Иногда мне кажется, что все уже придумано или мною выдумано. И это мне надоедает. Я начинаю испытывать одиночество. Забери свои игрушки.
Она встала с дивана и подбежала к нему. Послушно забрала пластиковый коврик с прилипшими коричневыми нитками и бросила его на пол.
Проводила взглядом, как коврик закатился под диван и, будто змея, пополз к ней, забирая с собой нитку за ниткой.
- Этих игрушек больше не будет.
Она подошла к двери и распахнула ее.
***
- Ну что? Будем вызывать полицию? – спросила она у него.
Он вздрогнул.
Да, пожалуй, это надо сделать прямо сейчас, что-то так пугает, чего он не может понять.
И вдруг она сказала:
- Нет, не надо.
У него похолодело внутри. Он с трудом отлепился от дивана.
Холодно. Холодно.
Как же холодно. Как будто все покрылось льдом.
Дышать тяжело. Дышать трудно.
- Почему? – спросил он.
«Почему они не на работе?»
- Я здесь одна.
В смысле? Что за бред она несет?
А может, она и сама не понимает, что говорит?
- Понимаешь, мне плохо.
Чувствуется, да.
Ему не было видно, но он слышал ее дыхание.
Так дышит больной.
Почему же ей плохо?
Он ничего не понимает.
Им нужно вызвать скорую и поехать домой.
Господи, только бы они не уехали без него. Только бы успели. Только успели.
А он сейчас набросится на нее сзади.
Сквозь сон, сквозь непонятный бред.
Нахлынет, придавит.
Решит все ее проблемы за один раз.
Если она его оттолкнет, он ударит ее. Эта мысль показалась ему как нельзя более логичной.
Подумать только! Он ее ударит. Ударит! Ударит ту, которую ему всегда было так жалко.
Вот оно, называется справедливость.
Справедливость, когда бьют слабых.
Странно только, что она никак не реагирует на его слова, лежит и дрожит, да так, что от нее идет пар.
Неужели она не чувствует, не понимает?
Тяжело дышать.
На лестнице послышались шаги.
Ага, пришли.
Они вошли втроем, как-то разом присели на корточки перед диваном.