Сегодня я вам покажу невероятное. Честно. Не, ну то есть невероятное не вообще, а в частности. В частности, касающееся личных отношений, да… Между мной и Вениамином Карловичем.
Ну, во-первых, это очень непростые отношения. Кто следит за мной давно, тот в курсе. Накал страстей там периодически зашкаливает, но накаляется с неким перекосом. Этот тот случай, когда от любви до ненависти был один шаг. Точнее, метров сто пятьдесят. В масштабах Зажопинска это немного, а уж в масштабах Вселенной и говорить не о чём.
Сто пятьдесят метров – это расстояние от нашего дома до дома моих родителей. От меня до Вениамина Карловича. Веника. Венюшочка-говнюшочка. Вот жил Веник со мной на одной жилплощади – и всё было как бы хорошо. Ровные у нас были отношения. Даже, можно сказать, нежные. Я Вениамина гладила – Вениамин благосклонно принимал.
А потом – всё! Вениамин Карлыч съехал от меня вместе с маман. А вместе с ним съехала, вероятно, и Венина кукушечка. Ибо ничем иным мы не можем объяснить тот факт, что на новой квартире Веник вдруг стал панически бояться меня и моего мужа. Мы сначала удивлялись, потом обижались, потом привыкли к тому, что Веник при нашем появлении сидит за креслом и сверлит нас левым глазом. Он бы и правым сверлил – но боится выставлять морду целиком, потому что уж в такую-то целиковую морду и слепой однорукий инвалид не промахнётся. Зачем этому несчастному вообще целиться в Веника – не разъясняется, но правый он бережёт на всякий случай.
Моё приближение Веник чувствует пятой точкой. А так как пятая точка у него ого-го, какая надо точка (!), то и чувствует она прямо-таки отлично – всей поверхностью.
- Ведь спал же! Мёртвым сном спал! Храпел даже как не знаю кто…
Маман стесняется сравнивать Веника с алкашом, «он же всё понимает!» Конечно, понимает, но откуда Венику знать, кто такой алкаш?
- …И тут как рванул! Под кресло. Ну, я сразу поняла, что это ты идёшь.
Льстит, правда же?
Ну а дальше по обычному сценарию: зимой – Веник за креслом. Летом – Веник тряской рысью стремительно и грациозно скрывается под ванной. Он и зимой бы там скрывался, всё-таки безопаснее (я под ванну не пролезаю, пробовала!), но зимой на полу мёрзнет попа, а такую попу надо всячески беречь – Вениамин это понимает. Как-никак семейное достояние. А Веник очень печётся о достоянии. Курицей печётся, колбаской, паштетиками там…
И вот, значит, давеча, по давней традиции, играем с отцом в нардишки. А игра эта эмоциональная, как вы понимаете, без выкриков и потрясаний кулаками от досады на «подлые камни!» не обходится никогда. Сижу себе, потрясаю, как положено. И краем глаза вижу – Веника!
Уже сам факт того, что я его вижу – удивителен! Обычно-то, чтобы увидеть, мне нужно совершить несколько акробатических упражнений типа «лёж лёжа под столом» или «пластунское передвижение по направлению к батарее». Разумеется, мой остеохондроз не шибко приветствует такую физкультуру, но я ничего не могу с собой поделать – очень уж манит меня Веников филей.
А тут, понимаете, вижу! И не просто вижу – а вижу хорошо! Следовательно – близко. Лежит эдак наш Вениамин Карлович в позе мечтающего мыслителя и в потолок наблюдает. Внимательно так наблюдает. Ну и я тоже – интересно же! – вылупилась в потолок, сижу.
- Что там? – встревожилась маман.
Она на всякий случай всегда спрашивает тревожно: вдруг чо! Потому что ели всё нормально, то легче же выдохнуть, чем начать переживать с бухты-барахты. А мама у меня основательная, всё с толком, с расстановкой.
- Не знаю, - я пожала плечами и показала на Веника.
Веник всё так же таращился в потолок, не мигая и не меняясь в лице. Маман посмотрела на, на Веника – и тоже уставилась в потолок. Отец неторопливо расставлял нарды на доске.
Так мы лупились минуты три, пытаясь определить, куда именно направлен мечтательный Вениковый взгляд. Что же там такое, действительно? Муха? Нет. Потолок протекает? Нет.
И тут Веник слегка всхрапнул. Мы с маман посмотрели друг на друга и заржали. Веник, извольте видеть, спал! Ну забыл глаза закрыть, с кем не бывает!
От нашего хохота ВениаминКарлыч проснулся, выставил брюхо вверх и сладко потянулся.
- Веня! – позвала я.
Ожидалось, что в этот момент Веник не только окончательно проснётся, но и сообразит, какой опасности он избежал! Далее он должен по стеночке утечь под ванну и оставшееся время умирать от облегчения.
Но что вы думаете?! Веник посмотрел на меня, сложил лапки на брюшке – и муркнул! Веник муркнул! Да-да, так прямо и сказал:
- Мрык?
- Перегрелся, что ли? – встревожилась маман.
Я посмотрела в окно, где лил очередной дождь и выразительно запахнула на груди кофту.
- Вряд ли, - возразила я. – Скорее всего, ему приснился страшный сон, на фоне которого даже я выгляжу вполне прилично. Или он просто радуется, что я его сонного не украла на органы.
Веник же продолжал дружелюбно смотреть на меня. Я судорожно щёлкала телефоном, Веник благосклонно щурился.
Это всё было так невероятно, что я решилась на следующий шаг. Я – внимание! – подошла к Венику – и погладила его! Прямо рукой!
И никто не умер! И даже не оконфузился на мамином персидском ковре!
Но судьба решила добить меня окончательно: поглаживая Веничку, я почувствовала, что он – мурлычет! Мурлычет! Этого не может быть, но факт.
А ещё через пару минут я почувствовала, что у меня отваливается спина и правая нога. Потому что неужели вы думаете, что Веник выбрал для лежания в потолок удобный диван?! Разумеется, нет. Ведь изначально-то всё шло по плану: Веник тщательно прятался за креслом. Ну а дальше вот так вот повернулся судьба. Или повернулось что-то в голове у Веника.
Фотодоказательства прилагаю.
Естественно, я не питаю иллюзий и не думаю, что всё в нашей жизни резко изменится и Веник воспылает любовью ко мне и моему мужу. Скорее, наоборот, возненавидит себя за минутную слабость и будет сверлить меня левым глазом из-за кресла не пять, а пятнадцать минут.
Или даже обольёт презрением мой рюкзак и кроссовки. Он, конечно, никогда так не делал, но, как говорит моя свекровь, в жизни всегда есть место подвигу.
Вот такая вот невероятная была со мной история.
