В отличие от колониальной политики западноевропейских держав, которая характеризовалась «морским океаническим характером, колониальная политика Российской империи была преимущественно континентальной.
Дальневосточное и тихоокеанское направления политики России играли в то время неизмеримо меньшую роль и находились в подчиненной зависимости от общей политической ситуации в Европе».
Влиятельный царский эксперт граф Я. О. Ламберт еще в начале 1817 г. подчеркивал, что «России вследствие ее географического положения не предначертано большое развитие ее морских сил» н что поэтому она должна с большой осмотрительностью относиться к развитию торговли на отдаленном расстоянии от центра и своих основных портов.
Консервативный характер политики России на Тихом океане и северо-западе Америки в свое время проявился в скептическом отношении к проектам П. Добелла о развитии торговых связей Камчатки и Русской Америки с Филиппинами, Калифорнией, Кантоном и т. д., в отклонении просьбы «владельца Сандвичевых островов» Каумуалии о принятии его в русское подданство и категорическом отказе поддержать предложения доктора Г. А. Шеффера о присоединении Гавайских островов в 1818—1819 гг.
Сторонники расширения русского влияния в бассейне Тихого океана и Северной Америке (Н. II. Румянцев, Н. С. Мордвинов, И. Б. Пестель и др.) к началу 20-х годов постепенно утрачивают свои позиции. С другой стороны, все большее влияние приобретают такие деятели, как К. В. Нессельроде или Я. О. Ламберт. Соответственно в политике России на северо-западе Америки начинают преобладать консервативные и охранительные тенденции, а жалобы РАК в большинстве случаев фактически не принимаются во внимание.
С особой силой разногласия между царским правительством и Российско-американской компанией проявились в период заключения конвенций 1824—1825 гг., когда компания, в которой к этому времени усилилось влияние декабристов, в частности К. Ф. Рылеева, вступила в открытый конфликт с ведомством иностранных дел.
В адрес правительства были направлены многочисленные записки и протесты, в которых указывалось, что условия конвенции от 5(17) апреля 1824 г., и прежде всего предоставление американцам свободы торговли и рыбной ловли в русских владениях на 10 лет, нарушают привилегии компании и ставят под угрозу не только благосостояние, но и само ее существование.
Летом 1826 г. руководство РАК вновь обратилось с просьбой о заступничестве, утверждая, что «компания находится в таковом сомнительном и даже бедственном положении, что угрожается не только для себя уничтожением существования своего, но и для всего тамошнего края совершенным оиого разрушением» “ .
Все эти протесты и жалобы наталкивались на противодействие ведомства иностранных дел и в первую очередь К. В. Нессельроде, который отстаивал мнение, что конвенции 1824—1825 гг. в конечном итоге выгодны самой компании, так как устанавливают признанные международными соглашениями границы русских владений в Америке, а свободу торговли и мореплавания иностранных конкурентов органичивают 10-летним сроком.
Эту мысль К. В. Нессельроде вновь повторил в пространном докладе царю осенью 1826 г. По договору американцы сами признали, писал министр иностранных дел, что «по истечении немногих срочных лет мы имеем законную власть совершенно воспретить им торговлю и рыболовство в сем крае». Изменять тексты конвенций и вступать с США и Англией «в какие-либо политические объяснения К. В. Нессельроде считал не только преждевременным, по и противным «достоинству двора нашего и самим выгодам компании»
В дальнейшем, уважаемые читатели мы обратим внимание на такого царского деятеля, как Карл несельроде и проведем целое собственное расследование, если конечно вы не против, уважаемые читатели.