⇦ предыдущая часть |
Прошлое и настоящее перекатов
Продолжая описание прошлого и настоящего положения донских перекатов, коснёмся наиболее важных из них, то есть тех, которые представляют или представляли серьёзные препятствия для судоходства.
Следуя порядку расположения перекатов, после Траилинского должно упомянуть о двух Николаевских, Нижне-Каргальском и Мариинском (Марионовском). О последнем я уже упоминал в одном из своих предыдущих очерков, говоря о необычайной подвижности дна реки, а значит и самих перекатов. Действительно, Мариинский перекат, по словам старых донских судоходцев, возник в шестидесятых годах ″как-то вдруг″. Сразу же он обратил на себя и внимание, благодаря своей непроходимости. Парусные и паровые суда, в то время ещё слишком мало приспособленные – особенно паровые – к плаванию по реке со всё более и более распространявшимися перекатами, терпели массу лишений.
Для характеристики положения в то время Мариинского переката приведу о нём маленький рассказ, - похожий, впрочем, больше на легенду, - слышанный мной в пути. В середине 60 годов проезжала по Дону Императрица Александра Фёдоровна, супруга Александра второго. Пароход, на котором ехала Государыня, со всего хода врезался в шалыгу (самое возвышенное место на перекате) и грузно остановился. Естественно произошла сумятица. Капитан стал пытаться как-нибудь выбраться из затруднительного положения и командовал то ″назад″ то ″вперёд″, но из этого ровно ничего не выходило. Песок, как сказочный тысяченог, присосал к себе пароход и не давал ему сдвинуться ни на одну йоту. Тогда сопровождавший Императрицу наказной атаман области войска донского отдал приказ о присылке на место остановки казаков, надеясь с их помощью сдвинуться с коварного переката. Казаки явились немедленно и в полном обмундировании, по первому знаку бросились в воду и стали сталкивать пароход на недалеко находившийся глубокий плёс. Предание умалчивает о количестве прибывших казаков, - известно только, что они плотно охватили весь корпус парохода и, после некоторых усилий, сдвинули его с места, хотя для этого необходимо было несколько приподнять пароход. Бравые казаки получили за свой труд Царское спасибо.
Таков рассказ. На первый взгляд, он кажется невероятным, но, ознакомившись ближе с прошлым донских перекатов, и за этим рассказом можно признать известную долю вероятности. А вот сравнительно ещё недавно был случай. Из Петербурга приехала для осмотра Дона специальная комиссия и отправилась на министерском пароходе в верховья реки. На одном из многочисленных перекатов пароход, несмотря на свою совсем не глубокую осадку, врезался в песок и остановился, не поддаваясь никаким усилиям машины и шестов. Тогда вызвали на место остановки взрослое население целой ближайшей станицы (землечерпательниц на Дону ещё не было) и заставили их лопатами прокладывать себе путь. Долго пришлось работать им, чтобы углубить 8-10 вершковый перекат до 17-18 вершков на протяжении нескольких десятков саженей. Впрочем, такой именно способ применялся сплошь и рядом на всём протяжении реки до введения землечерпания машинами, и только в последние годы его сдали совершенно в архив.
За Мариинским перекатом следуют Камышенский и два Каргальских, почти слившихся уже в один. Эти перекаты в текущем году, несмотря на то, что их углубляли хорошей министерской машиной, давали себя при проходе через них сильно чувствовать. Последнее обстоятельство объясняется тем, что, в виду чрезмерного расширения (или, как говорят судоходцы и техники - уширения) реки, скорость течения здесь уменьшается и всевозможные наносы обильно садятся при этом на дно. Буксирные пароходы при проходе через этот перекат принимают массу предосторожностей, причём никогда почти не рискуют вести две баржи разом, так как эксплуатационный фарватер, проделанный искусственно, вследствие быстрого засорения, обыкновенно бывает очень узкий. Наш пароход ещё задолго до начала этих перекатов уменьшил ход и, затем, на самом перекате полз буквально по-черепашьи, боясь сильно врезаться в какой-нибудь вновь насыпанный бугор песка. Но и при чрезвычайно медленном ходе и самой тщательной промерке с носовой части парохода глубины переката, не превышавшей почти всё время 2,5 футов, мы всё-таки врезались в песок. Сейчас же раздалась команда капитана: ″шесты слева″ и ″задний ход″. К шестам, кроме экипажа парохода, - правда, весьма немногочисленного, - были привлечены некоторые из пассажиров третьего класса, но, несмотря на усилия полутора десятка человек и машины, работавшей очень усердно, пароход и с места не сдвинулся. Потом машина совсем перестала работать и решено было шестами раскачивать носовую часть парохода, врезавшуюся в песок; для этого шесты заносили то на одну, то на другую сторону парохода, но он, как заколдованный камень, - ни с места. Опять была пущена в ход машина. Вдруг раздаётся страшный треск. Оказалось, что в колесе лопнула одна лопасть, имевшая толщину почти в два вершка и окованная железом, как бронёй. Мы простояли на Каргальском перекате больше часа, причём на починку колеса ушло всего лишь несколько минут, так как в пароходе был огромный запас готовых лопастей, что в свою очередь является весьма характерным: капитан парохода, на котором я ехал, говорил мне, что в иной рейс разбивается по 20 лопастей…
А-нов. Газета ″Приазовский край″ № 291 от 6 ноября 1899 года.
⇦ предыдущая часть | продолжение ⇨
Навигатор ← Путешествия по Донской области