ПЕРВАЯ ТРОПА
Вышли утром.
После встречи с Хоором Лико спать так и не лёг – он мог обходиться без отдыха несколько дней и ночей.
В минувшую ночь такая необходимость была.
Нужно было подготовиться к бою – натереть тело и оружие отваром из чародейских трав, собранных в ночь истинного полнолуния, запах которых наводит порчу на врага, а твоё тело становится лёгким и нечеловечески быстрым.
Нужно было спросить совета у рун о грядущем дне.
И ещё нужно было заручиться поддержкой Забытых Богов, пожертвовах в их честь немного собственной крови. За всё нужно платить, а лучшая плата за помощь – твоя собственная кровь.
Руны не сказали ничего утешительного, как, впрочем, всегда. Будет кровь. Будет боль. Будет жестокая схватка с чем-то неведомым. Будет смерть кого-то из близких.
По-хорошему, нужно было бы перед боем испить тёплой крови, чтобы стать сильнее. Но кровь пригодна не всякая, а только свежая кровь дикого зверя, убитого в бою. Да только поохотиться времени не было…
Вышли утром…
«Утром вчерашнего дня.» – так сказал бы отец, будь он жив.
Отец ушёл за Порог уже давно, два года назад. Для кого-то он просто исчез, бросил семью на милость людей и Владык, ушёл искать полустёртые временем следы давних войн и смут. Для кого-то – лишился разума и убил себя самого.
Воин знал то, чего не ведали поселяне, знал правду. Для него отец был мёртв. И отец не убивал себя, отец слишком любил жизнь, чтобы порадовать Тьму самоубийством. Отец пал в бою, как и хотел. Это хорошая смерть – пасть в схватке с врагом, который сильнее тебя.
Юноша случайно наткнулся на тело отца в урочище Гремящей Воды, растерзанное неведомым зверем. Следы, оставленные у тела, не были знакомы молодому воину. Он долго искал тварь, которая оставила эти следы, справедливо полагая, что между ней и смертью самого близкого человека существует прямая связь. Искал, но не нашёл.
Не помогли ни острый глаз, ни звериное чутьё – тварь как в воду канула.
Он предал останки огненному погребению. По обычаям древних, а не поселян – каждый имеет право на посмертие, достойное прожитой жизни. Если тело твоё предали земле, значит, твоя душа уже никогда и нигде не воплотится вновь, её источит гниль. Если тебя бросили умирать под открытым небом – душа твоя станет Тенью, будет вечно скитаться по миру. Только огненное погребение даст тому, кто шагнул за Последний Порог, право на вечность.
На память об отце он оставил себе только меч.
Теперь этот меч с ним.
Значит, отец тоже жив. И будет жить, пока не сломается меч.
Потому что свой меч отец выковал своими собственными руками.
Потому что мастер всегда вкладывает душу в свою работу. И этим обрекает себя на бессмертие.
Над бухтой застыл непролившийся дождь. Покинутый посёлок сиротливо жался к прибрежным скалам, потом он растворился в тумане, уступая место зарослям колючего кустарника, примолкшему лесу и предчувствию беды. Прибой за грядою невысоких гранитных утёсов затих, угомонился непоседливый ветер. Густой туман тянул к тропе белёсые щупальца, медленно полз вверх по склонам окрестных холмов. Пелена тумана то и дело разрывала нить тропы. Но Вечное Небо всё же улыбнулось путникам – за первым же поворотом тропы, когда покинутый посёлок скрылся за деревьями, Лико приметил на обочине невзрачные белые цветы, которые отец называл Милостью Вечного Неба, а целитель посёлка, у которого молодой воин некоторое время постигал тайны траволечения, Поцелуем Смерти.
Редкая удача.
Или проклятье – это ещё с какой стороны посмотреть. Обходиться с этими цветами нужно очень осторожно – большую силу имеют они. Слишком большую силу. Пожуёшь листок от такого цветка перед боем – и сил прибавится, и боли от ран чувствовать не будешь, много врагов положишь, но после или разум потеряешь, или за Последний Порог шагнёшь. А вот если листок к свежей ране приложить – затянется она быстрее обычного. Хранить же такой подарок судьбы нужно как можно ближе к телу, чтобы твоим теплом цветок напитался, тогда он тебя не убьет, да от света беречь, чтобы силу свою не потреял…
Шли молча.
Страх отступил. Он больше не преследовал людей, они сами стали частью своего страха, поэтому не замечали его. Появилась слабая надежда на то, что кто-нибудь из них всё-таки выживет. Надежда должна оставаться всегда. Иначе незачем жить и бороться за жизнь.
Братья оглядывались по сторонам, не доверяя тишине.
Хотя бы потому, что тишина эта была какой-то неправильной.
Юноша неосознанно тянулся то к рукояти меча, то к топорне - кольцу на поясе, в которой до времени покоился боевой топор с широким лейзвием на длинном, в локоть, топорище. Молодой воин неплохо владел мечом, но всегда предпочитал топор. Меч - это хорошо, это благородное оружие, да топор надёжнее, в бою не сломается. Топором можно разрубить щит, а то и шлем врага, можно оглушить, можно кости раздробить. Страшное оружие в умелых руках. Тем более, что юноша научился метать топор на пятнадцать шагов ничуть не хуже, чем боевой нож.
Внезапно из-за поворота показалось существо, похожее на человека. Точнее, это и был человек, только…
Существо, пошатываясь, по колено в густом липком тумане, брело, едва переставляя ноги, навстречу путникам.
Лико с трудом узнал целителя посёлка, чья семья ушла в числе первых.
По спине пополз неприятный холодок. Молодой воин даже не заметил, что из прокушенной нижней губы по подбородку стекает кровь.
А тот, кто совсем ещё недавно был человеком, извивался в кошмарном танце, розоватая пена застыла в уголках рта.
Горький ком в горле.
Странная смесь отвращения и жалости в душе.
Зверёныш пришёл в себя, оттолкнул бесноватого. Существо покорно направилось в сторону поселения.
Ещё один шаг назад, к устью неприметной тропинки, укрывшейся в тумане и зарослях кустарника…
Мать, сестра, брат, не спрашивая ни о чём, последовали за Лико.
Молодой воин не сомневался, что тропа ведёт не только к морю, но и в ловушку, однако иначе нельзя было бы избежать встречи с другими бесноватыми, которые следовали за целителем, и которых он успел заметить прежде, чем сошёл с тропы.
Неведомый враг не отказался от преследования добычи, человек чувствовал, что он затаился где-то неподалёку.
-Кто… – Голос матери сорвался. В глазах застыл…животный ужас и омерзение. – Кто с ними сделал такое?
-Не знаю. – Мрачно ответил Лико. – Нас ждёт то же самое …
Он не договорил, почувствовав нечто вроде…внутреннего озарения.
«Если, если, если…» - повторял про себя молодой воин одно и то же слово, что бы не спугнуть только что родившуюся мысль.
«Он не виновен в том, что творит. Его терзает голод и неисполненный долг…» - послышалось ему.
Человек невольно вздрогнул, не понимая, кто пытается говорить с ним и о чём.
«Почему они не слышат?» – подумал он, мельком взглянув в лицо матери.
«Потому что я говорю только с тобой. Потому что они не готовы слышать.» - ответил всё тот же голос.
«Но мне-то от этого не легче!»
«Тебе придётся привыкнуть…»
Зверь, притаившись за холмами, молча наблюдал за людьми.
Мбата насторожило то, что люди не поддались мороку, отказавшись идти там, где он устроил первую засаду. Теперь они смогли обезопасить себя с одной стороны, море не нравилось Зверю, от моря исходила малопонятная, но ощутимая угроза. Всем своим чёрным существом он чувствовал – одна из его будущих жертв не испытывает ни страха, ни ненависти – только гнев и желание выжить, словно имеет при себе нечто, что может нанести ему смертельную рану. Но отступить – это не только потерпеть поражение. Это ещё и потерять лицо, что ещё хуже для того, чьё предназначение – убивать.
«А ведь ты ещё не решил, кого из нас взять первым. Ты сомневаешься в своих силах.» – удовлетворённо подумал Лико о враге, когда они спустились к морю. Лёгкое дыхание коснулось ладони – незримый, как всегда, был поблизости, по левую руку, на шаг впереди от того, кого избрал своим спутником.
Скрип песка под ногами.
Пенятся волны, с громким шипением разбиваясь о песчано-галечную цитадель узкого пляжа, многодневный шторм затих ещё ранним утром.
Ожидание.
Ноздри ловят дыхание ветра и вместе с ним странный, терпкий, ни на что не похожий, запах.
Врага?
Пота?
Мокрой шерсти?
Страха?
Тухлых яиц?
Наверное, всё-таки – страха.
Но не только человеческого.
Враг тоже боится.
Боится уйти, не исполнив свой долг.
Зверёныш молча наблюдал за округой, неосознанно поглаживал рукоять тяжёлого короткого меча, покоившегося в потёртых кожаных ножнах.
Внезапно он ощутил странное облегчение.
«Он выбрал.» – понял юноша.
Одним движением сбросил заплечный мешок. Лук и колчан со стрелами аккуратно положил на плоский камень, похожий на жертвенник - молодой воин почему-то был уверен в том, что лук в этой схватке будет бесполезен, что нужны заговорёные стрелы, которых нет, выхватил из топорни топор...
«Кхидай…» – некто, издавая утробное рычание, прыгнул с невысокого обрыва по правую руку от путников.
Братья обнажили оружие одновременно, отвечая смерти безжалостным блеском клинков.
Лико оказался в десяти-пятнадцати шагах от груды камней, которую выбрала для засады неведомая тварь. Ожидание удара сыграло с ним злую шутку, заставив оторваться слишком далеко от родичей, и враг воспользовался этой оплошностью, выждал, чтобы взять жизнь более слабого телом и духом брата и тем самым обезопасить себя от удара в спину.
Но брат принял выбор судьбы, как и подобает мужчине, не отступил, не застыл на месте от страха, встретив неминуемую гибель блеском отполированного клинка.
Мать и сестра застыли в стороне.
Яростный крик брата смешался с хриплым воем врага.
Казалось, тот сам успеет справиться с противником, враг несколько раз пошатнулся и невольно отступил. Однако юноша не привык доверять первой же боевой удаче, она обманчива. И оказался прав, несколько вздохов и зверь оправился, нападая на человека с удесятерённой силой.
«Слишком быстро. – Успел подумать Лико, глядя, как затягиваются раны на теле твари.
Ещё мгновение и меч вылетел из ладони брата, с глухим всплеском вонзился в море. Рука обагрилась кровью, бессильно обвисла вдоль тела. Он пошатнулся, рухнул на колени, нащупывая здоровой рукою засапожный нож…
Не успел…
Короткий удар когтистой лапы и песок принял обмякшее тело человека, зверь навалился сверху. Брат покатился по песку. Нож по самую рукоять впился в бок твари. Потом ещё раз. И ещё…
Тщётно.
Зверь даже не обратил внимания на раны, которые были бы смертельны для любого другого. Его жёлтые клыки раз за разом вонзались в такое мягкое и податливое человеческое тело, медленно подбирались к горлу…
Лико, не раздумывая, метнул в тварь, насевшую на брата, топор. Этот удар тоже не был смертельным, но на пару взжохов оглушил противника. Для молодого воина этого было достаточно
Ему понадобилось два прыжка, чтобы выхватить из ножен меч и приблизиться к врагу на расстояние удара.
Время замедлило стремительный бег и в памяти юноши, ставшего воином, осталось лишь ощущение жгучей ненависти.
Там, где прошёлся меч, на теле твари остались глубокие порезы.
Глухое рычание.
Тварь оставила тело первой жертвы, чтобы заняться новым врагом.
Тварь явно почувствовала отличие нового противника от всех тех, с которыми ему приходилось сталкиваться раньше.
Несколько раз у лица Лико мелькали когтистые лапы, глухо стучали жёлтые клыки у горла. Ему удавалось избегать ударов, а меч ещё дважды нашёл свою цель…
Юноша пропустил-таки удар передней лапой-рукой, наотмашь…не успел увернуться, когти твари без особого труда вспороли толстую кожу куртки, пробороздили ничем не защищённую грудь. Раны почти соазу перестали кровоточить. Осталась только острая боль. Воина это не удивило, он давно знал об этой своей особенности, только молчал. Как молчал о многом другом.
Он упал. Удар оказался слишком сильным, чтобы зверёныш, несмотря на всю свою ловкость, мог устоять на ногах. Но молодой воин не потерял сознания, хотя затылком крепко приложился к камням. И пальцы удержали меч.
Зверь замешкался, беспорядочно размахивая лапами, словно отбивался от чего-то – в поединок вступил Незримый.
Молодой воин, превозмогая боль в голове, откатился в сторону, к волнам прибоя. На место, где он только что лежал, тяжело рухнула тварь. Оскаленная пасть прихватила лишь горсть песка и камней вместо человеческого горла. Пока враг отплёвывался, юноша успел привстать.
Клинок снова взметнулся над головой зверя, но тот, немыслимо извернувшись, успел встретить удар.
Длинный изогнутый коготь только коснулся кожи на запястье, но рука обагрилась кровью, а меч вырвался из ослабевших пальцев, по самую рукоять вонзившись в глинистую стену обрыва.
Зверёныш снова откатился, прихватив горсть песка, которую швырнул в глаза врага.
Камень, брошенный рукой очнувшегося брата, ударил зверя в затылок.
Лико успел подняться. Его пошатывало, но стоять на ногах он ещё мог. Теперь у него оставался лишь нож, подаренный Хоором…
Рукоять ножа из кости морского змея, удобно легла в ладонь. И он неожиданно почувствовал прилив сил. Словно что-то открылось в его душе. Что-то такое, о чём он даже не подозревал. Или кто-то незримый пришёл на помощь…
Зверь уже припал на задние лапы, чтобы нанести свой последний удар, но замер на мгновение.
Он внимательно посмотрел на лезвие кривого ножа, в его глазах проявилась тень страха.
Боль расползалась по всему телу. Юноша задыхался от напряжения, пытаясь совладать с болью. Получалось плохо. Потом, отдышавшись, криво усмехнулся – он уже знал, что выиграет бой. Время замедлилось. Он видел, как медленно, слишком медленно, лапы противника отрываются от пляжа, как изгибается чёрное тело в коротком, убийственном прыжке: зверь всё-таки пересилил свой страх перед ножом Хоора.
В этот раз Лико не стал ждать, а сам шагнул навстречу и немного в сторону, чтобы враг не мог обрушиться на него всем своим весом.
«Если хочешь выжить, обмани врага, пусть он видит твою слабость и твой страх. А потом стань стремительным, как ветер, стань быстрее ветра.» - вспомнились слова отца.
Лезвие ножа настигло зверя в прыжке, и враг уже не успел увернуться. Кривой нож пробороздил левый бок противника так, как не смогли сделать мечи братьев.
Враг рухнул в песок, оглашая окрестности злобным прерывистым воем.
Лико успел вцепиться рукой в толстую шкуру на загривке Мбата, судорожно стискивая ослабевшими пальцами повреждённой руки рукоять ножа.
Враг отчаянно извивался, пытаясь вырваться, нож скользил по гладкой, как стекло, шкуре.
Отчаянный визг.
Беспорядочные удары когтей.
Новые раны…
Острая боль…
Лико вонзил нож ещё несколько раз. Раны зверя дымились, распространяя вокруг себя удушливый смрад и, однажды нанесённые, уже не затягивались, а становились всё более глубокими уже сами по себе, без помощи оружия.
Толстая шкура непрерывно выскальзывала из пальцев.
Подчиняясь какому-то наитию, юноша потащил зверя в волны прибоя. Тот, отчаянно взвыв от прикосновения к солёной воде, последним усилием попытался вырваться, но тщётно…
Воин раз за разом окунал чёрную бестию в море, вонзал в него нож...
Тварь постепенно теряла силы, но всё ещё оставалась опасной. Ей хотя бы дотянуться до человечьего тела клыками и тогда всё может перемениться, но…
Морская вода вскипала вокруг зверя, лишая его сил.
Наконец, он беспомощно обвис на руках Лико. Предсмертный вой вырвался из глотки…
Зверёныш ещё никогда не слышал ничего подобного.
Стон приговорённого к мукам позорной смерти бойца?
Торжествующий смех человека, который внезапно обрёл то, на что уже не рассчитывал?
Плач?
Ни человеческое горло, ни звериная глотка не смогли бы исторгнуть звуки, подобные этим.
Предсмертный крик Зверя намертво впечатался в гранитные валуны, в обрывистый берег, в песок и гальку узкого пляжа, в корявые ветви деревьев…
После человек, способный слышать неслышимое, обходил это место далеко стороной, остальные от страха просто лишались разума, проходя по тропе, где Зверь волею судеб встретил смерть.
Пошатываясь, Лико выбрался на берег.
В глазах застыла серая муть.
Голова разламывалась от боли.
Где-то рядом умирал брат.
Где-то рядом мать и сестра пытались отрешиться от пережитого.
Молодой воин не стал их утешать – не находилось слов. Он просто прилёг на песок.
Море убило зверя, но не исцелило ран от его когтей и клыков.
Где-то далеко по-прежнему рокотали барабаны, но слов песни-заклинания уже не слышалось.
Лико заставил себя подняться.
Медленно подошёл к Маату, который корчился на песке узкого пляжа. Розоватая пена в уголках губ. Безумие глаз…
Всё ещё сжимая пальцами рукоять ножа, молодой воин склонился над умирающим братом.
-Убей. – Еле слышно прошептал брат. – Убей меня сейчас.
Молодой воин не смог не исполнить просьбу умирающего – лучше смерть, чем безумие.
Горький крик матери.
Осуждающий взгляд сестры.
«Простите меня, родные. Такие раны я не могу исцелить.» - подумал он, ни ничего не сказал.
Туман окончательно рассеялся.
Из-за туч выглянул Аллат.
Неподалёку послышался перестук копыт.
«Вот так, в самом конце.» – горько усмехнулся молодой воин.
Лико взглянул на мать.
Сурово сжатые губы, потускневшие от горя глаза, непроизнесённые слова проклятий были, ему ответом на незаданный вопрос – прощения не будет.
Что ж…Ничего не поделаешь…
-Прощайте. – Коротко бросил он в спину уходящим родственникам. И потерял сознание.
Рокот обвала рвёт тишину.
Ты здесь впервые, эта местность незнакома тебе. Пока не знакома.
Вздрагивает почва под ногами, ручейки снега текут вниз с заоблачных вершин…
Ты идёшь по узкой тропе, зажатой между каменным монолитом скалы и бездонной пропастью.
Идёшь медленно, очень медленно, опасаясь оступиться на скользких от росы, а может быть и от крови, камнях. Ты знаешь – кто-нибудь когда-нибудь пройдёт по этим камням и после тебя. И, может быть, найдёт твои останки. Когда-нибудь после…
- Остановись, воин. Эта тропа - для тех, кто шагнул за Последний Порог. Твоё время ещё не пришло, ты пришёл слишком рано, ты должен вернуться, ты ещё жив. И ты будешь жить, пока не исполнишь то, что тебе начертано Вечным Небом. – Слышится ты чей-то хриплый голос. Ты отрываешь глаза от тропы…и встречаешься взглялом с тем, кого совсем недавно лишил жизни.
Эта встреча не удивляет тебя, ты почему-то ожидал чего-то подобного.
- Зачем ты здесь, убийца? – Ты выхватываешь меч.
- Вложи оружие в ножны победитель. – Зверь не делает ни единого движения. - Ты не сможешь убить во второй раз того, кто уже мёртв. Подумай сам, зачем тебе ещё одна драка, когда можно просто поговорить.
- Ты убивал не задумывась, убивал тех, кто не мог навредить тебе.
- Да, это было. Не могу сказать, что сожалею, я был создан убивать, это моя натура. Но сейчас я пришёл не убивать и не умирать. – Прорычал Зверь на удивление добродушно.
- Тогда зачем?
- Поблагодарить за свободу, которую ты мне вернул, за то, что я умер в бою, за то, что более никто не будет властен надо мной. Моя сила отныне принадлежит тебе, человек, хочешь ли ты того или нет, не хотелось бы, чтоб и моя боль стала твоею. Я пришёл поблагодарить и предупредить. Тропа, которую ты выбрал, никуда не ведёт. Это ловушка. Возвращайся же…
Тропа скрылась в пелене тумана.
Юноша медленно приходил в себя.
Раны больше не кровоточили, осталась только боль. Он знал – эта боль надолго станет его спутницей, даже когда от ран останутся только шрамы.
Под волнами прибоя тихо шелестел песок. Так тихо, словно само море решило спеть поминальную песнь.
Тело брата уже остыло, его следовало предать огню, так как поблизости не было лодки, что бы похоронить родственника по обычаю, в море.
Лико, превозмогая слабость, собрал хворост, исполнил последний долг перед павшим, с трудом припоминая слова погребальной песни, которым научил его отец.
Ночь укутала мир...
Ночь после боя...