«Окружать славой людей из народа – это имеет принципиальное значение. Там, в странах капитала, никто не может сравниться с популярностью какого-нибудь гангстера Аль-Капоне. А у нас, при социализме, самыми знаменитыми должны стать герои труда», – объяснил Серго Орджоникидзе одному журналисту из «Правды».[1]
Нарком тяжелой промышленности, таким образом, долго и намеренно искал советских героев труда, которые могли бы служить примерами для подражания. Как только весть о рекорде Стаханова дошла до него, Орджоникидзе ухватился за возможность начать всесоюзное движение за высшую производительность.
Увидев маленькое заявление о рекорде Стаханова на последней странице издания «Правда» 2 сентября 1935 года, Орджоникидзе немедленно стал звонить в тресты, газеты и обкомы, призывая к расширенной пропаганде неслыханного достижения.[2] Стаханов сам отметил ключевую роль, которую Орджоникидзе сыграл в развитии стахановской кампании: «Серго Орджоникидзе горячо поддержал это движение. Уже через несколько дней после моего рекорда горняки Донбасса получили телеграмму, в которой четко, по-сталински Серго определил важность начавшегося всенародного движения и указал конкретные пути его дальнейшего развития», – заявил Стаханов.[3] За свою инициативу и неустанную работу над расширением стахановского движения, Орджоникидзе в дальнейшем даже присвоили прозвище «народный комиссар стахановцев».[4] Многие также называли его «лучшим другом стахановцев».[5]
В последующие месяцы и годы Орджоникидзе прикладывал все усилия для того, чтобы обеспечить рабочим необходимые условия для промышленных подвигов. Нарком лично посещал заводы и шахты, интересовался потребностями рабочих и непременно выполнял их просьбы. Стаханов описал один случай, когда «в мае 1936 года Донбасс отставал. Мы еще не выполняли обещания добиться удвоенной добычи угля на нашей шахте. Товарища Серго очень беспокоило такое положение…
- Чего вам не хватает? – спросил он.
Работа тормозилась из-за отсутствия у нас гибких резиновых шлангов для воздухопровода.
- Получите 500 метров шлангов, — сказал т. Орджоникидзе.
Не забыл этого обещания. В скором времени к нам прибыли шланги. Позже ирминцы (Центральное Ирмино – название шахты Стаханова, – К. Ст.) часто обращались к Серго с просьбами о помощи, в том числе и с просьбами помочь в благоустройстве города. И всегда встречали чуткость и отзывчивость», – вспомнил знаменитый донбасский шахтер.[6]
Между тем «железный Нарком» подвергал резкой критике директоров, если условия работы или методы производства были неудовлетворительны. Когда, в июне 1936 года, Серго посетил завод им. Горького и «увидел, что металл в мартеновские печи загружается самым примитивным, допотопным, дедовским способом… страшно рассердился т. Серго.
- Если металл, – заявил он, – добывается таким путем, он нам не нужен, – и тут же приказал немедленно приступить к организации механизированной завалки… директора снял с работы».[7]
Если Орджоникидзе был беспощаден по отношению к некомпетентным директорам, то он вел себя любезно, заботливо, дружески с рабочими. Шахтеры писали о том, что они «неизменно чувствовали теплую заботу о нашей шахте нашего любимого наркома», который «знал и любил каждого стахановца, умел, несмотря на свою занятость, вспомнить о любой его нужде».[8]
В одной статье две сверловщицы свидетельствовали о том, что Орджоникидзе «внимательно и сердечно выслушивал нас, настойчиво расспрашивая о том, что нам мешает работать еще лучше и в чем именно заключается успех каждого из нас… Он знал, что Макарова стала матерью и что у нее теперь сын. Его интересовало здоровье ребенка. Он помнил, что обещал Славниковой устроить ее учиться в Промакадемии, и сдержал свое слово».[9]
Еще один шахтер вспомнил, что «в 1934 году я заболел. Серго устроил меня в кремлевскую больницу. Он дал распоряжение – вызвать мою жену, спросить, не нуждается ли она в чем, позаботиться о моих детях. Серго постоянно звонил по телефону в больницу и спрашивал о моем здоровье…»[10]
Словом, «он был для нас родным отцом», – подытожил один кузнец-стахановец.[11]
Как «сыны любимого Серго», стахановцы горько оплакивали скоропостижную смерть наркома 18 февраля 1937 года.[12] По словам одного инженера, «умер человека, повернувший мою судьбу… у меня большое личное горе: ушел из жизни самый близкий человек. Своего сына назвал я его именем. Я буду стараться воспитать его так, чтобы он достоин был носить это имя…»[13]
Известный стахановец Александр Бусыгин в том же духе признал: «Я помню день смерти моего отца – ужасно было чувство невозвратимости потери. Горько было хоронить своих детей, своих братьев и сестер. И все же не было для в моей жизни более горького, чем 19 февраля 1937 года», когда «Нарком стахановцев» скончался.[14]
Кроме излияния скорбных чувств, стахановцы клялись достичь еще высших производительных результатов в честь умершего Орджоникидзе. В публичном обращении стахановцы Донбасса утвердили: «Лучшим памятником железному наркому товарищу Орджоникидзе будет выполнение заданий, поставленных товарищем Серго перед нами…
Мы, передовые командиры и стахановцы металлургических заводов и угольных шахт Донбасса, призываем всех командиров, всех рабочих угольной и металлургической промышленности организовать новый подъем стахановского движения, новый подъем социалистического соревнования и в самое ближайшее время добиться полного осуществления заданий товарища Орджоникидзе – дать стране 250 тысяч тонн донецкого угля, 60 тысяч тонн стали и 45 тысяч тонн проката в сутки».[15]
Другой стахановец клялся, заверяя, что «Серго не умер. Я сейчас стану на вахту и докажу делом, что Серго жив в моем разуме и моем сердце. Я докажу своей работой, что Серго всегда будет жить».[16]
[1] Гершберг, Работа у нас такая, (М.: Издательство политической литературы, 1971), 320-321.
[2] Там же.
[3]А. Стаханов, «Никогда не забудем», Воспоминания о встречах и работе с Г. К. Орджоникидзе, РГАСПИ Ф. 85, о. 1, д. 113, л. 144.
[4] Нарком стахановцев, стахановцы страны о Серго Орджоникидзе. (М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1937); А. Стаханов, Рассказ о моей жизни (М.: ОГИЗ, 1938), 132.
[5] Б. М. Пасхин, Работать так, как учил Серго (М.: Издательство Наркомхоза РСФСР, 1939), 28.
[6] А. Стаханов, «Никогда не забудем», Воспоминания о встречах и работе с Г. К. Орджоникидзе, РГАСПИ Ф. 85, о. 1, д. 113, л. 148-149.
[7] А. Бусыгин, Жизнь моя и моих друзей (М.: Профиздат, 1939), 37-38.
[8] А. Стаханов, «Незабываемые встречи», Нарком стахановцев: стахановцы страны о Серго Орджоникидзе (М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1937), 36; «Траурные митинги на предприятиях», Нарком стахановцев, 32.
[9] Нина Славникова и Мария Макарова, «Клянемся твоим именем», Нарком стахановцев, 29.
[10] Никита Изотов, «Он умер на боевом почту», Нарком стахановцев. 30.
[11] А. Бусыгин, «Уезжая с завода на учебу», Стахановец № 10 (1937), 11.
[12] Стаханов написал: «Мы, стахановцы – сыны любимого Серго». Стаханов, Рассказ о моей жизни, 128.
[13] Я. Юсим, «У меня большое личное горе», Нарком стахановцев, 30-31.
[14] А. Бусыгин, Жизнь моя и моих друзей, 41.
[15] Стахановец №3 (1937), 1.
[16] Я. Чайковский, «Я не поверил этому сообщению», Нарком стахановцев, 29.