Когда русские затеяли строить укрепления на Мартане, он (Шамиль) -- хоть и знал, что стройка эта нисколько ему не страшна, -- все же вызвал наиба Талгика и отдал самое категорическое распоряжение противодействовать русским.
Талгик, уже до этого хорошо известный русским за крепкого военачальника, теперь превзошел себя. Впервые показал он в бою горскую артиллерию, укомплектованную беглыми русскими канонирами. Она работала мастерски и, что самое удивительное, даже по ночам.
Русский лагерь вынужден был погружаться в полную темноту, коновязи ежевечерне переносились на новые места, но облегчения не было. Кочующие батареи Талгика оставались неуловимы.
...В темноте лесной ночи чеченцы действовали безнаказанно, но что они могли поделать с людьми, никуда не бегущими, не сдающимися в плен, а молча умирающими в неподвижном строю? Такого сражения никогда не было, и, так как ночь не позволяла горцам увидеть истинное положение лагеря, и также истомляла их, то на рассвете они сняли блокаду и большей частью разошлись по аулам. Так упорно воевать они еще не умели.
Немедленно вслед за ними снялся, чтобы вернуться в крепость, и измученный русский лагерь.
Как раз в этот день Шамиль поручил войска Гехинскому Саабдулле. Саабдулла прибыл к войскам в час, когда русский лагерь уже снялся с места. Под огнем русской цепи новый военачальник спокойно проехал опушкой леса на удивительном вороном коне, известном всему Левому флангу Кавказской линии.
Саабдулла принадлежал к абрекам школы Бей-Булата. Мастер внезапного боя, он в течение нескольких дней нанес русским такие чувствительные потери, что их возвращение в Воздвиженскую приняло характер растерянного отхода.
Отходя, русские истребили все, что было можно. Сено горело. Кукуруза на жалких маленьких полях скармливалась лошадям. Колодцы заваливались конскими трупами. Сады у хуторов вырубались.
"В какие-нибудь два-три часа под топорами солдат погибало то, что создавалось и поддерживалось целыми поколениями" -- говорит историк Нижегородского полка. Но Саабдулла за каждое срубленное дерево брал по жизни. Десятки его быстрых джигитских партий облепили со всех сторон колонну, сабельные и кинжальные стычки происходили по пятнадцать раз за день.
(П.А. Павленко. Шамиль. Махачкала, Даггосиздат, 1942 г. Стр. 125-128).