Если сказать, что мезальянс между незаконнорожденной дочерью короля Франсуазой-Мари де Бурбон и сыном герцога Орлеанского Филиппа вызвал настоящий скандал, значит, не сказать ничего. Эпатирован был не только Версаль, иностранные дворы отзывали своих послов для срочных консультаций (нужно было решать, как реагировать на такой шаг épatage Короля-Солнца). Тем не менее брак состоялся. Хотя с династической точки зрения для короля было разумно женить свою родную дочь на столь высокопоставленном принце крови, брак этот был далеко не счастливым.
Отношение жениха и невесты к будущему браку было типичным для того времени. Ни один из них не был влюблен в другого, но оба признавали и подчинялись желанию короля. Сама Франсуаза-Мари сказала об этом лучше всего, заявив двору: «Меня не волнует, что он меня не любит, главное, что он на мне женится!». И он это сделал 18 февраля 1692 года.
Вскоре после свадьбы выяснилось, что пара, мягко говоря, друг для друга не создана. В эпоху, когда браки по договоренности были нормой, между мужем и женой часто было тайное соглашение о том, что, хотя они и не обязаны любить или заботиться друг о друге, все же будут сохранять уважительные, пусть и до некоторой степени отстраненные отношения. Похоже, к этой молодой паре такая установка была неприменима.
Начнем с того, что герцог де Шартр (Филипп II Орлеанский, сын Филиппа герцога Орлеанского, брата короля) называл свою жену не иначе, как «мадам Люцифер». Его мать, Елизавета Пфальцская, немка по крови и нравам, прямая в поступках, как рота солдат на плацу, также не была очарована юной Франсуазой. Во всех гостиных дворца она рассказывала, что её новая невестка несколько раз в неделю бывает пьяной до неприличия и еще много пикантных вещей.
Однако следует помнить, что мадам д'Орлеан с самого начала была против этого брака, так что её рассказы не вызывали удивления у собеседников. У придворных в памяти еще был свеж неприятный инцидент, когда она публично закатила сыну звонкую оплеуху, узнав о скорой помолвке с дочерью бастардом короля и фаворитки де Монтеспан, а при появлении в галерее Луи XIV повернулась к нему своей широкой спиной. Скандал повис в воздухе.
Говорили еще, что Франсуаза была до крайности тщеславна. Несмотря на то, что она родилась вне брака (в то время этого положено было стыдиться), она считала себя выше своего мужа, поскольку была дочерью короля, а ее муж был просто его (пусть и законным) племянником. Франсуаза совершенно ясно давала понять своему мужу, что он еще тот счастливчик, раз он получил в жены родную дочь короля.
Хотя Франсуаза и была на удивление тщеславной, все же она не становилась источником скандалов при дворе. А вот Филипп был бабником известным, у него было несколько незаконнорожденных детей. Естественно, это совсем не сближало пару. Узнав об изменах мужа, Франсуаза отреагировала вспышками бешеного гнева, но не по очевидной причине измены мужа. Она была возмущена тем, что он публично унизил её, завязывая романы с такими низкими по рождению женщинами, dame de petite vertu (особы легкого поведения) и оперными танцовщицами. В конце концов у Франсуазы возобладала гордость, и она ничего не стала делать, чтобы «вернуть его».
Эту же спесь и гордость можно было найти и в ее отце, Людовике XIV. В то время, как Филипп изначально был обязан держать свои увлечения в секрете, его роман с мадемуазель де Сери, фрейлиной его матери, в конечном итоге стал достоянием общественности, когда она родила ему сына.
Раздосадованный Людовик вызвал своего брата Филиппа Орлеанского и попросил его наказать молодого герцога де Шартра. Впрочем, герцог Орлеанский отказался, сказав королю, что пусть Луи сначала заплатит обещанное приданое за дочку в размере двух миллионов ливров, хлопнул дверью и ушел.
Кстати, приданое король выплатил лишь после окончания девятилетней войны между Францией и Священной Римской империей.
В 1701 году умер Филипп Орлеанский. Это возвысило герцога и герцогиню Шартрских до ранга герцога и герцогини Орлеанских. Это также означало, что теперь Филипп был вынужден проводить значительно больше времени при дворе, где находилась его жена. Их неприязнь в браке усугублялась тем, что Людовик XIV никогда не любил своего племянника. Единственный способ для Филиппа вызвать одобрение у своего дяди и тестя – это улучшить свои отношения с женой, чего ему совершенно делать не хотелось.
Франсуаза была красива и забавна, но, как писала в своих записках, свекровь, она целый день проводила на диване в неглиже. В таком положении она часто ела сладкое, а запивала сладости из бокала. Хотя первые несколько лет она позволяла мужу иметь любовниц, ей было лень завести собственного. Маркиз д'Аржансон писал, что «между Франсуазой и ее матерью есть много общего, и в то же время она обладала чувством порядка, справедливости и напористости своего отца».
Когда Людовик XIV, в свою очередь, умер в 1715 году, пара перестала появляться при дворе вместе. Как регент, Филипп переместил центр управления обратно в Париж; не в Лувр, а в его собственную резиденцию, Пале-Рояль. Тем временем Франсуаза предпочла остаться в своей любимой резиденции Баньоле. Здесь она могла наслаждаться и жить в свое удовольствие в размерах годового дохода, которое определил ей ее муж.
Оба тем не менее помнили о величии, которое они представляют. И несмотря на то, что супруги были разлучены, они все же составляли единое целое, к которому следовало проявлять должное уважение.
Несмотря на их несчастливый союз, им все же удалось произвести на свет восьмерых детей: Мари-Луизу, Аделаиду, Шарлотту-Аглаю, Луи, Луизу-Элизабет, Филиппу и Луизу.
Спасибо, что дочитали до конца. Это дает стимул для новой работы. Буду благодарен за лайки (ставьте пальцы вверх – так я буду знать, что вам понравилось), за подписку и за ваши комментарии. Ниже ссылки на другие мои статьи: