(тепло, облачно, ветрено, после обеда прояснение +28)
По данным П.И. Моругунова: «В 6 час. 32 мин. 3 июля прибыла из Севастополя в Новороссийск подводная лодка Л-23 с эвакуированным руководящим составом СОРа и города во главе со старшим морским начальником на ней контр-адмиралом Фадеевым» [1].
Утреннее донесение 170-й пд: «Ночь прошла тихо, 401-й плк собрался в районе ориентира 1700[2], 1-й батальон 399-го полка подтянулся в район 170, 116-й полк занял позиции по линии 1700-151-1699» [3].
По данным противника, за период с 7.06.42г. по 02.07.42г. было захвачено около 50 тыс. пленных[4]. По результатам 02.07.42г. 30-м корпусом было захвачено 10 тыс. пленных. По донесению 54-го корпуса, который производил зачистку города, в развалинах были пленены 7300 человек, еще 150 человек были захвачены на Корабельной стороне. Таким образом, суммарно были захвачены 73 тыс. человек.
Еще утром 2 июля 1942 года, за час до налета немецкой авиации, от 4-й пристани холодильника Новороссийской ВМБ отошло пять сторожевых катеров 8-го дивизиона НВМБ и 9-го дивизиона Азовской флотилии: СКА № 082, СКА №019 (зав. №58), СКА №039(зав. №64), СКА №0108 (зав. №98), СКА №038 (зав. № 55). Днем 02.07.42г. отряд под командой командира звена старшего лейтенанта В. П. Щербины снялся на Севастополь. Не совсем понятна задержка соединения в море до 13.15. Учитывая скорость хода катеров, им для перехода требовалось от 12 до 15 часов. В том случае, если бы катера следовали бы сразу курсом на Севастополь, они бы вышли как раз к наступлению темноты. Из-за задержки, их подходное время оказывалось сдвинуто к рассвету. Правда, при этом, прохождение вдоль берега Крыма шло в темное время, что снижало риск. Кроме того, следует отметить, что суммарно, катера брали на борт не более 200-300 человек без потери боеспособности.
Катера подошли к берегу в ночь на 3 июля. Они приблизились к берегу и обнаружили, что к катерам плывет масса пловцов. Немцы открыли артиллерийский и минометный огонь, услышав стрельбу на берегу. К командиру СКА №039 привели приплывшего связного командира с берега, который сообщил, что надо прислать шлюпки, так как многие не умеют плавать.
СКА №019 (командир Н.А. Аскер-оглы) подошел к берегу с южной стороны мыса Херсонес и начал принимать людей. Из-за увеличения осадки катер сел носом на дно. На борт катера были приняты 79 человек, после чего, он был стянут с мелководья флагманским СКА №039. СКА №0108 принял 90 человек, СКА №038 —55 человек, СКА №082–108 человек. По СКА №039 данных нет.
По данным Д.И.Пискунова, в районе маяка и Голубой бухты готовились пять мест для посадки личного состава на катера. На полуострове оставалось достаточно много гражданских лиц из состава партийного и советского актива, который должны были вывезти, но, о котором забыли эвакуации А.Сариной.
Как указывает Д.И.Пискунов: «Вскоре после этого на мой командный пункт пришел Первый секретарь Крымского обкома КПУ т. Меньшиков Ф.Д. и секретарь обкома комсомола, фамилию которого я забыл. Они пришли с маяка. Это обстоятельство, что такие люди оказались не эвакуированными, взволновало меня. После короткого обмена мыслями об обстановке под Севастополем, я пошел к бригадному комиссару Хацкевичу А.Д. и доложил о случившемся. Мы договорились, чтобы их эвакуировать в первую очередь с причала №2. Потом я лично отвел т. Меньшикова Ф.Д. и его спутника на армейский командный пункт».
Он описывает посадку на катера следующим образом: «Начало третьих суток июля прошло у нас в состоянии тревоги, катера явно запаздывали. Прошли первый и второй часы новых суток, а катеров все не было. А количество людей на берегах Херсонесской бухты значительно увеличилось – с фронта пришли новые подразделения, согласно плану эвакуации. По нашим расчетам, за это время катера должны были сделать по три рейса к транспортам, а они и на горизонте еще не появлялись. Это обстоятельство начало беспокоить и бригадного комиссара. В 2 часа ночи ко мне на причал пришел майор Белоусов и с тревогой сказал, указывая на берега бухты:
– Смотрите, сколько людей уже пришло! На марше так же много. Фронт оголяется, а катеров еще нет. Трудно представить положение, в каком мы можем оказаться утром?!
Я разделял эту тревогу, но старался подбодрить его, так как наше положение обязывало нас быть в хорошем настроении и тем поддерживать бодрый дух у войск. На этом мы разошлись. И только, когда пошел третий час ночи на 3 июля, наконец, далеко в море замелькали зеленые сигнальные огни. На берегах бухты стало тихо. Надежда на эвакуацию становилась реальной. На причалах замелькали ответные сигналы. Катера, их было пять, взяли направление на наши сигналы и стали медленно приближаться к берегу с юга. На рассвете вошли в Херсонесскую бухту. Четыре из них направились к причалам на восточном берегу и один левофланговый к первому причалу, самому дальнему по отношению к другим.
Со своего причала я видел, что катера, направившиеся к восточному берегу, остановились недалеко от него. Затем с одного из них была спущена резиновая шлюпка, два человека сели в нее и поплыли к берегу. Вскоре передали по цепи, что прибыл начальник отдела перевозок штаба Черноморского флота для руководства эвакуацией.
Катер, шедший к моему причалу, тем временем оказался близко к берегу и развернулся к нему левым бортом. Нас разделяло пространство в пять-шесть метров. Я отчетливо вижу командира катера, стоявшего на палубе, и слышу его голос:
– Не волнуйтесь, товарищи, всех заберем, – говорил он. – Я брошу вам конец каната, вы помогите нам пристать к берегу.
Я предупредил командира катера, что здесь будут грузиться тяжелораненые командиры. Он ответил:
– Начинайте выносить на берег, – и бросает канат, но неудачно, канат падает в воду, не зацепившись даже за берег. Вот в это время происходит непредвиденное нами событие. Люди, стоявшие на спуске в бухту, лавиной устремились на причал, смяли охрану и плотной толпой заполнили причал. Многие из них спрыгнули в воду, надеясь первыми попасть на катер. Многих, в том числе и меня, спихнули в воду напиравшие сзади. Боясь, что могу утонуть в начавшейся сумятице, я отплыл от берега метров сорок и взобрался на камень, торчавший из воды.
Катер в то же время дал задний ход и отошел от берега метров на двадцать. Отсюда командир катера крикнул:
– Успокойтесь, всех заберем! Дайте подойти к берегу!
Толпа на какое-то время затихла. Но как только катер двинулся к берегу, люди начали массой бросаться в воду, быстро заполнили пространство между ним и берегом и стали обтекать его, как бы брать в окружение. Командир катера подал какую-то команду. Катер перешел на задний ход и отошел на значительное расстояние, развернулся кормой к берегу и вообще ушел в море, к горизонту, не приняв на борт ни одного человека.
Стоя на камне, я видел происходившее на других причалах. Едва катера стали на места, указанные начальниками причалов, как к ним лавиной бросились люди. Выстрелы вверх, сделанные автоматчиками с целью призыва к порядку, только на секунду приостановили беспорядок, а затем людской поток с еще большим остервенением устремился вперед. Катера, ввиду явной угрозы быть потопленными, отошли от берега. Люди, стремясь добраться до катеров, вплавь направились к ним. А те начали отходить мористее и остановились где-то, сделавшись едва видимыми с берега. С криками о помощи, люди поплыли за катерами, уходившими в море. Многие из плывших утонули, не достигнув цели, небольшая часть вернулась на берег, и лишь одиночкам удалось доплыть до катеров, которые, промаячив какое-то время на горизонте, скрылись с глаз».
Несмотря на то, что в донесении 399-го полка указывалось, что очаги сопротивления в районе 144-145 окончательно не подавлены, 1-й батальон 399-го полка из района хутора Бермана был переброшен в район Камышевой бухты. Батальон не завершил уничтожение блокируемых советских частей в районе верховий Юхариной балки, но полк готовится к решительному наступлению на полуостров Херсонес. 116-й пехотный полк выставил патрули для отлова тех, кому удалось выскользнуть из котлов в районе Омеги, Стрелецкой и Карантинной бухт.
Д.И.Пискунов пишет о том, что из-за того, что часть личного состава ушла на эвакуации, противник сумел потеснить советские части, однако, эта информация не в полной мере соответствует данным, полученным из немецких документов.
Из донесения 170-й пд: « Разрозненные группы противника в тылу дивизии. В 8.00 начался удар дивизии в районе ориентира 175[5]…»[6] Однако вскоре, последовал советский контрудар из района ложной 35-й батареи и старого форта (ориентир 173). В этом районе войсками командовал полковник Ф.Ф.Гроссман. Из донесения 399-го пехотного полка: «…мощный контрудар русских из района форта 173 в северо-восточном направлении»
На главном направлении, в районе ориентира 175 вслед за 57-м, противник ввел в бой 401-й полк, высадив на мыс между Казачьей и Соленой бухтами десант 72-й пд. Противнику удалось прорваться вдоль проволочного заграждения 35-й батареи вправо, и захватить причал батареи и весь мыс. Из донесения 170-й пд: «В жесточайшей борьбе захвачен хутор Михаили и мыс до ориентира 176»[7]
Противник отмечает, что упорное сопротивление продолжает оказывать дот северо-западнее дороги к батарее. К поддержке штурма подключилась артиллерия 28-й дивизии. Дивизия закончила подсчет пленных, захваченных в период с 29 по 3 июля. По данным дивизии захвачено (суммарно) 12130 пленных. 72-я пд сообщила об одном очаге упорного сопротивления в районе 172 (курорт Омега) 15 человек убито, 6 пленено. Для поддержки 170-й пд из 72-й пд переданы:
-401 полк,
-5-я батарея 64-го зенитного полка,
-1-я батарея 14-го зенитного полка,
-28-й велоэскадрон,
-2-я батарея 624 мортирного дивизиона
4-я батарея 818 артполка
По донесению 170-й пд, 105-й пехотный полк захватил форт в районе ориентира 173, правда, донесение 105-го полка указывает, что бой на 21 час еще продолжается. Более того, и на следующий день указывается, что форт, наконец-таки взят. Но, как выяснилось и это бы не поледний бой в этом районе.
К концу дня 399-й полк справа и 57-й полк слева, обойдя укрепления 35-й батареи вырвались на поле аэродрома, однако, территория батареи удерживалась советскими частями, но она была отсечена от остальных районов, удерживающихся советскими частями. Как указывает противник, «бункеры и обрывы мыса Херсонес заняты советскими войсками».
Как указывает противник в журнале боевых действий 11 армии: «В жесточайшей борьбе 30-й корпус прорвал оборону на перешейке юго-западнее хутора Гречихина и прорвались к хутору Михаили Корпус уничтожил аэродром Севастополь 4 и отбросил противника к ориентиру 177. Части 170-й пд ведут ожесточенный бой в районе ориентира 173 и форта. Бой доходит до рукопашной»[8] Из того же документа: «Ведется ожесточенный бой в районе бункера 175 .
Данные Д.И.Пискунова не сходятся с немецкими документами, кроме того, он использует ориентиры и названия, которые не используются на картах, из-за чего понять, о чем одет речь из текста не всегда возможно. Он указывает: «К полудню 3 июля наши войска оказались оттеснены противником к рубежу Турецкого вала. К этому времени замолчало наше грозное оружие – полковая пушка 79 бригады морской пехоты. Они расстреляли свои последние снаряды. Вскоре после этого в Камышовую бухту вошли катера противника, вооруженные пушками и тяжелыми пулеметами, и открыли огонь в тыл и во фланг нашим войскам, оборонявшимся в центре и на левом фланге Турецкого вала, и тем вынудили их к свертыванию здесь обороны. В то же время группа немецких танков, наступавшая по Юхариной балке, прорвала наш фронт, вышла к верховью Камышовой бухты и, действуя во взаимодействии со своими катерами, нанесла решающее поражение нашим войскам, действовавшим в районе Стрелецкой, Песчаной и Камышовой бухт. В 18 часов пехота противника вышла к верховью Казачьей бухты и заняла м. Феофан, и в наступивших сумерках подошли к тригонометрическому пункту между верховьями Казачьей и Херсонесской бухт» [9]. На его схеме, противник к 18 часам 3 июля еще только подошел к хутору Михаили. На немецкой схеме показано, что противник к 21.00 прижал советские части к оконечности мыса Херосонес и маяку, окружив массив 35-й батареи. Сопоставление этих данных с воспоминаниями, например, с воспоминаниями начальника МПВО Корабельной стороны Лубянова, можно прийти к выводу, что немецкая информация является более точной. Советскими частями удерживался только маяк и периметр проволочного заграждения 35-й батареи. Ночью ее защитники отошли внутрь массива.
1 румынская гсд подчинена 30-му корпусу 36-й полк отправлен из Севастополя по железной дороге. 50-я пд назначена гарнизоном Севастополя и ей подчинены ортскомендатуры. 300-й батальон отправлен в 1 танковую армию. В строю в танковом батальоне 17 танков, в дивизионе штурмовых орудий 5 «штуг».
420-й полк начал подготовку к возвращению в 125-ю дивизию, аналогичный приказ получили 318-й и 360-й полки 213-й охранной дивизии. Вышел приказ по 30-му корпусу №169 с задачами на 4.07.42г.
[1] Моргунов П.И. Героический Севастополь — М.»Наука» 1985г. с. 458
[2] верховья Камышовой бухты
[3] NARA T-314 R-828 fr.0240
[4] NARA T-312 R-1694 fr.0273
[5] район хутора Гречихина (современный казарменный городок морской пехоты)
[6] NARA T-314 R-828 fr.0244
[7] NARA T-314 R-828 fr.0244
[8] NARA T-312 R-1691 fr.0220
[9] Пискунов Д.И. Воспоминания. Архив ГМГООС. Фотокопия. Архив автора.