Предыдущая часть
Пауза затянулась настолько, что неловко стало даже кухонным часам. Таша ощущала себя словно стоящей на краю пропасти перед решительным шагом. Она была трусихой.
- Думаю, что она не готова бросаться на шею герою, - наконец медленно ответила она. – Вам можно сделать необычный ход и найти ему новое увлечение. Это будет необычно и точно неизбито.
- Мой герой хорошо подумал, прежде чем принял решение. Если он сейчас изменит себе, это будет все равно, что солгать.
- То есть вы хотите, чтобы она четко ответила ему да или нет?
- Не думаю, если она не готова, то ее ответ закономерен. Будем скромнее: дадим ли мы ему шанс?
Таша опять скрылась за чашкой чая. Она решила не кривить душой и признаться себе самой, что получает от всей этой ситуации огромное удовольствие. Ей были приятны слова именно этого мужчины. Но еще она понимала, что все должно остаться ровно так, как было до того. Она никогда не действовала непрофессионально и сейчас не собиралась.
- Думаю, читателям не понравится открытый финал. Лучше поставить жирную точку. То ли они встретились не вовремя, то ли просто так было суждено. Но она ответит ему нет и не даст авансов.
Егоров ничуть не поменялся в лице. Вот только кончики его ушей чуть покраснели. Таша обратила внимание еще месяц назад, что это с ним происходит в периоды сильного волнения.
- Тогда было бы справедливо открыть читателю причины такого категорического нет, - проговорил он.
- Она старше, она еще не разведена, они связаны по работе. Этого более, чем достаточно. Не думаю, что читателям нужно все разжевывать. Слишком поздно, для нее слишком поздно.
Они сидели в молчании под тиканье таймера. Каждый думал о своем.
- Нет, это не слишком поздно для нее, вдруг тряхнул головой Костя. – Это для него слишком рано. Я позволю себе оставить ему шанс на то, что когда-то все совпадет, - он встал из-за стола и улыбнулся. – Я пока пойду, вам нужно набираться сил. Но когда-нибудь мы к этому разговору еще вернемся.
Таша хотела что-то возразить, но он только покачал головой. От этого простого и дружелюбного жеста ее словно всю парализовало. Осталось стоять на месте и кивать в ответ. Она отмерла, только закрыв за ним дверь. Даже сил посмотреть в окно, как он отъезжает, не осталось. В голове стучалась спасительная мысль, что она сделала все сделала верно. Но незнакомый голос шептал, что нужно было сделать все иначе. Что она отказалась от второго шанса, который дала ей судьба.
За раздумьями она забыла про мясо. То напомнило о себе едким запахом паленого. Таша с досадой зашвырнула противень в мойку. Ей стало невыносимо обидно, что такое прекрасное мясо сгорело по ее вине. И она долго плакала над ним, некрасиво размазывая слезы по щекам.
- Некоторые слова не должны быть произнесены, - наконец сказала она с глубоким вздохом.
Через неделю следа от простуды не осталось. Продажи дебютной книги Егорова тем временем били все рекорды. В Москве потирали руки и готовили несколько встреч с читателями после большой пресс-конференции для журналистов.
Таша с ним не общалась с того памятного вечера. Но рано или поздно это было неминуемо. Головной офис уже назначил даты. Поездка получалась на неделю в первых числах декабря. Тогда же издательство хотело подписать договор на следующие три книги. Женщина понимала, что он не начинал ничего писать. Его иносказательное признание не имело отношение к реальной книги.
И все же настал день, когда позвонить пришлось.
- Костя, доброе утро. Это Наталия из издательства, - скороговоркой выпалила она. – Хотела рассказать, что у нас намечается командировка в Москву. Издательство запланировало несколько мероприятий, среди них раздача автографов и общение с журналистами.
- Я очень боялся, что этот день наступит, - немного грустно отозвался мужчина. – Но я готов.
- Это очень хорошо, в нашем деле настрой – уже половина дела. Еще должна предупредить, что начальство спит и видит заключить с тобой договор еще на три романа. Я бы не стала упускать этот шанс.
- Но у меня нет идей даже на один, - в привычной открытой манере признался Егоров. – Возможно, все могло и быть, но моя муза мне отказала. Вам как-то повредит, если я откажусь от столько щедрого и выгодного предложения?
- Мне? – слегка растерялась Таша. – Мне-то нет. Но это повредит тебе. Ведь такой шанс, на волне успеха ты можешь закрепиться.
- Я не честолюбив. А выжимать из себя то, чего во мне – это лгать. Ложь сразу почувствуется.
- Ну неужели у тебя нет ни одной темы, которую хотелось бы раскрыть, показать другим?
- Нет, - сдержанно ответил мужчина. – Если вам действительно не повредит то, что я стану автором одного произведения, пусть так будет.
- Я надеюсь, что ты еще передумаешь, - сказала ему на прощание женщина и услышала в ответ:
- Я тоже надеюсь, что вы передумаете.
Чем ближе становилось первое декабря, тем малодушнее вела себя Таша. Она то старалась свалиться с простудой, то отправить дочь в санаторий и остаться с маленьким Вовой в качестве няни. Но, как назло, каждый ее план терпел фиаско. В конце концов даже черствая Татьяна Семеновна обратила внимание на стойкое желание своей подчиненной избежать поездки.
- Таша, что происходит? – спросила она ее во время обеда за две недели до отъезда.
- Вы о чем?
- Ты вот уже неделю ищешь причину отказаться от поездки в Москву. Я не понимаю, что тебя беспокоит. Если неопытность Егорова, то он держался тогда на Восстания очень достойно.
- У меня свои личные причины. Хотелось бы остаться перед праздниками в городе, у меня же недавно родился внук.
- Я все понимаю, но кто, если не ты? Мой лучший сотрудник.
Таша не стала спорить ни с начальницей, ни с судьбой. Последней, видимо, было необходимо, чтобы женщина поехала с Егоровым. Она решила, что бояться – это проявлять малодушничество. Ничего страшного за эти семь дней случиться не могло. И даже наоборот, совместное времяпрепровождение могло сгладить углы и недопонимания у них с Костей.
С таким настроем Таша встретила Егорова первого декабря в аэропорту. За окном только выпал робкий первый снег, горожане спешно меняли одежду на зимнюю. Но кого-то зима застала врасплох. Потому в зале отлета многие сидели чуть ли не в летних платьях, а те, кто кутался в пуховики и шубы, смотрели на них с легким презрением. То ли завидовали, что легко одетые счастливчики прибыли из теплых стран, то ли так сочувствовали.
Костя сидел в зале немного поодаль от остальной группы, запахнувшись в синий пуховик, словно нахохлившийся воробей.
- Что-то ты цветом лица не сильно отличаешься от газона за окном,- пригляделась к нему Таша. – Проблемы?
- Я боюсь летать, - тихо ответил мужчина. – Было стыдно признаваться.
- А что в этом стыдного? – удивилась женщина. – У всех есть слабости, - она мгновенно забыла, что с тревогой ожидала напряженного молчания между ними.
- Только этот страх какой-то совсем несерьезный, - краешком рта попытался Костя изобразить улыбку.
- Мне когда-то школьный психолог моего сына сказал, что не стоит обесценивать ни один страх, - вспомнила Таша. – Он тогда в воду боялся прыгнуть с мостика, или как там это у них называется. Нам,- она проглотила слово «с мужем». – это казалось чем-то несерьезным. Там высоты-то всего ничего. Но вот восьмилетний парень, который прыгает на тарзанке, лазает на скалодроме, не мог себя преодолеть. И мы приняли этот его пунктик.
- И он прыгнул? – хмыкнул мужчина. – Трогательная история победы.
- Не прыгнул. До седьмого класса не мог себя заставить. Зато перестал бить морду жердяю из параллельного, который его все время пытался этим задеть. Ну была у него эта одна двойка, никто не умер.
- А как же он тогда прыгнул потом?
- Из-за девочки, которая ему сильно нравилась. Она была новенькой и не знала о его страхе. А он хотел понравится, произвести впечатление. Произвел. На физрука. Получил-таки пять по плаванию в году.
- А девочка?
- А девочке понравился жердяй, как это часто бывает в жизни. Тоже был урок.
- Это вам надо писать добрые светлые и поучительный рассказы с неизбитыми финалами, - потер лицо Костя. – Производить впечатление мне не на кого, но попробую собраться.
Объявили посадку. Они отправились к трапу, а Таша все не могла забыть то, как резанули ее слова мужчины о том, что ему не на кого производить впечатление. Она сама хотела именно этого, чтобы он забыл эту глупую блажь. Потому что иначе как блажью симпатию ко взрослой женщине, не назовешь. И вот теперь ей бы порадоваться, но она грустит.
- Вот сейчас я бы забыл, что практически не пью, и пропустил бы пару глотков бренди, как в старом добром английском фильме, - опускаясь в кресло, заметил Егоров.
Таша не ответила, она обиделась сильнее, чем думала.
Продолжение следует…