Старший лейтенант Гатилов Сергей Иванович
В конце 70-х годов в Улан–Уде была создана ставка объединенного командования войск Дальнего востока. В июле 1979 года на самолете АН-24 мы привезли в Улан–Уде командующего Забайкальским военным округом.
С многочисленной свитой он удалился в ставку, а мы устроились под самолетом в тенечке на чехлах, лениво играем в карты и ждем обратного вылета.
Стоянка самолета находилась в самом конце аэродрома. Недавно построенная рулежная дорожка, в конце которой находилась наша стоянка, совсем новенькая. Поле аэродрома рядом с ней еще даже не успело зарасти травой и были видны полосы от равнявшего его бульдозера. Метрах в 50-ти новенький забор из бетонных плит, за ним кустарник, а дальше по склону пологой сопки сосновый лес. В углу ограждения свалена куча мусора, которую, видимо, нагребли бульдозером и еще не успели убрать. Над этой кучей постоянно кружатся пчелы, видимо в одном из выкорчеванных деревьев было их гнездо.
Чтобы салон самолета не сильно нагревался открываем обе двери – переднюю в багажном отсеке и заднюю для посадки в самолет пассажиров. Обе форточки в кабине экипажа тоже открыты. Небольшой сквознячок проветривает салон и кабину экипажа.
Ждать пришлось долго, несколько раз меняли дислокацию под самолетом, так как солнышко неумолимо подкрадывалось к нам, а спасительная тень ускользала. Успели выспаться и пообедать в местной летной столовой. Наконец посланный в разведку к диспетчеру правый летчик доложил, что командующий уже выехал. Занимаем рабочие места – командующий ждать не любит. Для доклада остается только командир экипажа.
Через несколько минут появляется кортеж командующего и, получив сигнал от бортмеханика о том, что двери закрыты, запускаем двигатели. Взлетная полоса рядом, выруливаем на исполнительный, проверяем оборудование перед взлетом и вот уже колеса в воздухе.
По команде убираю шасси и закрылки. Командир откидывается в кресле, отдавая управление самолетом второму пилоту, экипаж работает по плану. И тут начинается кошмар.
Из-за центральной приборной доски начинают вылетать пчелы.
Одна из них сходу впивается в лоб правому летчику, тот бросает штурвал и начинает махать руками, что еще больше раззадоривает насекомых. Пчелы безжалостно атакуют нас и беспощадно наносят свои жалящие удары.
Все забыли про то, где мы находимся, и пытаются отражать укусы насекомых. В кабине творится невообразимое.
Первым приходит в себя штурман. Самолет прекратил набор высоты, а прямо по курсу у нас небольшая сопка.
«Командир – высота, держи курс», – заорал он и пилоты пришли в себя.
Перед лицом большей опасности про пчел мгновенно забыли. Оба пилота ухватились за штурвал. Я получил команду установить двигателям номинальный режим и мы благополучно огибаем сопочку.
Пчелы как–будто тоже приутихли, когда мы перестали от них отбиваться, да и стало их меньше так-как пчела после укуса погибает.
Радист сворачивает трубочкой газету, которую он приготовил, чтобы почитать в полете, и начинает добивать оставшихся насекомых.
Через некоторое время в кабину вваливается прапорщик – бортмеханик, тоже получает свою порцию пчелиного яда и быстренько ретируется в салон, не забыв прикрыть за собой дверь.
Постепенно мы перебили всех насекомых. Каждый из нас укушен не менее 10 раз, исключая штурмана, рабочее место которого находится за перегородкой, поэтому не все пчелы его заметили. Больше всего укусов у командира и правого летчика, да и мне тоже досталось не слабо. Лицо правака опухло и похоже на надутую резиновую перчатку. У меня и командира опухоль только в районе укусов. Места укусов болезненны, да к тому же еще и чешутся.
Самочувствие правого летчика ухудшается, и мы сообщаем о происшествии в Читу, назад лететь уже поздно, половину пути мы уже пролетели. Командир эскадрильи, который выходит с нами на связь, просит не афишировать происшествие и подождать в кабине экипажа пока уедет командующий со свитой.
После посадки обычно командир экипажа получает замечания от командующего, но в этот раз командир эскадрильи сам подошел к нему с какой-то просьбой, и тот про нас забыл.
После отъезда машин командующего к самолету подъезжает санитарный УАЗик. Приехавший на нем врач части быстро осматривает нас и всех, за исключением бортмеханика, отправляют в госпиталь. В госпитале нас уже ждут, всем делают какие-то уколы и через пару часов отпускают, правого летчика госпитализируют. У него оказалась аллергия на пчелиные укусы и он провалялся в госпитале целую неделю.
Вот так маленькие пчелки создали большие неудобства, а могло бы все кончиться гораздо хуже.
Пространство за центральной приборной доской представляет собой паутину из проводов и трубопроводов, которые подводятся к приборам на приборной доске. Пчелы видимо посчитали, что это отличное место для будущего улья. Повезло нам, что успел переселиться не весь пчелиный рой, а только его передовой отряд. Со всей пчелиной семьей мы бы вряд ли справились…
Из Книги "Лётчицкие рассказы". Книга 1. Под общей редакцией Анатолия Сурцукова . Рисунки Владимира Романова.