Продолжение истории про мальчика Максима и его необычную встречу со странным стариком.
До конца дня Максим не выходил на улицу, с осторожностью выглядывал в окно через щель между шторами. Родители были заняты своими делами и не догадывались о происшествии. Долго не мог заснуть, перед глазами мелькали яркие картинки: вот он падает с дерева, вот долго отмывает перед зеркалом в ванной следы алого сока с лица, вот бежит по улице домой. Мальчика разъедала досада - так глупо поддался соблазну, да ещё и спалился с потрохами. Наконец настало утро. Когда Максим открыл глаза, в доме уже все проснулись, в детскую доносился шум шагов и голоса. Настроение его наладилось, тяжёлые мысли унёсло далеко. Выйдя к завтраку он, как обычно, поздоровался со всеми своим задорным голосом, а мама поцеловала его в лоб. Мальчик пододвинул стул, удобно уселся, осмотрел тарелки и обомлел.
Посреди стола стояла миска, полная вымытой спелой вишни. На нескольких ягодах остались капельки воды и утреннее солнце, проникавшее из окна, блестело в них яркими лучиками. Максим хотел что-то спросить, но слова застряли в горле.
- Что это Карпыч расщедрился? - спросил отец, устраиваясь за столом.
- Не знаю, принёс ни свет ни заря. Это, говорит вашим деткам, - мама посмотрела на Максима, от чего тот мгновенно покрылся румянцем от пяток до макушки, - Макс, ты соседу по дому помог, наверное?
Сам не зная почему, мальчик неровно закивал головой. Внутри от этого действия стало ещё гаже.
- Вот и молодец! - поддержали родители, - Совсем старик притих, не видно и не слышно. Как жена умерла, некому за ним приглядывать. Да и со зрением у него давно проблемы. Ходят из соцзащиты, но это же не на целый день.
Максим не знал, что их соседа зовут как и его Максим. Отчество было редкое и немного смешное - Поликарпович. Это значит, что его отца звали Поликарпом. Таких имён среди знакомых мальчика не было ни у кого. Максим Поликарпович Федосеев жил здесь практически всю жизнь, но в последнее время превратился в затворника, поскольку медленно терял зрение. Максим твёрдо решил загладить вину.
Калитка закрывалась на ржавый крючок изнутри, но открыть её не составляло труда. Зайдя во двор, мальчик увидел все детали вчерашнего приключения. Дорожка, вымощенная диким камнем, по которой он так спешно удирал, лавочка и столик, покрытый грязной клеенкой справа от входа, вишнёвое дерево. На месте нижней ветки торчал уродливый сучок с оголённой, словно кость, внутренностью дерева. Самой ветки нигде не было, видимо её куда-то унесли. Максим замер перед дверью, вздохнул и постучал. Гулкий звук разнёсся по дому. Гость прислушался. Вот в глубине что-то скрипнуло, потом послышалось шарканье и удары чем-то по паркету. Наконец, шаги приблизились к двери. Максим отступил, когда дверь открылась и на пороге показался тот самый старик в фланелевой рубашке в клетку и синих спортивный штанах.
- Здравствуйте! - сказал Максим.
- Здравствуйте! - ответил старик.
-- Я пришёл извиниться за вчерашнее. Это я у Вас вишню воровал.
-- А, ну проходи, присаживайся. В дом не приглашаю, у меня не прибрано, на улице посидим. - Максим Поликарпович указал на лавочку.
Его светло-голубые глаза смотрели как-то в сторону и сквозь собеседника. Мальчик обратил внимание на крупные руки с выступающими венами. Кожа на них истончилась и напоминала папиросную бумагу. Максим хотел помочь, но Поликарпович, или, как его часто называли в деревне Карпыч, сам добрался до лавочки, ориентируясь по памяти.
-- Мне правда очень-очень стыдно! Давайте я вам по дому помогу, или что-то починю, нас учили на трудах.
Старик слегка засмеялся и замотал головой: "Спасибо, не надо. Это дело молодое!" Максим всё не мог понять почему его не отчитали.
-- Как же вы сами набрали столько вишни? Зачем?
-- Это Леночка, она мне помощница, из администрации приставлена. А детям витамины нужнее.
-- Я слышал, у вас зрения нет. Как же вы тут ходите?
-- Мы этот дом с женой сами строили. Я тут каждый кирпич, каждый угол помню наизусть. Да и слепнуть начал не сразу, было время привыкнуть.
-- Отчего вы ослепли? Вы воевали?
-- Ослеп я от болезни, катаракта называется. А на войну меня не взяли. Нельзя уголовникам на войну.
Максим услышал ещё одно странное слово, которое напомнило ему какое-то морское животное. Такое же далёкое и, возможно, опасное.
-- Вы нарушили закон?
-- Да, как ты, взял чужое. Совсем немного, но этого хватило.
И старик рассказал про свою молодость. Перед войной в деревне случались голодные годы. Он работал на уборке зерна в колхозе.
-- Идёшь бывало по полю, находишь несжатые колоски, выпавшие зёрна. Чего добру пропадать? Собирал запазуху, нёс домой, чтобы что-то приготовить, а иногда и так жевал. Однажды вызвал меня бригадир. Прихожу на ток, а он подошёл, да и рванул на мне рубашку. Зерно высыпалось. Тут же милиционер - пересчитали зерно, взвесили. Получилось ровно двести пятнадцать грамм.
Легли несколько горстей зерна тяжелым грузом на судьбу Максима Поликарповича. Судили юношу за расхищение социалистической собственности и приговорили к году в исправительной колонии, где-то на севере.
-- Порядки там были такие, - вспоминал Карпыч, - Целый день нужно было работать. Кто с работой справляется - тому пайку дают полную. Кто не справляется - урезают. Зима, холод, люди сдавали на глазах. Мне и ещё одному заключенному дали задание рыть траншею под фундамент возле барака. Земля была настолько промёрзшая, что ни лом, ни кирка её не брали. Два дня мы её долбили, только поцарапали. Еды нам, за это почти не досталось. Рядом была столовая, куда заходила теплоцентраль. На третий день увидел я работников пищеблока, сговорился за небольшую помощь, и они кинули шланг с водой в место нашей работы. Под напором горячей струи земля стала поддаваться, мы за день сделали две нормы и помогли вынести помои из пищеблока.
Так Максим Федосеев смог пережить первые голодные недели в колонии. Потом, благодаря трудолюбию и смекалке, с успехом справлялся и с другими работами. Даже на доску почёта попадал. "На лопату" больше не ставили, трудился в столярной мастерской.
Вернувшись домой, устроился на шахту, где "кидал уголёк" всю жизнь самым рядовым горнорабочим, которого на шахтёрском жаргоне называют "собакой". И по выслуге лет, и по заслугам, к выходу на пенсию Карпыч мог бы получить ветерана труда, да только начальство смотрело всегда в его сторону косо: "Разве у нас достойных людей мало, что мы будем зеков поощрять?" - рассуждали они. Так работал без блеска наград и без особого почёта. Но он на это не обращал внимания, так как главной радостью для него была жена Лидия.
Влюбился он в неё без памяти на сельской дискотеке. Только устроился на отгрузку угля - ни жилья, ни денег, - а пришёл свататься. Девушка его приняла, родители разрешили жить в доме. Позже взяли участок и построили своё жильё. В супруге Карпыч души не чаял. Так прошло тридцать лет, пока не обнаружилось у неё редкое и опасное заболевание. В этом месте у старика дрогнул голос и влага проступила на глазах. Постепенно Лидия начала угасать. Ездили к врачам в город, но те ничего сделать не смогли. Дали прогноз - два месяца. Максим Федосеевич откружил жену такой заботой, такой любовью, что прожили они вместе ещё почти два с половиной года. Летом у её кровати на столе постоянно стоял букет свежих полевых цветов, а зимой он пёк яблоки покупал в магазине свежие булочки с повидлом...
Детей у Карпыча и Лидии не осталось. Не кому было навещать старика в обветшавшем доме. Ни разу не назвал он себя отцом, никто не звал его дедушкой, несмотря на возраст. Максим выслушал рассказ о тяжёлой судьбе и о непомерной цене, которую пришлось заплатить за проступок. Величина наказания долго не укладывалась в сознании ребёнка, но что самое удивительное - сам старик всё ещё, казалось, корил себя за что-то.
Максим попрощался со своим тёской и обещал навещать. Всё лето он косил траву на участке, ухаживал за деревьями, а так же починил и
покрасил потрёпанный забор у одинокого дома.