Почему многие казаки в период Гражданской войны поддерживали красных?

Вообще, даже современные исследователи не могут точно сказать, сколько казаков было за белых, сколько — за красных. И это не удивляет. В конце концов, весомая часть тех же донских и кубанских казаков успела повоевать и за красных, и за белых. И порой не по одному разу, читаем «Тихий Дон». Но, конечно, были как идейные и последовательные противники советской власти, большей частью — офицеры или представители казачьей верхушки, так и вполне себе «красные революционные казаки». Имена их известны: Филипп Кузьмич Миронов, Николай Матвеевич Голубов, Иван Лукич Сорокин, Фёдор Григорьевич Подтёлков, Константин Иосифович Недорубов (хотя он какое-то время был у белых) и так далее. Всё это были очень яркие личности, притом Гражданскую войну пережил только К.И. Недорубов. Что их всех объединяет? Пожалуй тот факт, что все они были фронтовиками. Кадр из фильма-эпопеи «Тихий Дон», 1957 года. Стоит отметить, что именно «красные казаки», наравне с «иногородними» и бывшими кавалеристами старой армии, внесли значительный вклад в создание уже конных частей РККА. Вернувшиеся с фронтов Первой мировой казаки не желали больше воевать, потому «мир любой ценой» был для них делом привлекательным. Среди фронтовиков был популярен «нейтралитет»: что белые, что красные хотят использовать казаков в своей войне. Но красные вроде как уже победили и контролируют центр, стало быть, надо как-то договориться с ними. Интересы казаков более-менее ясны: земля, относительная независимость от центра, сохранение устоев. А потому изначально вожди условного «красного казачества» намеревались договориться с центральной «красной властью», считая, что так будет лучше для основной массы казаков. Оплотом таких настроений можно считать беднейшую часть казачества: таким терять было нечего, так как они фактически «жили в долг».

Филипп Кузьмич Миронов, командарм Второй конной армии. «Маломощные казаки имели долги перед станичными правлениями за «арматур», который нужно было справить перед призывом. Покрывался этот долг из сумм, получаемых правлением за сдачу в аренду перешедших в его распоряжение наделов земли...» (с) Левобережные казаки и ранние страницы истории Первой Конной. О.М. Морозова, Ростов-на-Дону. Короче говоря, казаки, возвращавшиеся домой со снаряжением, купленным за счет станичного правления, не имели за душой практически ничего, их не пугал «черный передел» казачьей земли. Социальная дифференциация давала о себе знать. Кроме того, казаки-фронтовики «срослись» с солдатской массой и не особо хотели вновь выступить в роли фактически «карателей», как в 1905 году. Им хотелось быть вместе с народом (а ведь тогда казалось, что «контрреволюция» обречена), хотелось избежать разорения Дона, хотелось даже некой «революционной справедливости», которую, правда, понимали по-разному. Молодые харизматические командиры получали настоящий «карьерный трамплин», что тоже привлекало на сторону красных. Правда, на примере с тем же Сорокиным, видно, что усиление власти большевиков приводило таких командиров-самородков к гибели.

Константин Иосифович Недорубов примет участие и в Великой Отечественной войне. В дальнейшем выяснилось, что интересы казаков не особо совпадают с интересами красных «из центра» или белых. Именно казачьи земли в итоге и стали «фронтами Гражданской войны». Большевики порождали антибольшевистское казачье движение своим расказачиванием (эти методы вызывали протест и у красных казаков, у того же Миронова), белые — пугали «единой и неделимой». И обе стороны, откровенно говоря, не брезговали террором. Завершить хотелось бы замечательными словами военного комиссара Донской области Е.А. Трифонова (тоже казак, революционер, расстрелян в 1938 году). «Масса трудового казачества колеблется на распутье... Характерными являются многократные перебежки казаков целыми группами на конях с оружием от нас к ним и от них опять к нам. Казаки не знают, где прислонить одураченную голову...» (с) Е.А. Трифонов. Документы героических лет, 1917 — 1920.