У меня было исключительное положение с первых дней, несмотря на то, что по закону Большого театра надо три года быть в кордебалете. Если была роль, в которой надо ползти, сидеть, стоять, – это обязательно исполнял я, но Юрий Николаевич при этом очень следил, чтобы у меня роли были, и очень часто, когда он уезжал, меня с афиши снимали...
– Николай, хочу спросить вас о Григоровиче. Вы так всегда рассказываете о Большом театре, в который мечтали попасть. Вы твердо знали, что вы там должны быть. И вот тот выпускной экзамен, на котором все решается.
– Ну, во-первых мы вышли на сцену... У нас в московском училище театр, и сцена равна по площади сцене Мариинского театра. Там зрительный зал всего на 600 человек. И в самом центре сидел Юрий Николаевич. Для меня это было очень важно – показаться перед этим человеком.
И когда мы уже ждали оценки, нам еще их не объявили, один из педагогов вышел, а ему навстречу шел, и он сказал: повезло тебе, Цискаридзе, что ты грузин. Я говорю, почему? А он отвечает: Григорович сказал только одну фразу: грузину «пять» и взять в театр.
Ему сказали, мест нет, потому что уже все 10 мест были распределены среди своих в основном. Он сказал, дайте мне список. Выкинуть из этого списка он никого не мог, потому что он понимал, что за каждым из них кто-то стоит.
Он сказал: Как фамилия? И директор школы Софья Николаевна Головкина стала ему диктовать по буквам мое имя. Он своей рукой номером один написал Цискаридзе. Штатную единицу добавил он.
И конечно, у меня было исключительное положение с первых дней, несмотря на то, что по закону Большого театра надо три года быть в кордебалете. Если была роль, в которой надо ползти, сидеть, стоять, – это обязательно исполнял я, но Юрий Николаевич при этом очень следил, чтобы у меня роли были, и очень часто, когда он уезжал, меня с афиши снимали. Он приезжал, выяснял это, всем попадало, меня опять ставили. В общем, было много всего.
– А почему снимали?
– Потому что я был неудобный. Понимаете? Я способный был. Меня было не затереть.
– Галина Уланова и Марина Семенова…
– Ну, это великие люди, которые сразу поняли, что меня надо срочно прикрыть своим телом, что иначе сожрут. И конечно, я первое время в театре жил за их спиной. Если что, кто-нибудь из них сразу вставал на мою защиту. Но самое главное, что они мне подарили большое количество времени творчества, огромное количество знаний.
Марина Тимофеевна меня выучила не только как артиста, но и как педагога в дальнейшем. И все время повторяла, особенно когда стала меня учить, преподавать: Не верь ученикам, предадут, не верь ученикам, предадут, не верь ученикам, предадут. Я миллион раз ее вспоминал и говорил: Боже, какая она мудрая.
– А предательство, что значит предательство?
– Знаете, когда человек, которому ты сделал очень многое, которого ты вывел на определенное положение, когда ты действительно вкладывался. Но он хочет с вами расстаться.
Бывает такое, ну не подходит вам больше. Но это можно сделать очень по-человечески, а бывает – делают очень подло. Вот несколько людей так поступало, но я их не виню абсолютно. Я понимаю, но это больно. Это очень больно.
