лайки! Комментируйте! Подписывайтесь!
О лагере беженцев в Голландии
Про голландский дом престарелых
Веселушки