Вглядываясь в трансформацию Литовской Советской Социалистической Республики в Литовскую республику, можно осмыслить технологию демонтажа СССР
Введение, Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9
За последние 5 лет тихо ушли из жизни все мои знакомые, которые жили в постсоветской Прибалтике после демонтажа СССР. Те, с кем можно было двигаться от факта к факту, расшифровывая высказывания прибалтийских политиков и формируя реестр данных, раскрывающих игру окружения Михаила Горбачева, которому на уходящей неделе исполнилось 90 лет. Сейчас, не имея ранее такой публичной возможности, я запоздало благодарю этих собеседников.
Эти попытки сориентироваться в потоке информации много дали каждому из собеседников. В том числе автору этого цикла статей. Отчасти опыт этого ориентирования имеет методологическое значение: описать хаос фактов, выявить смысловые связи между фактами, сформулировать их закономерность и сложить целостную картину финиша перестроечного процесса.
Попробуем в рамках газетного формата на первом этапе зафиксировать ключевые факты, а на втором этапе связать их в целостную картину, которая будет содержать и описание ошибок прошлого, и сформулирует подсказки в построении обновленного СССР. В таком подходе анализ обстоятельств «выхода» из СССР именно Литовской советской социалистической республики может дать читателю критерии для ориентации в событиях последних 30 лет на постсоветском пространстве. Попытаемся в этой части цикла статей «30 лет без СССР» дать краткое описание ключевых фактов, чтобы в следующих частях перейти от их мозаики к целостной картине выявления технологии демонтажа СССР.
Литовская мозаика
Литовский национализм оказался одним из ключевых факторов демонтажа СССР. Ответ на вопрос, откуда он появился, требуется для понимания ошибок прошлого. Ответ на вопрос, чем литовский национализм является сейчас, нужен для решения задач, без решения которых не создать обновленный СССР, а значит, не сохранить физического существования народов. Доминирующее в современном обществе мещанское сознание отказывается видеть угрозу своему физическому существованию, того, что его банально прирежут. Мещанин начинает истерически реагировать: мол, в XXI веке такое невозможно. И отказывается видеть очевидное: он в глазах врагов русского мира уже демонизирован, лишен человеческих качеств, он — грязное животное, от существования которого надо избавить мир. После так называемого Пакта Молотова-Риббентропа отошедшая к СССР часть территории Польши, на которой расположен Вильнюс — нынешняя столица Литвы, была передана советским правительством Литовскому государству. То есть Литва, обвиняя СССР в преступном сговоре с Гитлером, была выгодоприобретателем этого «сговора».
Фактически одновременно в ответ на ультиматум Гитлера Литва уступила Третьему Рейху свою прибрежную зону с единственным крупным портом — Клайпедский край. Из оккупированной фашистами Польши и из Клайпедского края в Литву совершилась миграция евреев. Процент еврейского населения в Вильно (Вильнюсе), «литовском Иерусалиме», был и ранее существенен, в результате миграции он увеличился. Еврейское население Литвы превысило 250 тысяч человек.
В 1940 г. Литва вошла в состав СССР и стала Литовской СССР. Но до и после этого в Литве, прежде всего в Вильнюсе, литовское население устроило еврейские погромы. Израильские историки Холокоста вообще считают, что вхождение Литвы в СССР на год отсрочило расправу над еврейским населением.
Тимоти Снайдер, которому мы уделили внимание в предыдущей части статьи, навязывает мнение, что истребление евреев литовцами в период Третьего Рейха было вызвано самими евреями, так как они якобы излишне активно участвовали в советизации Литвы до 22 июня 1941 г. Но посмотрите на фотографии, сделанные в июне 1941 г. в Каунасе, в котором после лета 1941 г. из 37 тысяч евреев выжили только 3 тысячи. Это не выборочная ликвидация советских активистов, это геноцид, в котором уничтожено до 96% евреев, проживавших в Литве до начала войны.
И еще раз вспомним Снайдера, который дает йельские подсказки как строить государства Литве, Украине и Польше: ориентироваться на чистоту общности носителей языка — литовского, украинского, польского. Нюанс состоит в том, что именно такая идеология национального строительства была свойственна межвоенной Литве. Особенно в период, когда Литву возглавлял с 1926 по 1940 гг. диктатор Антанас Сметона (Смятона), один из основателей Союза литовских националистов правящей партии фашистского типа, которая была восстановлена в Литве в 1989 г., в преддверии принятия декларации независимости, и зарегистрирована как политическая партия 23 февраля 1990 г. Советом министров Литовской ССР.
Читатель! Всмотрись в этот факт: советское социалистическое государство при попустительстве КГБ регистрирует и пропускает к выборам фашистскую партию! Не странно ли это? Посмотрим, какое место в литовской мозаике займет этот факт.
Перед Второй мировой войной идеологическая обработка литовского общества в течение 20 с лишним лет привела к массовому участию литовцев в геноциде евреев. Идеологическая обработка современного украинского и литовского обществ длится уже 30 лет. Так есть ли у мещанина хоть какието основания надеяться, что его не прирежут?..
Кстати, с «литовскостью» литовского языка есть существенные проблемы. Об этом чуть ниже. Поговорим о «чрезмерной предвоенной советизации Литвы». Для нашего современника наверняка не секрет, что советское правительство накануне войны осуществило «без суда и следствия» депортации групп литовского населения. Что же это были за группы? Почему их не судили? Последний вопрос наиболее волновал моих собеседников, о которых упоминалось в начале этой страницы.
В ответах на эти вопросы очень сильно помог отечественный историк Александр Дюков, который по результатам архивной работы опубликовал в 2012 г. уникальный сборник документов «Накануне Холокоста: Фронт литовских активистов и советские репрессии в Литве, 1940–1941 гг. ». В составе сборника опубликована инструкция от 26 марта 1941 г. о порядке оформления дел на подлежащих депортации лиц. То есть персональные дела, позволяющие понять, кого именно депортировали вглубь Сибири, должны существовать. Почему же в постсоветской России их не публикуют? Только в апреле 1941 г. органы госбезопасности Литовской ССР информировали Москву о готовности провести операцию по изъятию «контрреволюционного элемента»: 2250 человек и 880 членов их семей. Глава НКГБ Литовской ССР намеревался не высылать, как следовало делать в соответствии с инструкциями 26 марта, а арестовывать и судить. Он даже сделал раскладку, в каких тюрьмах сколько человек можно содержать во время следствия. Но 26 апреля из Москвы пришла директива провести именно депортацию. Она, после ряда задержек, была проведена. Опубликованные Дюковым документы свидетельствуют о масштабе националистического подполья в пересечении с немецкими спецслужбами: органами НКГБ был захвачены инструктивные документ подполья, содержащие план диверсионной деятельности на территории Литовской ССР. 16 мая 1941 г. в НКВД СССР был подготовлен проект совместного постановления ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О мероприятиях по очистке Литовской ССР от антисоветского, уголовного и социально-опасного элемента». Его сравнение с предложениями органов госбезопасности Литвы выявляет любопытный момент. Москва согласилась с необходимостью проведения акции по изъятию «контрреволюционного элемента», однако серьезно ограничила подлежащие изъятию контингенты: НКГБ Литвы предлагало зачистить республику от всех «бывших», однако в Москве на это не согласились. Под депортацию попала только «база» националистического подполья.
Позволю высказать личную точку зрения: то, что депортация была внесудебной, объясняется не только дефицитом времени в предвоенный период, но и тем, что судебные процессы сделали бы публичными факты глубокого синтеза литовских националистов и спецслужб фашистской Германии. Отказ от судебных процессов был вынужденной мерой, попыткой не провоцировать Третий Рейх. Если это так, то опять вернемся к вопросам: что такое литовский национализм, кто его сконструировал и кто вытащил его в политику в ходе Горбачевской Перестройки?
Подробный разбор, что такое нация и что такое национализм, нам еще предстоит. Но уже сейчас надо упомянуть некоторые доктрины, прежде всего, в контексте попыток Тимоти Снайдера обосновать конструирование наций на основе языкового единства. Газетный формат заставляет сводить описание вопроса к воспроизведению формул, ограничиваясь очень кратким комментарием.
Позиция Снайдера основана на разделении наций на «исторические» и «неисторические». Такое разделение восходит к великому немецкому философу Георгу Гегелю, по которому мы с вами относимся к неисторическим обществам, то есть не соответствуем магистральной логике исторического процесса. По указанной теории исторические нации, подобные французской или немецкой, — явление Нового времени. Новому времени, то есть установлению и распространению на весь мир буржуазных отношений, предшествует так называемое «традиционное общество», структурированное в Средневековье как сословное общество. Эпоха перехода от традиционного общества к буржуазному обществу в сложившейся терминологии обозначается как эпоха модерна.
Считается, что модернизация общества — это переход больших человеческих масс из менее развитого состояния в более разви тое. При буржуазной модернизации осуществляется преодоление раздробленности на этнические группы. Читателю надо знать, что Франция до Великой французской буржуазной революции была сложным конгломератом культур, зачастую далеких друг от друга. Читатели помнят, что Д’Артаньян был гасконцем, но знает ли читатель, кто такие гасконцы? А кто такие аквитанцы, а бретонцы? А чем прованская культура южной Франции отличается от культуры северной Пикардии?
С германской нацией то же самое. Процесс формирования единой нации, запущенный Тридцатилетней религиозной войной (с 1618 г. по 1648 г.) между католиками и протестантами, оказался незавершенным даже 150 лет назад. Напомню, моментом объединения Германии считается 18 января 1871 г. — день провозглашения Германской империи прусским королем Вильгельмом I, принявшим титул германского императора. Де-юре империя оставалась федерацией, в которой отражались прусская, саксонская, ганноверская, баварская, верхнерейнская, померанская и силезская культуры. Современный немецкий литературный язык является синтетическим, сконструированным (как и современные литературные языки Франции, Италии).
В порядке комментария для заинтересованного читателя сообщим, что в Германии с 1972 по 1997 гг. осуществлено фундаментальное издание уникального словаря «Основные исторические понятия. Исторический словарь общественно-политического языка» в восьми томах. Его авторы дали подробную историю того, как в борьбе и диалоге немецких культур происходило изменение словоупотребления, написания и значения ключевых слов: «бюргер, гражданин, бюргерство», «буржуазия», «история», «общество, общность», «гражданское общество», «публичность, гласность, общественность», «современный, современность», «политика», «революция», «народ, нация, национализм, масса». Ничего подобного нигде в мире по иным языкам не выполнено. Русскоязычный читатель может проследить трудный путь становления немецкого языка по русскому переводу двух томов словаря, изданных в 2014 г. издательством «НЛО».
В основу литовского литературного языка был принято только одно из наречий — аукштайтское, но сохранились и другие. Вторым масштабным наречием является жемайтское. Письменный литовский язык появился поздно — в XVI в., но при этом он сохраняет довольно архаичный характер. Архаичность — это существенная связь с языком древней индоевропейской миграции в Европу, часть которой обособилась в балтийские народы. В авторитетном советском исследовании «Литовский язык», изданном в Вильнюсе в 1982 г. под общей редакцией крупного литовского филолога Й. Зинкуса, содержится целый реестр архаизмов — полных совпадений слов с санскритом. Знаменитое исследование французского филолога Эмиля Бенвениста «Словарь индоевропейских социальных терминов», изданное на русском языке в 1995 г., также многогранно свидетельствует об указанной архаичности литовского языка.
На этой архаичности внутри современных литовских националистов развилось течение, идеология которого основана на культивировании своей «суперарийскости». По сравнению с первосортным присутствием арийского начала в литовцах даже германская нацистская самооценка арийского начала оценивается второсортной. И еще раз зададимся вопросом, что такое современный литовский национализм, и куда его толкают теории Снайдера, этого профессора Йельского университета, в котором Навальному надлежало пройти стажировку после изгнания из партии «Яблоко» как раз за национализм. «Средний» советский старшеклассник знал, что древние племена, именовавшиеся в русских летописях как литва, расселялись западнее и юго-западнее реки Даугава. Вытекающая с Валдайской возвышенности в Тверской области Западная Двина — это и есть Даугава, как ее именуют в Латвии. Валдайская возвышенность не только исток Волги, которая, как известно, впадает в Каспийское море, то есть течет на юго-восток. Западная Двина течет условно в противоположном направлении, то есть на северо-запад, но их истоки разделяет 13 км, три часа пешего неспешного хода. Рядом исток Днепра, который имеет южное направление, течет через Смоленщину, Украину и впадает в Черное море.
В истории русских земель нельзя преувеличивать роль торговли, но и преуменьшать нельзя. Первым крупным городом в верхней части Западной Двины был и остается древний русский, а ныне белорусский Полоцк, который основан еще в 780 г. Герб Полоцка говорит о значении реки в экономике и истории города, отстоящего от устья реки на 400 км. А в устье реки стоит Рига — столица современной Латвии, то есть по территории современной Литвы Западная Двина (Даугава) не протекает, но находилась в сфере влияния балтийских племен литва.
Племена литва, аукшайты, ятвяги и жмудь долго сохраняли приверженность язычеству. Если в Полоцке первый христианский храм был заложен в 986 г., за 2 года до «официального» крещения Руси, то языческие племена балтов, прежде всего литва, начали принимать христианство в середине XIII в. После крещения Руси они вобрали в себя волны русской языческой миграции, прежде всего с территории современной Украины. Мигранты, с одной стороны, задолго до Вильнюса (нынешней столицы Литвы) начали обустраивать города (Новогрудок, Гродно и другие). С другой стороны, частично вытеснила литву на север, а частично смешались с ней. Активное смешение совершалось и с населением Полоцкого княжества — кривичами. Как результат — каждая третья литовская фамилия имеет старославянское происхождение.
В начале XI в. полоцкие князья в целях обеспечения судоходства по Северной Двине и для воспрепятствования оттоку населения сделали литовские племена вассалами. В эту глубь веков можно отнести мнение Карла Маркса о превращения Московского Царства в Российскую империю: «… ни одна нация никогда не мирилась с тем, чтобы ее морские берега и устья рек были оторваны от нее…». Валдайская возвышенность, краса и проклятие русских, как уникальный перекресток речных торговых путей, не оставляла России шанса уклониться от имперского пути и при этом выжить. Народ, которому довелось заселить истоки четырех важнейших рек, был обречен, либо погибнуть под натисками геополитических конкурентов, либо найти способ гармонического соединения с народами, укорененными по нижнему течению этих рек. В каждой науке есть те, чей авторитет несомненен. В исторической науке к таковым относится французский историк Фернан Бродель, основоположник мир-системного подхода к осмыслению общества и его истории, член шести академий наук и почетный профессор множества университетов. Бродель олицетворяет революцию в исторической науке через полноценный учет экономических и географических факторов при анализе исторического процесса. Это вам не Тимоти Снайдер…
Бродель написал немного работ, но их метод и необъятная информация потрясают. Ключевой работой Броделя является «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв.». В завершающем третьем томе, именуемом «Время мира», Бродель посвящает России целый раздел, в котором показывает, что Россия смогла стать центром огромного мира («мира-экономики» — «экономически самостоятельным куском планеты»), состав и границы которого складывались понятно и логично в рамках экономического уклада и технологий Средневековья и Нового времени. Фактически Бродель обосновал неизбежность имперского устройства этой общности, центр которой исторически оказался в указанном уникальном перекрестке торговых путей.
Россия никогда не была закрыта от Запада. Бродель приводит данные, что только для оплаты вывоза по Западной Двине русской пшеницы и русской конопли (сырья для морских канатов) в 1650 г. только из Голландии в Ригу было привезено 2,5 тыс. мешков голландских риксдалеров (каждый мешок содержал от 400 до 1000 монет). Но Бродель считал Россию полноценной империей уже XVI в., когда последние Рюриковичи вынуждены были вести Ливонскую войну, длившуюся 25 лет (!) — с 1558 по 1583 гг.
Предысторией этой войны является завоевание в начале XIII в. крестоносцами побережья Прибалтики, то есть блокировка устья Западной Двины. Период завоевания был длительный, как итог, в современном литовском языке количество заимствований из немецкого языка велико, хотя и уступает славянизмам. И опять вопрос, а как эти компоненты влияют на конструирование литовского национализма?
Но достаточно предаваться историко-лингвистическому вопрошанию. Констатируем то, что признает даже Снайдер. Речь идет о колоссальном разрыве между княжеской элитой Литвы и немногочисленными литовскими племенами, далекими от объединения в нацию. После того, как Русь ослабела под давлением монголо-татар, ее литовские вассалы предприняли завоевания русских земель. Началось с того, что литовского князька Миндовга с его дружиной язычников пригласили на княжение бояре того самого Новогрудка. «Пустили козла в огород»… Княжеская власть Миндовга быстро обрела самостоятельность, в итоге началось объединение западнорусских земель современных Белоруссии, северозападной Украины и Смоленщины под литовскими династиями: образовалось Великое княжество литовское (ВКЛ), подавляющая часть населения которого была русским и православным, а государственным языком был старорусский.
Племена литовские оставались в Прибалтике, а элита княжила в чуждых землях, готовых объединяться «хоть под чертом лысым», лишь бы было единство для противостояния Орде. Элита говорила на латыне, русском, потом (после объединения ВКЛ с Польшей в Речь Посполитую) на польском, а оставшиеся в Прибалтике племена — на архаичном литовском. Когда Снайдер ставит задачу формирования нации по языковому принципу, то он указывает, что литовцам надо совершить переход от истории элиты к истории народа. Кстати, к истории того самого народа, который его князья целыми племенами время от времени продавали крестоносцам.
Чем продажа соплеменников отличается от их расстрела? Речь не о евреях, а о расстреле литовцами литовцев во время событий 20-летней давности в Вильнюсе. В предыдущей части статьи было обещано сказать пару слов о кавалерах ордена Великого князя Литовского Гядиминаса, завоевателя русских земель. «Нью-Йорк Таймс» 25.05.1983 г. опубликовало статью о таком герое. Он родился в 1948 г. в Германии в семье литовцев, сбежавших от советской власти в 1944 г. Зовут этого почтенного гражданина современной Литвы Эндрю Эйва. Переехав еще молодым в США, он обучался в военной академии Вест-Пойнт, специализируясь на партизанских военных действиях. Служил в «Зеленых беретах», 8 лет изучал советское оружие как средство партизанской войны. Но неужели в КГБ не читали американских газет, в которых описано, как Эйва помогает афганским моджахедам и «партизанам», боровшимся с коммунизмом в других странах? Кто открыл ему границу? Ведь Эйва посещал СССР несколько раз в период Перестройки! Въезд ему «закрыли» только в апреле 1990 г., а в декабре он опять оказался в Вильнюсе во главе литовских националистов, расстрелявших собственных сограждан, что мировые и отечественные газеты приписали советским войскам, после чего они были выведены из Литвы Горбачевым.
Продолжение в следующем номере
Азамат Уалиев