Как простой, в сущности, рассказ вызвал неоднозначные эмоции у читателей.
Оленька Племянникова кротка, мягка и собой приятна. Заслушавшись соседа, антрепренёра Кукина, как он страдает, что каждый день идут дожди, чуть ли не против воли, она увлекается его делами и вот уже выходит замуж.
Молодые счастливы, а Оленька живет только интересами мужа. Когда он неожиданно умирает, немного пострадав, Племянникова с той же страстью увлекается делами лесоторговца, повторно выйдя замуж. А уж после его смерти переключается на ветеринара с его заботами.
И так могло бы быть до бесконечности, но ветеринар оказался женат и уехал. Тогда Оленьке совершенно не с кем стало общаться и жизнь потеряла смысл. Былой огонь вспыхивает с появлением сына ветеринара, гимназиста, на которого постаревшая Оленька обрушивает свой пыл материнской нерастраченной любви и боится лишь, что и его отнимут.
Следуя приметам времени, Чехов вроде бы высмеивает таких пустых женщин. Но не все так однозначно. Пусты ли они? Способность к такой всепоглощающей не любви даже, а заботе, подкупила многих. Некоторые женщины восприняли рассказ, как высокую оценку подобных качеств, что мужчина наконец-то заметил и оценил жертвенность женскую. Одна даже прислала писателю вышитую подушечку с надписью "За Душечку".
Вот и Толстой, конечно, понял, чеховские намеки, но не поверил ему:
Я думаю, что в рассуждении, не в чувстве автора, когда он писал «Душечку», носилось неясное представление о новой женщине, об ее равноправности с мужчиной, развитой, ученой, самостоятельной, работающей не хуже, если не лучше, мужчины на пользу обществу, о той самой женщине, которая подняла и поддерживает женский вопрос, и он, начав писать «Душечку», хотел показать, какою не должна быть женщина. Валак общественного мнения пригласил Чехова проклясть слабую, покоряющуюся, преданную мужчине, неразвитую женщину, и Чехов пошел на гору, и были возложены тельцы и овны, но, начав говорить, поэт благословил то, что хотел проклинать.
Вот такой парадокс случился. Образ женщины-матери оказался близок не только мужчинам, но и самим женщинам. Хотя вовсю обсуждалось равноправие полов, "освобождение женщин".
Немного хочется сказать и о реакции и мнении Толстого. Он написал обширное послесловие к рассказу Чехова.
Толстой относится к "женскому вопросу" скептически. Какой же он все-таки консерватор! Просто транслирует типично патриархальные домостроевские взгляды:
Удивительное недоразумение весь так называемый женский вопрос, охвативший, как это должно быть со всякой пошлостью, большинство женщин и даже мужчин!
«Женщина хочет совершенствоваться»,— что может быть законнее и справедливее этого?
Но ведь дело женщины по самому ее назначению другое, чем дело мужчины. И потому и идеал совершенства женщины не может быть тот же, как идеал совершенства мужчины. Допустим, что мы не знаем, в чем этот идеал, во всяком случае несомненно то, что не идеал совершенства мужчины. А между тем к достижению этого мужского идеала направлена теперь вся та смешная и недобрая деятельность модного женского движения, которое теперь так путает женщин.
Боюсь, что Чехов, писавши «Душечку», находился под влиянием этого недоразумения.
Он идет и еще дальше, отказывая женщинам в "мужских" профессиях:
Без женщин-врачей, телеграфисток, адвокатов, ученых, сочинительниц мы обойдемся, но без матерей, помощниц, подруг, утешительниц, любящих в мужчине все то лучшее, что есть в нем, и незаметным внушением вызывающих и поддерживающих в нем все это лучшее,— без таких женщин плохо было бы жить на свете.
Забыл еще продолжить в стиле: ну а мы, мужчины, будем это воспринимать как так и надо, пользоваться вашей заботой и помощью, а потом, при случае, заведем эмансипированную любовницу, а лет через 10 заявим, что мол, надоело, неразвитая ты какая-то, глупая, душишь своей заботой.
В общем, как ни хотел Толстой казаться прогрессивным, всё и всех понимающим, охватить все аспекты жизни, его дворянское барское воспитание не давало ему этого делать.
Чехову в очередной раз удалось написать короткий и при этом глубокий, вызывающий споры, рассказ.
Но мне никак не хотелось бы быть Душечкой. А вам?