Участок на краю леса мне достался после санитарной вырубки. Дальше – сами понимаете. Корчевка пней, создание плодородной земли, строительство нового дома. Но когда я оторвал глаза от работы, то увидел на краю вырубки несколько тощих березок. Повезло им вырасти тогда в глухом еловом лесу. Вырубил всю ольху вокруг них, и дал им солнышко. Они меня поняли, и начали расти. Потом я иногда ходил на поляну возле железной дороги, выкапывал березки там, и сажал их у себя на краю участка. Много не насажал, уж простите меня, березки! Работа.
Прошло много лет, и теперь мы с женой садимся в тени яблони так, чтобы видны были эти березы. Уже очень большие. Нежные белые стволы, просвечивающие через зелень молодых листьев. Вы видели когда-нибудь рай? А мы видим.
Одна березка пришла лет пять назад прямо на участок, между грядок. Тоже тощенькая. Видимо потому, что из ее корня в сторону отходил корявый уродливый отросток. Отпилил я его, и березка ожила. Теперь она – стройная красавица. Смотрите! Хоть замуж выдавай.
Когда-то начали появляться чужие люди. Однажды весной я случайно зашел в лес и увидел много поваленных берез. Свежеповаленных. Пеньки еще плакали соком. И тракторная дорога была пробита через лес. Пилили явно неумехи, потому что некоторые березы упали на другие деревья, и стояли внаклонку.
Потом их никто больше не вывозил. И того, кто это сделал, я не нашел. Поэтому в середине лета, когда закончились основные работы, я снова пошел в лес. Сначала повалил наклонные, ведь собирать под ними грибы было опасно. Пилил их на чурки, и вывозил домой на телеге (привет авторам закона о валежнике!). Пытался прибрать и остальное, но ни сил, ни времени уже не хватило. Остальное сгнило.
Пусть кто-то скажет: жалеет березы, и рубит их на дрова. Я в своем лесу ни одну березу не обидил. А дрова – ну, что же. Такова жизнь. Можно гладить по голове теленка, и любить при этом телятину. Я в 90-е годы ездил по глухим деревням, и покупал там теленка живым весом. Деньги на него собирали весь год. Сам забивал его, разделывал, потом в городе распихивал его по всяким морозилкам. Хватало на нас и родителей до весны. Ведь надо было выжить. А парная телятина мне обходилась тогда в два раза дешевле старой магазинной коровы.
Береза гниет быстро. Как-то я в купленных дровах нашел кусок бревнышка длиной с топорище. Осенью отвез его домой, и бросил до весны на лоджии. Прямо в бересте. Когда весной достал его, оказалось, что все внутри сгнило. Полностью.
Чужие появились снова. Один из местных дачников заключил с кем-то контракт на вырубку леса. Сначала они прошли за моим участком, ближе к речке. Вырубили линию елей. Там раньше росли рыжики. Потом, дальше вырубили несколько огромных осин. Там росли подосиновики. Потом пошли по старой тележной дороге, уродуя все на своем пути. И дошли до огромной поляны, куда и вела эта дорога. Бывший сенокос. И где-то там они нашли много берез.
Но осень вступила в свои права настолько, что этой дороги не стало. И никакая щебенка не помогла. Еще некоторое время можно было видеть такую картину: по уши в грязи ползет лесовоз. Спереди его тянет трактор-трелевочник. Дикий рев двух моторов.
Потом все затихло навсегда. Через пару лет я пошел на эту поляну охотиться на вальдшнепа. Ни одного не увидел. Может, потому что березы. По всей поляне были огромные штабеля мертвой березы. Высотой мне по грудь. Больше я там никогда не был.
Видимо, они таки приподнялись на этом деле. Потому, что тогда же сгорело лесничество. Со всеми бумагами. Бывает. А лесник, который раньше там жил, сразу построил себе новый двухэтажный дом на краю деревни.
Но лес сильнее нас с вами. Ни у кого из нас не может отрасти новая нога. Лес может все. Вырубки заросли молодняком. Снова пошли грибы, и возле моего дома тоже. Подосиновики, рыжики, и даже белые. Желтые грузди. Только подберезовики не вернулись. Видимо, навсегда запомнили, как плакали эти березовые пеньки.