Подполковник Акимов Юрий Иванович
Меня назначили на должность командира вертолётного полка в 1979 году…
В мае месяце прибыл я к месту назначения – в Магдагачи Дальневосточного военного округа. Быстро врос в обстановку. Начал летать в этом полку, где полёты в сложных метеоусловиях бывали редко. Климатические особенности местности сказывались…
Поэтому и лётный состав привык в полётах по приборам тренироваться в основном под шторкой. И класс так же подтверждали… Да и руководящий состав при возникновении реальных условий с минимумом погоды как-то с опаской относился к их организации. Не привыкли…
А я прибыл из краёв, где этих СМУ (сложных метеоусловий) хоть отбавляй. В любое время года. Поэтому имел хорошую натренированность в полётах при самых жёстких минимумах погоды.
Вот как-то, в июле месяце, я организовал полёты день с переходом на ночь при установленном минимуме погоды. Дневную половину плановой таблицы отлетали нормально. Высота нижнего края облачности колебалась от 100 до 150 метров. После заправки вертолётов наступила ночь.
Для восстановления навыков в этих условиях, после перерыва в данных условиях в пять (!) лет, дал два контрольных полёта начальнику авиации бригады полковнику Андрееву, после чего он полетел в свой самостоятельный полёт.
Я взлетел сразу за ним, с положенным интервалом…
На взлете я сразу понял, что с понижением температуры воздуха к этому времени высота нижнего края облачности существенно «просела».
Я даже и не успел понять, какая у меня была высота, когда видимость световых ориентиров исчезла. То есть – мы воткнулись в облака сразу после взлёта…
Это не очень смутило, но заставило подобраться и повнимательнее отслеживать показания приборов, строго выдерживать расчётные данные по коробочке…Слышу доклады руководителю полётов впереди идущего Андреева… Вот он доложил о выполнении первого разворота. Второго… Идёт к третьему… И тут он вдруг несколько растерянно говорит в эфир о том, что у него стрелка радиокомпаса начинает гулять. Проверьте, мол, работу привода… Замечаю, что и у меня так же стрелка АРК начала «шалить».
Тут и РП «обрадовал». Довёл до нашего сведения, что БПРС отказала…
Некстати это, конечно, особенно в таких метеоусловиях. Ну ничего, есть ещё РСП. На нём руководителем посадки в эту смену за локаторами сидел капитан Корнилович Паша. Трудяга… «Трое детей у него», – почему-то мелькнула мысль в голове…
Вот и заводит своими командами Паша на посадку Андреева. Тот выполняет третий разворот, четвёртый…Как по ниточке выводит борт на посадочном курсе, давая команды чётко, точно.
И это несмотря на то, что Андреев, видать в сильном волнении пребывая, запросы «Прибоя» делает через каждые две-три секунды. Мне аж в эфир вклиниться не удаётся, чтобы доложить о выполнении разворотов.
Делаю третий разворот по расчётному времени, и, наконец, слышу, что Андреев полосу видит и запрашивает уже посадку. Хорошо, думаю, теперь всё внимание должно будет уделяться мне, чтобы завести меня так же на посадку.
И тут Паша докладывает, что у него отказал диспетчерский локатор!
Час от часу не легче! Привода нет, а тут ещё и локатор диспетчерский отказал! Ну ладно, теперь главное – правильно по месту четвёртый разворот сделать, а там я должен войти в сектор обзора посадочного локатора, и он меня выведет…Чётко выдерживаю курс к четвёртому развороту и строго по времени начинаю разворот. Ну, сейчас Паша на посадочном локаторе меня увидит!
И тут Паша докладывает, что у него отказал и посадочный локатор!
Это что же такое творится! Сговорились что ли, чтобы убить нас! А тут ещё на борту, в грузовой кабине, ничего не подозревая, летят со мной зам. командира полка Филимонов и старший лётчик, напросившийся со мной в полёт, капитан Сурцуков…
Начинаю соображать. Причём в условиях острого дефицита времени.
На запасной не уйти. Ближайший запасной – около трёх часов лёту… Средства гражданского аэропорта выключены. Рейсов граждан в это время нет… Свои средства не работают…На второй круг уйти – тоже вариант сомнительный. За это время метеоусловия ещё больше могут ухудшиться, а надежды на то, что починят средства – мало.
Впереди, с этим курсом полётов (133 градуса, и сейчас помню) – ровное поле аэродрома. Если что, препятствий нет…
Принимаю решение идти дальше с посадочным курсом, подгашивая скорость и снижаясь. Думаю, до высоты метров пятьдесят… А там – посмотрим.
Вперился глазами в стрелки, держу их «по нулям», гашу скорость до 100, снижаюсь. Высота 120…100…80…70… Из облаков никак не вывалюсь… Огней не вижу… Тут РП кричит в эфир, что мы прошли точно над вышкой КДП, судя по звуку…
Ага!!! Значит «верной дорогой идёте, товарищи»! Чуть довернул вправо – и вот они – «взлётные огни аэродрома»!
Сажусь. Заруливаю. Выключаю…
Выходя из кабины вижу удивлённые глаза Филимонова и Сурцукова, но машу им, мол, потом объясню, как мы чуть все вместе в братскую могилку не загремели.
Быстро подхожу к машинам РСП. Рывком распахиваю дверь. За шиворот на свет божий (хотя ночь кругом, глаз коли) выволакиваю Пашу Куриловича. Тот трясётся весь от страха.
Без всякой вводной части он сразу признаётся мне, что на самом-то деле никакой локатор у него не отказывал!
Он как только Андреева на посадку завёл, понял по голосу лётчика, что обстановка непривычная, вышел из кабины посмотреть, что же это такое снаружи делается. И увидел туман несусветный.
«Командир, я просто побоялся вас заводить на посадку в таких условиях… П-п-п-ростите меня, пожал-а-а-алауйста!!!».
Очень хотелось вмазать ему, конечно. Но почему-то опять вспомнил про его троих детей.
«Что же ты… Ты представляешь, что ты чуть не натворил?! А если бы лётчик на моём месте был менее подготовленный?!»
Паша только кивал и сокрушённо мотал головой.
С тех пор, как только появлялся в полку лётчик, который в запой стремился уйти или ещё какие-нибудь «шалости» начинал себе позволять, то у меня был в арсенале самый действенный командирско -педагогический приём.
Грозился списать на РСП, чтобы на своих товарищей только из будки смотрел во время полётов и авиацию по радиообмену представлял.
Как правило, провинившиеся тут же бухались на колени, каялись и тут же начинали исправляться…
Из Книги "Лётчицкие рассказы". Книга 1. Под общей редакцией Анатолия Сурцукова . Рисунки Владимира Романова.