КАК И ПОЧЕМУ Я ОКАЗАЛСЯ НА АМЕРИКАНСКИХ ОСТРОВАХ
Вы, наверное, будете удивлены тем, что капитан флибустьеров, человек более привыкший орудовать шпагой нежели пером, вдруг взялся измарать чернилами несколько толстенных тетрадей. Такое обстоятельство станет немного понятнее, если я вам поведаю что в отрочестве, до того, как я ударился в странствия (занялся морскими приключениями) я учился на священника.
Мои родители - это они питали такого рода амбиции, чтобы в их роду был свой священник, отправили меня, едва мне минуло двенадцать лет, в небольшую семинарию города Н…, но, как только я немного подрос, я обнаружил значительную склонность к противоположному полу, что приводило, в свою очередь к необходимости каждую ночь тайно перелезать через ограду семинарии. Естественно это не могло долго продолжаться незамеченным и было принято решение поместить меня под замок. Однако нет на свете такой надежной тюрьмы, которая могла бы удержать в своих стенах такого удальца, каким я был. Короче говоря, случилось так, что я заделал ребенка дочке соседской прачки и господин епископ увидел в этом знак того, что священнический сан не совсем соответствует моим наклонностям.
Итак, я покинул семинарию. Однако благодаря занятиям, о которых я не могу сказать, что они мне совсем не нравились, я навсегда сохранил страсть к письму и красивому слогу, и совсем не рассержусь на тех, кто прочитав мое сочинение придет к выводу, что можно быть суровым и мужественным воином, не будучи при этом грубым, неотесанным мужланом, как о том твердят, среди прочей чепухи, щелкоперы газетчики и прочие писаки – жалкие бумагомараки.
Однако не ждите, что я поведаю вам все подробности моей жизни. Не то чтобы она была пресной и неинтересной, совсем даже наоборот, но если я начну рассказывать обо всех сражениях и стычках, в которых я принимал героическое участие со шпагой в руке, на это не хватило бы и пятнадцати, да что там, и двадцати толстенных томов в четверть печатного листа. Так что я ограничусь лишь несколькими самыми интересными событиями, в которых я был главным героем или свидетелем (актера или зрителя).
Должен сказать, что это довольно приятное времяпрепровождение для умного человека как я, посвятить свои последние деньки воспоминаниям, а вспоминается лучше с пером в руке.
О моем детстве достаточно будет сказать, что я родился на острове Рэ. Отец мой был родом из Сен-Мало в Верхней Бретани. Он прибыл на остров Рэ вместе с месье де Туарас, организовавшим во времена кардинала дю Плесси, герцога де Ришельё, славную оборону города Сен_Мартена от англичан. Там он познакомился с моей матерью, на которой женился, как только закончилась война, и остался тут на всегда.
Я был девятым ребенком в семье из одиннадцати детей. Шесть девочек и пять мальчиков. Если не считать одной сестры, ставшей монашкой и другой, вышедшей замуж за бондаря из Этре, где она живет и по сей день, являющейся матерью для тринадцати детей, из которых семеро ещё живы, и бабушкой для двадцати восьми внучат, я единственный выживший из этой семьи, о которой я так мало рассказываю, так как, покинув родину в довольно юном возрасте, я надолго потерял их из виду и долгое время не вспоминал о них, как, впрочем, и они обо мне.
Итак, покинув семинарию и не имея возможности, да и желания тоже, сидеть на шее своих родителей, которые смотрели на меня, после той истории с дочерью прачки, о которой я рассказал, не иначе как на бездельника и отъявленного хулигана, я поступил на работу в одну харчевню в городе Бруаж, через некоторое время я подался в Нант, потом в Руан и наконец очутился в Дьеппе. За это время обучился множеству ремесел, не найдя при этом подходящего для того чтобы оно позволило удовлетворять мои потребности, сильно возросшие к тому времени. Именно здесь, в Дьеппе, когда я находился здесь уже два года и три месяца, я подружился с одним мастером фехтования, который предложил дать мне несколько уроков хотя я и не мог заплатить ему звонкой монетой, ибо был я беден как церковная крыса. Однако я нашел способ отблагодарить его. Я водил его к девицам, среди которых у меня было много подружек. Он очень любил пышнотелых, молодых и сговорчивых девушек и когда находил их таковыми бывал с ними очень щедр. Однако вскоре я заметил, что он любил не только девушек, и наступил день, когда он вознамерился вложить в мою руку другое оружие нежели шпагу. В тот раз мне удалось избежать как удавалось и впоследствии.
Должен сказать, что уроки, которые он мне преподал, я имею в виду фехтование, оказались очень полезными, так как мне более не довелось встретить на своем веку кого-нибудь еще, кто мог бы одержать надо мной верх так же молниеносно и изящно. Именно в это время, когда живот мой вечно бурчал от голода, а юношеский задор и любовь к риску гнали меня на поиски приключений, я решил покинуть родину, завербовавшись в качестве колониста (а скорее в качестве раба) на остров Санто-Доминго на целых три года.
Мы вышли в море на корабле, носящем имя Герон, капитаном которого был некий Пласитр, уроженец Сен-Мало, хорошо знавший моего отца.
Лишь через несколько лет после этого фламандец Эксмелин появился на островах. Вернувшись к себе, он написал книгу «История авантюристов Америки», которая была издана на французском господином де Фонтинер.
Хотя его книга, в основном, является сборников слухов и разного рода сплетен и кривотолков, он все-таки описал лучше, чем это мог бы сделать я, подвиги многих храбрецов и знаменитых капитанов, которых я знал гораздо лучше него, и с которыми я был на короткой ноге, таких как Жюльен, Фюльбер, Камейрелонг, Винсент и другие, не исключая и вашего покорного слугу.
Как бы то ни было, я не собираюсь идти по его стопам и выступать в роли хроникера событий. И поскольку его произведение основано лишь на сведениях, полученных им из вторых рук, которым сам он не был свидетелем, оставим его на этом. Я расскажу вам лишь о том, чему я сам был свидетелем, или сам лично слышал от непосредственных участников событий, с которыми был близко знаком.
Зная, что годы и сопровождающие их недуги, приводят к путанице в мыслях у стариков, и что многие события, запечатленные в моей памяти могут навсегда стереться из нее, я решился изложить их на бумаге говоря себе, что таким образом они не исчезнут незаслуженно.
Я понимаю, что это мое желание несколько амбициозно, так как в последнее время людей мало интересует прошлое, вражда и победы великих королей и герцогов, кровавые войны – следствие этой вражды, в которых они обретали славу, а другие теряли все, что имели.
продолжение следует.
начало здесь.