Пожалуй, меня всегда тянуло на север, но окончательно осознал я это после осени 2015 года, когда впервые побывал на Белом море и навсегда влюбился в заполярную Карелию. Тихая деревушка, затерянная в таёжных лесах, глубокие студёные озера, эстуарий реки, укутанный утренним туманом, — это была любовь с первого взгляда…
Интересно, почему же север? Может быть потому, что на холодном фоне суровой северной природы любые краски особенно ярки? Или потому, что покой северных широт приглушает душевную суету, которая давно стала чуть не фоновой? А, может, в условиях недостатка света, тепла и комфорта начинаешь по-настоящему ценить то, что имеешь, и чувство жизни обостряется? Этого я не знаю, зато знаю наверняка, что как упорно ни пытался вернуть ту частичку себя, что затерялась где-то за полярным кругом, частичка эта с каждым годом становится лишь больше.
Как бы то ни было, очередная доза вдохновения для подобной оды в прошлом году могла быть попросту не получена. Коронавирусы, пандемия и прочие прелести в виде ограничений довольно быстро стали нормой, и, казалось, надолго закрыли не только внешние, но и внутренние границы для всех нас. Сорвалась Чукотка с куликами-лопатнями и Тихим океаном, и лето обещало быть посвященным исключительно работе с примесью локальных развлечений. Однако приятные неожиданности случаются, и в середине июня я уже готовился отравиться на полуостров Ямал в составе экспедиции по мониторингу гнездовий хищных птиц.
Зов сердца
Мечникова Светлана Андреевна, руководитель нашей экспедиции, изучает хищников Ямала на протяжении 30 лет, и в течение этого срока не пропустила ни одного сезона. Природа земли хантов и ненцев столь же сурова, сколь прекрасна, и не приходится удивляться тому, что бескрайние просторы тундры раз и навсегда завладели сердцем молодой студентки. Обширная же орнитофауна региона, особенно в части дневных хищников, дает богатую пищу для научных изысканий.
Главным объектом исследований Светланы является мохноногий канюк, и именно этому виду посвящена её кандидатская диссертация. Кроме того, уже около десяти лет ведётся мониторинг заселяемости искусственных гнездовий для кречета, величественного сокола Арктики, гнездовый ареал которого практически целиком лежит за полярным кругом.
Нам предстоит осуществить трёхнедельный сплав по реке Щучьей и паре её притоков, проверяя установленные ранее гнездовые ящики для кречета и отмечая успешность размножения других видов хищных птиц, таких как орлан-белохвост, беркут, зимняк и сапсан. Забегая вперёд, скажу, что в этой экспедиции я увижу больше пернатых хищников, чем за всю свою жизнь до этого.
(Не) Приветливый Ямал
Прилетев 23 июня в Салехард и сдав кровь на антитела к набившему оскомину вирусу, наша скромная команда из 3-х человек отправляется в славный город Лабытнанги (как уверяет моя знакомая, одно название населенного пункта ясно дает понять, что его стоит посетить). Для этого необходимо пересечь величественную Обь, сообщение по которой осуществляется посредством нескольких паромов.
Короткий отдых, сбор вещей – и мы уже в кабине загруженного под завязку вездехода ТРЭКОЛ, мчащего нас к отправной точке нашего водного пути. Дорог в тундре, как правило, нет, за исключением старых отсыпных грунтовок, которые использовались добывающими компаниями при прокладке коммуникаций через эти места.
Огромные и среднего размера валуны, выбоины и лужи – на привычных для нас автомобилях проезд по такому покрытию доставил бы массу проблем. Водитель же нашего транспортного средства предусмотрительно снизил давление в колесах примерно вдвое, что позволяет нам переносить тяготы пути с относительным комфортом.
За окнами накрапывает дождь, дотаивает последний снег, распеваются тундровые птицы - впереди 6 часов неспешного наслаждения. Во время коротких остановок уже докучают комар и мошка, количество которых приводит в ужас непривыкшие глаз и ухо.
Тундра довольно сильно отличается от прочих климатических зон, и состав орнитофауны – лишнее тому подтверждение. Нам встречаются виды птиц, которых раньше мне наблюдать не доводилось, которых видел лишь на картинках, о которых читал в любимых книгах. Здесь же они зачастую находятся на расстоянии вытянутой руки.
Наш водитель проживает в Салехарде уже много лет, а родился и вырос в Башкирии. После службы в армии перебрался в тундру и связал свою жизнь с дорогой. К вездеходу тундровик привык настолько, что позволяет себе добавлять в бутылку с квасом крепкий алкоголь неизвестного происхождения, который греет его во время непродолжительных остановок.
Поначалу это почти не оказывает влияния на его водительские навыки, однако спустя несколько часов транспортное средство начинает лихо вилять по дороге, местами ограниченной весьма отвесными уклонами. Водитель явно проваливается в непродолжительный сон, а чувство контроля над ситуацией у меня и моих попутчиков стремительно улетучивается.
Ситуация двоякая: с одной стороны, нам нужно добраться до намеченной стоянки до наступления ночи (полярного дня, ага), с другой маячит перспектива кувыркнуться с дороги вместе с машиной. Сложности добавляет то, что капитан нашего судна божится в своей трезвости и наотрез отказывается хоть немного отдохнуть.
В конце концов, мы не выдерживаем и заставляем нарушителя спокойствия поспать некоторое время, а сами стараемся уйти как можно дальше от машины, чтобы отсрочить момент отправления. В какой-то мере трюк срабатывает: спустя полтора часа мы продолжаем путь, машину уже не качает так отчаянно, водитель, кажется, не засыпает за рулём, и надежда на положительный исход крепнет.
Отдать швартовы
Область наших работ находится в подзоне кустарниковых тундр, и на многие километры вокруг простираются покрытые травяной и кустарниковой растительностью пространства. Деревья здесь – нечастые гости, а ведь именно они нужны большинству видов хищных птиц для успешного гнездования. По этой причине мы отравляемся вниз по реке: течение позволяет достаточно быстро преодолевать существенные расстояния, а покрытые лиственницами берега являются домом для пернатых хищников, в первую очередь орланов-белохвостов, орлов-беркутов, а также соколов кречета и дербника.
С берегами на реке Щучьей сложно. Вернее, с наличием самих берегов проблем, конечно, нет, а вот с их пригодностью для погрузки и разгрузки судна, а также выходом на берег и сходом с него, хватает. Мягкая сырая почва напоминает глину, нога мгновенно проваливается по щиколотку и глубже. И если, находясь в воде, можно выбрать место для причала поприличнее, то с нашей стартовой точки приходится прорываться с боем, соорудив верфи из подручных средств. В роли последних выступает ива, благо, этот кустарник здесь сродни сорняку.
Сплав по широкой реке с неспешным течением – это всегда источник счастья. Работы на вёслах немного, солнце пригревает сверху, вода делится желанной свежестью, виды вокруг радуют глаз, воздух чист и непорочен, а пение птиц на берегу – услада для ушей. Наибольшую же радость дарит ветерок, уносящий вдаль ненавистный гнус, от которого порой не продохнуть: комары и мошка набиваются под одежду и волосы, лезут в палатку, забираются в чай и тарелку с обедом. Репелленты помогают лишь на короткий срок, а порой и вовсе создается впечатление, что у насекомых к ним иммунитет.
Июнь на Ямале – почти весенний месяц, в течение которого жизнь по-настоящему вдыхается в тундру, поэтому в птичьих голосах недостатка нет. Из плотного ивняка доносится щебетание крошечных пеночек, зарнички и таловки, с верхушек лиственниц голосят во всю мочь дрозды-белобровики, минорной трелью вторят им стеснительные синехвостки.
Во время наших немногочисленных вылазок, когда мы исследуем прибрежные леса или углубляемся в тундру, удается вплотную познакомиться с местным пернатым населением, а иногда попадаются и млекопитающие.
Длительное нахождение на водной глади реки прекрасно демонстрирует, насколько важную роль занимают водные артерии в жизни водоплавающих птиц севера. Это и пристанище для линяющих особей, и место совместного времяпрепровождения неполовозрелых молодых птиц, и укрытие для только что появившихся на свет птенцов.
Работа не волк
Каждый день мы стараемся покрыть несколько десятков километров реки, а вечером разбиваем лагерь. Вещей много, но полуторачасовые сборы довольно скоро превращаются из события в рутину. Случаются и выходные, в силу непогоды или необходимости проверить прилегающие к реке территории, когда свободного времени больше, и потратить его можно на желанный отдых в палатке или разговоры о севере и птицах. Наш руководитель Светлана Андреевна – просто кладезь информации о пернатых хищниках и местных укладах, а богатый опыт преподавания в высших учебных заведениях делает из неё умелого рассказчика.
Вместо ночи у нас полярный день. Когда небо затянуто облаками, тундра погружается в сумерки, в ясный же день солнце может не прятаться за горизонт вовсе. Впрочем, в ночное время оно совершенно не согревает, да и светит как-то по-особенному, вполсилы, так что спутать день и ночь не получится.
Заснуть, когда вокруг светло, непросто, и мы редко отправляемся на боковую до полуночи. Но и тут подстерегает опасность: умолкающие в 9-10 вечера птицы начинают очередной песенный цикл аккурат с началом новых суток, и я подолгу лежу в палатке, определяя окрестных певцов.
Работа строится следующим образом: у нас есть координаты обнаруженных на протяжении предыдущих лет гнёзд, а также глаза и бинокли, при помощи которых мы высматриваем новые постройки и парящих хищников. Чем крупнее птица, тем хуже она переносит фактор беспокойства: могучие беркуты и величественные орланы покидают гнездо и скрываются вдали, едва заметив приближающиеся байдарки, в то время как более мелкие зимняки и соколы-дербники смело устремляются в сторону обидчика, оглашая окрестности отчаянным криком.
Да, изучение животного мира зачастую оборачивается фактором беспокойства для объекта изучения, но у каждой медали две стороны. В нашу защиту могу сказать, что делаем мы всё предельно быстро и аккуратно.
Проверка гнезд осуществляется как с земли, так и непосредственно с уровня в тех местах, где сложный рельеф местности не позволяет произвести оценку успешности размножения, не забираясь на гнездовое или соседнее дерево. Почётная обязанность древолаза ложится на плечи самого молодого участника нашей команды, коим оказывается ваш покорный слуга.
Должен заметить, что болотные сапоги, в которых я провожу большую часть дня, являются не самой подходящей обувью для покорения тамошних лиственниц, однако выбирать не приходится. В награду – тундра как на ладони, селфи с птенцами и сдувающий назойливых комаров ветерок.
Кречеты
Целевой вид нашего мониторинга – величественный сокол кречет, символ севера, обнаружить которого за пределами Заполярья довольно сложно. И даже здесь, в самом сердце ареала, кречеты не стремятся показаться на глаза. На протяжении всей экспедиции нам посчастливилось увидеть не более пяти птиц.
Соколы – властелины воздуха, ведут себя осторожно и довольно скрытно, и застать взрослую птицу врасплох практически невозможно. Птенцы и слётки (молодые птицы, недавно покинувшие гнездо) – другое дело.
Соколы не строят гнёзд, занимая подходящие по размеру постройки других пернатых, ниши в скалах и береговых обрывах, пустоты на фасадах высоток. С высотками в тундре как-то не задалось, а вот обрывистых берегов и построек других хищных птиц, в первую очередь беркутов и орланов, довольно много. Тем не менее, для удобства мониторинга и сохранения популяции учёные-орнитологи размещают в подходящих местах искусственные гнездовья, стараясь учесть все пожелания будущих квартирантов.
Искусственное гнездовье – ящик или платформа, сколоченные из деревянных досок и размещаемые в кроне дерева около ствола. Иногда платформы устанавливают открыто в тундре на специальных подставках, или в нишах скал и берегов.
Мы проверяем открытые и закрытые (с крышей) ящики, развешенные в окаймляющих реку лесах. Ящик обычно прилаживается к крепкой лиственнице со стороны воды или тундры, поскольку для соколов очень важна возможность беспрепятственного подлёта к гнезду.
До первой заселённой платформы нам приходится плыть чуть не неделю, однако это того стоит. Обнаружить трио уже хорошо оперённых птенцов после нескольких абсолютно пустых ящиков – большая радость. Суровым, даже грозным взглядом соколята намекают, что через несколько месяцев займут своё место на вершине пищевой цепи полярных широт.
Обычно молодых кречетов метят индивидуальными кольцами, которые вешают на лапку, но в этот раз у нас мало времени, и мы не можем позволить себе задержаться. Невзирая на мою любовь к лазанию по деревьям и работе с птицами, я ничуть не расстроен тем, что мои руки минуют тесного общения с этими дьяволятами.
Рай социофоба
На территории Ямало-Ненецкого автономного округа проживают две коренные народности – ненцы и ханты. Первых больше, но вторые нам встречаются чаще. Здесь всё ещё сохраняется приверженность кочевому образу жизни, унаследованному от предков, и иногда в тундре попадаются пожитки кочевников: законсервированные нарты, бочки, остовы чумов.
Летом кочевники уводят стада своих оленей для выпаса на север региона, и юг выглядит немного сиротливо. Однако жилые чумы встречаются, и располагаются, как правило, близ транспортных артерий – рек.
Бывший кочевник Василий Копчёный, пригласивший нас на чай в свой чум, рассказывает, что жизнь в тундре сегодня для доброй части местного населения сродни дачному отдыху жителей средней полосы. Его дети уже прочно осели в городах и посёлках, где их держит работа, а они с супругой выбираются за пределы цивилизации лишь в летние месяцы, когда погода за бортом пусть по-северному, но всё же приветлива.
Год за годом природа преподносит сюрпризы: Василий отмечает, что настоящего тепла теперь летом нет, климат меняется, и даже гнуса стало значительно меньше. Впрочем, поверить в последнее нам так и не удаётся.
Пара чумов, десяток нарт, снегоход, походная печка и верный пёс – вот и всё дачное хозяйство стариков. Сада и огорода, по понятным причинам, здесь нет, поэтому промышляют в основном рыбалкой. Вяленая ряпушка домашнего производства оказалась самой вкусной рыбой, которую мне доводилось пробовать. Добрые хозяева чума дают нам в дорогу целый пакет этого лакомства, которое мы пытаемся растянуть до самого конца экспедиции, но скоропостижно заваливаем квест.
Начало конца
На горизонте маячит поселок Щучье, завтра катер забросит нас в село Аксарка, а дальше Салехард и Москва. Это означает, что близится конец экспедиции. Не могу сказать, что три недели на Ямале пролетели как одно мгновение, а я даже не успел соскучиться по дому. Физическая усталость, вгоняющая в уныние затяжная непогода, приевшаяся походная пища и нескончаемый гнус успешно обнаруживали баг за багом в моей нервной системе. Но припомнить это мне удаётся с большим трудом, в то время как образ освещённой мягким ночным солнцем тундры я вижу в мельчайших подробностях даже сейчас.
Говорят, что она, тундра, влюбляет в себя с первого взгляда. Впрочем, подобные слова говорят и про горы, и про чернозём степи и глубину тайги, про туманы Карелии, мысы Крыма и губы Белого моря – набор, думаю, не маленький, и у каждого свой. Из моего списка верифицировано ещё далеко не всё, но напротив тундры галочку поставил: приезжайте, она того стоит.