Дебютный полный метр Ефимовича, некогда шоураннера телепроекта «Comedy Woman», встречает зрителя лаконичным титром: «Все воспоминания в этом фильме реальны и вымышлены одновременно». Прямо как в балканских фантасмагориях Эмира Кустурицы. Что в Москве, что в Белграде лихие девяностые привыкли окутывать непроглядной вуалью ностальгии – весьма действенное обезболивающее для душ, израненных ваучерами, финансовыми пирамидами и засохшим хлебом с гуталином. Дивиться тут нечему: суров и беспощаден быт в странах с социалистическим прошлым, особенно на разломе режимов, когда вера в мировую революцию пролетариата вминается в асфальт под весом танковых гусениц.
Наши кинематографисты вспоминают о постперестроечном безобразии в романтическом ключе, будь то гротескные и чернушные картины Алексея Балабанова или винтажные юморески Антона Лапенко. Времена, когда на одной кухне могли одновременно варить и сгущенку, и джинсы, застали наших родителей врасплох, однако воспитание, данное им людьми, пережившими Великую Отечественную и сталинские гонения, сыграло свою роль. Выживает сильный. Выживает черствый. Они впитали этот конструкт вместе с молоком матери, а после и сами активно применяли его в педагогических целях, когда повзрослели и дали потомство.
«Батя» – это фильм, как несложно догадаться, посвященный жизни простого русского мужика, обитающего где-то в глубине бывшей Горьковской области. Здешний отец – образ собирательный: он работает на заводе, халтурит в качестве бомбилы, приторговывает валютой и возит ящики со «Сникерсами» под реализацию в соседних регионах. Он страсть как любит футбол и не дурак выпить в компании соседей по лестничной клетке. Он строг, но справедлив, пускай в душе и остается просто большим ребенком, научившимся глушить «беленькую» и смолить папиросы.
Эпизоды из жизни трутня советской закалки в исполнении Владимира Вдовиченкова являются своего рода зарисовками, призванными разбавить основное повествование, действие которого происходит в наши дни. Обе сценарные ветки неплохо сбалансированы, что заслуживает отдельного упоминания, так как изначально «Батя» задумывался как скромный веб-сериал с хронометражем эпизода в 2-3 минуты. Тогда на продакшене и думать не думали о внедрении в проект целостной истории с двумя таймлайнами.
На дворе закат десятых годов нынешнего века. Главный герой, Максим, давным-давно переехал в столицу, устроился на хорошую работу и стал примерным семьянином. У папы Макса на носу семидесятый по счету день рождения, в честь чего отпрыск решил пригласить своего старика в гости, дабы тот икры покушал, коньячку бахнул и с шаловливыми внучками поигрался. В конце концов, день X настает, а пращур, известный своим скверным характером, сдает билеты на самолет до Москвы в самый последний момент. Ну а сынишка не придумывает ничего лучше, чем загрузить пожитки в машину и устремиться в сторону малой родины, попутно вспоминая детство, проведенное вместе с шебутным батей.
Ничего, казалось бы, необычного. Знакомые каждому ребенку девяностых забавные и не очень ситуации обыгрываются режиссером на мажорной ноте. Батя учит сынка тому, где есть «право», а где «лево» посредством болезненной «крапивки», основы арифметики детсадовец усваивает на кладбище, считая возраст почивших по датам на надгробиях, а уроки чтения совмещаются с политическим обозрением, так как окромя газеты с вестями об ангольских партизанах в доме ничего толком и не сыщешь. Параллельно нам вскользь демонстрируют динамику отношений отцов и детей уже в современном мире: с засиживанием у планшетов и материнской гиперопекой. Противопоставив одно другому, лихие девяностые и безбедное сегодня, может показаться, что режиссер однозначно импонирует спартанским методам, которыми во флешбэках орудует персонаж Вдовиченкова, однако не все так просто, как может показаться на первый взгляд.
«Батя» донельзя прямолинеен, и в этом заключается его главное достоинство. Он общается со зрителем в той же манере, что и герой Вдовиченкова поучает своего сынка: не мельтеши перед глазами и впитывай словно губка народные мудрости, а дальше будь что будет. Мы тут не в прятки играем, а воздаем дань уважения поколению прожженных советских циников, чей хлесткий кнут и заплесневелый пряник сделали нас теми, кто мы есть сейчас. А хорошо это или плохо – пускай остается на откуп зрителя.
«Батя» – это кино, которое, само того не осознавая, создает дискурс о бытовой жестокости, конфликте ценностей поколений и ложной природе чувства ностальгии. Сверстники экранного малыша Максимки уже сами обзавелись семьей, однако многие из них до сих пор не могут решить, как справляться с бременем родительской доли. Стоит ли уподобляться своим предкам, оправдывающим отсутствие эмпатии тем, что «время было тяжелое»? Или же позабыть о детстве, пропахшем табаком и перегаром, как о страшном сне, целиком доверившись новым образовательным методикам?
В этих вопросах «Батя» придерживается нейтральной позиции, предоставляя зрителям очевидные «за» и «против» обоих подходов. Выбирайте, мол, как знаете и как умеете, с вами тут церемонится не будут. Небось уже взрослые, раз на фильм с рейтингом «16+» пришли. А коли извечные вопросы воспитания вам до лампочки, то на выручку придет незамысловатая, однако теплая комедия наблюдений, основанная на нашем общем детстве. И вправду, дух эпохи команда Ефимовича передает на «ура». Тесная квартирка с облезлыми обоями, трехлитровые банки с пивом, модельки советских самолетов и инфернальное убранство актового зала в провинциальном детском саду – фрагменты нашего коллективного бессознательного в фильме пролистываются словно фотографии в семейном альбоме: одновременно и смешно, и грустно, и стыдно, и таки хочется хотя бы на часок вернутся туда. В место и время, где можно позабыть о пандемии, обвале курса рубля и прочей злободневщине. Вновь стать рядовым несмышленышем, который ни малейшего понятия не имеет ни о «черном вторнике», ни о «братках», ни о ельцинских запоях. Лишь бы «видик» кассету с боевиком от Брюса Ли не зажевал, а остальное стерпится.