(к началу)
Зал дворца культуры был до отказа забит зрителями, состоящими из конкурсантов, их родителей, педагогов, друзей и коллег. Все переговаривались и обсуждали и уже выступивших и само их выступление.
В зале царила доброжелательная, радостная и немного напряжённая атмосфера. Ведь все участники же выступили и теперь напряжённо ждали, как в таких случаях говорят - ”приговора”, а сказать проще - решения конкурсной комиссии. А она, кстати, тоже сидела здесь же в зале, только посредине, на ограждённом ряду - люди профессиональные и строгие, но справедливые. Во всяком случае, все конкурсанты и их родители, вместе с их поклонниками верили в это.
На сцену вышли ведущий в строгом чёрном фраке и ведущая в красном платье в пол. Ведущий поправил микрофон.
- Вот и закончилась конкурсная часть нашей программы – сказал он. - А в конце её мы приготовили сюрприз для всех участников и гостей нашего конкурса.
- И пока конкурсная комиссия подводит итоги, - подхватила ведущая - мы приглашаем на эту сцену поэта, композитора и прекрасного певца.
- Ян, встречайте – торжественно произнёс ведущий.
Зал взорвался аплодисментами.
Широко улыбаясь, с гитарой в руках, я вышел на середину сцены. С противоположной стороны сцены вышел Гена и стал за клавиши.
- Дорогие друзья – обратился я к участникам и гостям. - Сегодня у вас напряжённый и одновременно радостный день. Каждый из вас переживает по поводу своего выступления или выступление своих родных или друзей и это - нормально. Если вам станет хоть немножко легче, скажу вам по секрету, мы – я по-заговорщически наклонился к микрофону и прошептал прямо в него - тоже ужасно переживаем.
По залу прокатился смех.
- Но, как и вы, - продолжил я – мы, не смотря на свои переживания, тоже выступим. И своё выступление мы хотим посвятить вам – зал одобрительно и удивлённо загудел – да, именно вам. Тем, кто, несмотря ни на что, верит в свою светлую, прекрасную сказку.
И опять зал взорвался одобрительными аплодисментами.
- Начнём мы с очень доброй песни, – продолжил я - которая, надеюсь, поддержит всех вас. А называется она - "Девочка и море".
Гена запустил фонограмму и зал затих.
Ритмичные рифы старого доброго регги поплыли по залу, наполняя его доброй и чистой до прозрачности музыкой. Мы специально выбрали в моём репертуаре простую и добрую, детскую песенку-сказку о девочке, которая на закате разговаривала с морем и верила, что и море тоже с ней говорит.
У каждого ребёнка, в любом возрасте, есть своя мечта, своя сказка и каждый, до последнего, верит в то, что она обязательно сбудется. Поэтому, когда я начал петь, картина, которая открылась мне, постепенно заворожила меня.
Лицами всех присутствующих в зале постепенно овладела улыбка. Все в зале улыбались и переглядывались. Даже члены конкурсной комиссии на некоторое время прекратили обсуждение. Казалось, что и музыка, и текст воспринимались, не как песня, а как настоящий, живой рассказ о прекрасном приключении. И на проигрышах весь зал аплодировал в такт музыке.
А когда песня закончилась, зал взорвался бурными аплодисментами...
***
В бизнес центре зал для совещаний выглядел по-спартански.
Стена со стороны улицы была большим панорамным окном, занавешенным светлыми, прозрачными занавесками, три другие стены были высокими, ровными и абсолютно белыми, как и высокий подвесной потолок. В ячейках потолка, в шахматном порядке располагались светильники, глазки пожарной сигнализации, большие сетки динамиков и чуть поменьше диаметром – вытяжки.
Посредине этого огромного помещения, на холодном мраморном полу стоял большой, со столешницей из искусственного камня, стол для заседаний и переговоров в обрамлении большого количества холодных металлических стульев с серыми пластиковыми сидениями и спинками.
С одного из краёв этого длинного стола, по обе стороны, сидело несколько человек, и перед каждым лежала папка с документами.
Во главе стола в дорогом деловом костюме сидел плотного телосложения лысоватый мужчина лет пятидесяти, по всей видимости – председатель.
Справа и слева от него сидело по паре мужчин, хотя и в не таких дорогих деловых костюмах, но с такими же деловыми, чем-то озабоченными лицами.
Слева, сразу за парой деловых дядей сидела невысокая, плотненькая, фигуристая, с пышной, короткой причёской тёмно-каштановых волос женщина лет тридцати. Её тёмно-синяя юбка-карандаш, приталенная светлая блузка и чёрные “лодочки” на платформе, говорили о её деловитости. Это и была та самая Ольга – подружка Ирины, которая её и подставила.
- Хитрая, завистливая, жадная и подленькая. - Так описала её Ирина и добавила, что – Ольга всегда жила только для себя.
И именно сейчас решалась судьба её бизнес программы.
Первым, справа от председателя, сидел его помощник. Крепкий мужчина лет сорока. В деловом, но не таком дорогом костюме, как у председателя, с короткой стрижкой и с лицом, не выражающим абсолютно никаких эмоций.
Председатель повернул к нему голову.
- Ну, что же – помощник обратился ко всем присутствующим. - Мы выслушали все предложения и пришли к выводу, что программа, предложенная госпожой Ольгой, подходит нам больше всего.
Все одобрительно закивали головами, а Ольга, стараясь сдерживать эмоции, скромно улыбнулась.
- Госпожа, Ольга – обратился помощник к Ольге - нам бы хотелось уточнить один вопрос, касающийся вашей маркетинговой схемы.
Ольга напряглась и непонимающе оглядела присутствующих.
- Госпожа, Ольга – продолжил помощник - будьте добры, поясните нам ещё раз, как в вашей маркетинговой схеме работает система накоплений. Пожалуйста.
- Понимает, я… - нескрываемо заволновалась Ольга - в последнее время…, - продолжала она, останавливаясь после каждого слова, явно ища нужный ответ, который никак не находился – была занята несколько другими вопросами…
- Мы понимаем – сказал всё тот же помощник – мы всё понимаем, только, когда вы создавали эту программу, вы, как у нас говорят, “переспали” с ней и знаете её не просто на зубок, а, как “Отче наш”.
Ольга, не находя подходящего ответа, ещё больше заволновалась.
- Позвольте… - мне на минутку выйти – попросила она, с трудом скрывая своё волнение.
Её просьба вызвала нескрываемое удивление, но все согласились и Ольга, взяв свой сотовый, вышла из кабинета.
В холе было прохладно, но это её совсем не успокаивало. Она сразу же набрала номер Ирины.
- Ирина? Это я.
- Ольга? – прозвучал вопрос на другом конце.
- Да, Ольга. Ты мне нужна, срочно… у меня совещание… мою программу утвердили...
- Твою программу? - спросила Ирина.
- Да, мою программу - Ольга явно занервничала - А сейчас нужно пояснить, как работает система накоплений в новой маркетинговой схеме...
- Извини, я не могу – спокойно, но твёрдо прозвучал ответ на противоположном конце.
На мгновенье Ольга замерла, как будто во рту дыханье спёрло, и выпалила.
- Как не можешь? Мне срочно нужно...
Ирина отключила телефон, дав Ольге понять, что разговор окончен. Ольга обречённо опустила телефон.
Это был крах всему - бизнесу, связям, положению, всему!
Холодная и очень злая змея проползла по душе Ольги и до невозможности дышать сдавила лёгкие, сердце и горло. Пытаясь разорвать стягивающие её путы, Ольга глубоко вдохнула и, полный отчаяния и ненависти крик вырвался из её груди.
И этот почти звериный вопль, всем своим естеством, распространялся, как неизбежность, заполняя холл, все помещения в здании и, вообще всё пространство вокруг.
***
После выступления мы с Геной вышли в просторный и, несмотря на жаркий, солнечный день за окнами, полный воздуха и прохлады холл дворца культуры.
Неся на своих плечах непомерную ношу атрибутов искусства в виде кофров с инструментами, мы, тем не менее, испытывали лёгкость и полное удовлетворение от проделанной работы,
- Ну как? – улыбаясь, я посмотрел на Гену.
- Так, хорошо! – улыбнулся он в ответ. – По кофейку?
Да не тут-то было.
Дверь из зрительного зала в холл распахнулась и в одно мгновение нас окружили, выбежавшие из зала после объявления жюри победителей, все участники, гости и члены самой комиссии фестиваля.
Абсолютно обескураженные мы с Геной приступили ко второй части, казалось, уже законченной работы и едва успевали раздавать автографы…
В холл вышел Андрей Андреевич. Он как ледокол, раздвинув толпу своим большим и грузным торсом, протиснулся к нам.
- Давайте пройдём ко мне в кабинет – сказал он.
Мы, извиняясь перед всеми, кому не достались наши автографы, кое-как выплыли за Андреем Андреевичем из окружения.
Кабинет Андрея Андреевича, похоже, не претерпевал никаких изменений ещё со времён СССР. Во всяком случае, именно такое впечатление создавалось при его осмотре. Весь интерьер так и пыхтел, и пыжился, и категорически настаивал на ретро пристрастиях его хозяина.
Основным жильцом кабинета оказался изрядно подтрёпанный, но, всё ещё подчёркивающий былое величие комплект мебели красного дерева.
Он включал в себя угловой шкаф для сувениров, большое кожаное кресло, двух тумбовый стол руководителя, уставленный разнообразными канцелярскими принадлежностями из того же СССР. Впритык, почти вросший в него, прижался стол для совещаний, с четырьмя стульями с высокими спинками с каждой стороны.
С противоположной стороны кабинета красовался комплект из двух кожаных кресел и журнального столика, за которыми стоял большой барный шкаф.
Свободную стену украшала большая, почти в половину её площади огромная репродукция картины “Мишки в сосновом бору”. Всё это, находилось в какой-то всеобъемлющей гармонии.
И вот, нарушая эту гармонию, дверь в кабинет открылась и в него по очереди вошли Андрей Андреевич, Гена и я.
Только дверь в кабинет открылась, поток тёплого воздуха из открытого окна направился в нашу сторону вместе с лёгкими полосками тюли.
Андрей Андреевич подошёл к окну, закрыл его и прошёл к своему креслу. Сделав жест рукой, приглашая нас садиться, сам тяжело, но с большим удовлетворением, погрузился в объятия своего кресла.
- Присаживайтесь поближе, чтобы не кричать.
Мы с Геной сели на ближайшие к столу заведующего стулья.
- Дымом пахнет, это ничего? - спросил я.
- Наверное, из окна дунуло – как отмахнулся, ответил Андрей Андреевич.
- Вполне возможно – подхватил Гена.
В воздухе повисла пауза.
- Очень, очень хорошо… ага… ну-ну – не скрывая полного удовлетворения, вдруг сказал Андрей Андреевич - Очень.