В издательстве "Алио" вышла новая книга "Два деревянных и три железных креста", основанная на воспоминаниях Антанаса Шукиса. В своих воспоминаниях Антанас Шукис, доброволец литовских вооруженных сил, рассказывает о своей службе в литовской армии в 1919-1921 годах и борьбе за свободу только что восстановленного литовского государства. Будучи молодым добровольцем, он должен был бороться за право Литвы на существование на всех фронтах этих сражений - против большевистской России, бермондтистов и поляков.
Впервые эти мемуары были опубликованы небольшим тиражом в Лондоне в 1964 году. Автор предисловия, бывший командир батальона Юозас Ланскоронскис, написал, что "книга вряд ли распространится в оккупированной Литве". Товарищ по оружию не ошибся. Книга не дошла до читателей.
![Автограф г-ну Юодвалькису от Антанаса Шукиса (1899-1985), добровольца литовских вооруженных сил и мемуариста, [экономист, журналист Антанас Юодвалькис (1912-2003)]. "Два деревянных и три железных креста" : воспоминания о борьбе за независимость Литвы 1919-1921 / Антанас Шукис. - Лондон : Нида, 1964 г. - 376 с.](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/4034194/pub_60bbb42b3adb654fa5c198c2_60bbb4f61b3f5c222668eb53/scale_1200)
Автор книги не слишком углубляется в более широкое изложение событий войны, их оценки и причин. Он рисует довольно яркую и подробную картину повседневной жизни обычного солдата-добровольца, его переживаний, опасностей, гибели его друзей и духовного подъема, охватившего нацию.
В те годы Литва столкнулась с трудными проблемами. В страну вторглись большевистские части Красной Армии, за ними последовали бермондтисты и поляки. Перед лицом опасности необходимо было быстро организовать оборону страны и мобилизовать все силы для завоевания независимости. А ресурсов было мало. Все было в дефиците. Продукты питания, одежда, обувь. Собственной армии не было. Страна была опустошена Первой мировой войной.
На призыв правительства защитить свободу Литвы массово откликнулись жители городов и деревень. На этот призыв откликнулся и Антанас Шукис, двадцатилетний житель деревни Вилкелишкю, Синтаутай Валшюс. Добровольцы наводнили приходские администрации - пункты регистрации.
Автор ярко описывает, как добровольцы сражались в тяжелейших условиях, плохо вооруженные, одетые в гражданскую одежду, носящие только "солдатские ремни". "Сухой хлеб, черный кофе, неизменный гороховый суп, потертая обувь и изношенная одежда изнуряли", - вспоминает бывший командир батальона Ю. Ланскоронскис.
Однако, когда мы переворачиваем последнюю страницу книги, благодаря автору, перед нами предстают не только сложные и едва понятные образы быта и сражений добровольцев, но и их бесконечное самопожертвование, их огромное желание победить врага ради Литвы.
Мы должны поблагодарить издателя книги, Nida Press, Лондон, Владаса Даргиуса за предоставленное нам право опубликовать эту книгу в Литве.
Новое издание книги подготовлено как публикация первоисточника с целью передать аутентичное звучание языка, использовавшегося во время событий, описанных А. Шукиасом, поэтому язык исправлен минимально: пунктуация и написание заглавных и строчных букв исправлены в соответствии с действующими правилами.
Борьба с Россией
16 февраля 1918 года Совет Литвы принимает резолюцию, провозглашающую Литву независимым государством. В то время еще шла Первая мировая война, и Литва была оккупирована кайзеровской Германией. Германия капитулировала, и ее войска начали отступать с территории Литвы. В это же время начали прибывать части Красной Армии.
В конце 1919 года, после трудных, но успешных военных операций, когда литовская добровольческая армия отвоевала у Красной армии Укмерге, Паневежис и Зарасай и оттеснила врага за реку Даугаву, начались переговоры с Россией, результатом которых стал Литовско-Советский мирный договор, подписанный в Москве 12 июля 1920 года. Согласно договору, Советская Россия признала отделение Литвы и ее полную независимость на территории, населенной литовцами, со столицей в Вильнюсе. Гродно и другие этнические земли были возвращены Литве.
DELFI предлагает отрывок из этой книги.
Успешная поездка в тыл
Однажды, примерно в обед, командир роты вызвал меня к себе и сказал: "Вам придется возглавить разведку в тылу. Вы получите четырнадцать человек и станете пятнадцатым. Вам нужно будет добраться до города Панемунелис. Вы пойдете к лейтенанту Баркаускасу у шлагбаума. Он укажет место, где можно будет лучше незамеченным проникнуть в тыл врага.
Было сформировано разведывательное подразделение, и мы отправились к барьеру. Прибыв к начальнику заграждения лейтенанту Баркаускасу, я получил положенные мне инструкции, и мы немедленно отправились выполнять задание. Местность, через которую мы счастливо проехали, была заросшей кустарником и опасной, видимость была очень плохой. Подъезжая к деревне, мы встретили мужчину, которого я спросил, где большевики. Он рассказал мне столько, сколько знал. Большевиков в деревне не было. Мы поехали в ту деревню. Это был хороший воскресный день, и людей там не было, все прятались от большевиков.
Как только люди увидели, что в деревне появились белые, они тут же покинули свои укрытия и побежали приветствовать нас и выразить свою радость. Вся деревня собралась вокруг нас и пыталась помочь, чем могла. Я попросил их подвезти нас, если они смогут. Сразу же они собрали пять одноконных телег. Мы сели по трое и отправились в путь. Все молодые люди хотели пойти с нами. Они не могли надивиться тому, что мы литовцы.
Старшие спрашивали нас, из какой земли мы пришли. Мы говорили, что приехали из Сувалкии: из Мариямполе, Вилкавишкиса, Шакяй и так далее.
Мы ехали по простым грунтовым дорогам и тропам от одной деревни к другой, всегда избегая опасных мест; конечно, дружелюбие местных жителей значительно облегчило задачу. Проехав несколько деревень, мы остановились в одной из них. Девушки той деревни собрались вокруг сарая. Сидя у него, они там пели. Когда мы приехали, мы остановились перед ними. Когда они увидели нас, то очень испугались и перестали петь. Я говорил с ними.
Одна из них сказала другой: "Ты говоришь по-немецки, иди говори". Я сказал им, что мы говорим по-литовски, мы не немцы, мы литовцы, поэтому, пожалуйста, говорите с нами по-литовски. Каким-то образом они оправились и мы вместе отправились танцевать. Потом они посмеялись над собой. Они сказали: "Мы слышали, что вы говорили по-литовски, но почему-то казалось, что вы немцы".
Я спросил, есть ли в деревне большевики. Они сказали, что были, и ушли уже полчаса как назад. Они пришли в деревню в поисках овса. Всего было пять солдат и три повозки. Они забрали овес и ушли, изнасиловав женщину. Жаль, что мы не приехали раньше. Здесь снова собралась вся деревня, стар и млад, и каждый хотел дотронуться до нас или услышать наше слово. Большинство пожилых людей плакали от радости при виде литовских солдат и не знали, как нам помочь.
Здесь мы оставили наших первых благодетелей, которые привели нас сюда. Жители этой деревни сразу же погрузили пять телег, и мы отправились в путь. Теперь мы шли без страха, потому что чем дальше мы были от фронта, тем меньше была опасность. Мы отправились в ближайшую деревню рядом с железнодорожной станцией Панемунелис. Когда мы приблизились к той деревне, было уже темно. Мы уже проникли в тыл врага более чем на двадцать километров. Мы не знали, есть ли в деревне большевистские войска. Чтобы узнать это, нужно провести разведку.
Отпустив повозки домой, мы поползли к деревне. Как только мы вошли в деревню, мы встретили несколько мужчин. Большевиков в деревне не было. Они были на железнодорожной станции и в городе, а чуть дальше мы увидели собравшихся людей. Оказалось, что в деревне была вечеринка. Они пригласили нас приехать и посмотреть.
Я приказал бойцам примкнуть штыки. Дом был полон молодых людей, танцующих польку. Хотя свет был не слишком ярким, музыкант сразу заметил сверкающие на крыльце штыки и людей в стальных касках. Он перестал играть, положив гармонику рядом с собой. Мы вошли внутрь. Собравшиеся отступили в углы комнаты. Наступила минутная тишина. Это был неожиданный сюрприз. Когда я спросил, почему все так тихо, не боятся ли они литовских солдат, одна из женщин из угла ответила: "Мы думали, что вы немцы", и пригласила нас остаться.
Но мы ушли, а с нами и многие молодые люди. Я поговорил с одним человеком, чтобы он отвез нас на ближайшую дорогу к железнодорожной станции. Но все мужчины, которые были на празднике, пошли вместе. Возле станции мы перешли на железную дорогу. На железнодорожной станции мы нашли сторожа или начальника с девушкой. Они очень испугались, особенно мужчина, когда я приказал ему сорвать со шляпы серп и молот. Он выполнил заказ очень быстро. Я спросил его, есть ли у него на участке военное имущество. У него было три полевых телефона, а дальше по путям - военное формирование с десятком вагонов артиллерийских снарядов, несколькими госпитальными вагонами, несколькими полевыми кухнями и множеством другого военного оборудования и боеприпасов, вместе с караулом.
Я приказал им отдать мне телефоны. Солдаты забрали их. Я приказал охранять остальное имущество станции как собственность литовского государства и следить за тем, чтобы ничего не ушло в Россию.
Пока я находился на станции, солдаты узнали от местных жителей, что в доме еврея недалеко от станции живет комиссар русской армии. Мы окружили дом, и я вошел внутрь с двумя солдатами со стороны улицы. Комиссар и его жена сидели за столом, а посыльный наводил порядок на кухне. Когда мы вошли, все были так напуганы, что не могли даже говорить, а жена комиссара так тряслась, что у нее даже зубы стучали. Я сказал им, что они заключенные и что они пойдут с нами. Я приказал им сдать оружие. Так и есть. Жена комиссара, которая немного пришла в себя, попросила нас не стрелять. Комиссар спросил, может ли он взять что-нибудь из постельного белья и одежды. Я сказал ему взять столько, сколько он сможет унести.
Не было времени осмотреться. Все произошло в считанные минуты и секунды. Нам еще предстояло добраться до поезда с военным имуществом. Я оставил одного солдата охранять пленных, а остальным трем приказал найти укрытия (аванпосты), чтобы вернуться назад. Конвои должны были прибыть к домам, где были оставлены пленные. Мы, одиннадцать человек, пошли к поезду с боеприпасами. До поезда оставалось около полутора километра. Мы шли в спешке, потому что не знали, что происходит вокруг нас. Мы подошли очень близко к поезду. Штаб охраны находился в конце поезда. Когда охранник спросил: "Кто идет?", - предупредили его, заставив бросить оружие и поднять руки вверх. Он нырнул через дно вагона на другую сторону. Вслед ему раздались выстрелы, и он исчез в темноте. В этот момент охранники в повозке встали и выпали головой вперед из повозки.
Мы также стреляли в них, не столько наповал, сколько, чтобы они быстрее исчезли с наших глаз. Мы обошли и осмотрели заброшенный железнодорожный состав, в котором находилось около сорока вагонов с различными военными грузами, в основном артиллерийскими снарядами. Я решил оставить состав в том виде, в котором нашел его, полагая, что красноармейцы побоятся к нему возвращаться.
Мы торопливо шли к месту сбора войск. Мы уже нашли снаряжение. Комиссар и его жена уже были в вагоне. Мы сели в повозки и поехали обратно по тем же дорогам. Мы хорошо доехали, у нас не было никаких волнений. Ночью, около двух часов, мы добрались до блокпоста. Я доложил лейтенанту Баркаускасу о приключениях в разведке и о брошенном железнодорожном составе. Он сразу же позвонил командиру роты. Командир роты приказал еще пятнадцати солдатам с крупнокалиберными пулеметами немедленно вернуться назад и забрать брошенный железнодорожный состав.
Штаб большевиков уничтожен
После недельного отдыха мы снова отправились на передовую. Наша компания прибыла в деревню Трюмпишкес, расположенную недалеко от латвийского города Субачюс. Два взвода оставались в деревне Трюмпишкес, а один взвод каждые два дня отправлялся к заграждению, которое находилось примерно в четырех километрах, и оттуда проводил разведку до большевистских позиций. Там разведчики сталкивались друг с другом почти каждый день. Батальон проводил усиленную ночную разведку, целью которой было проникновение на передовые позиции большевиков и разведка тыла.
Одна из таких разведок была проведена в имении Аненхоф с целью уничтожения большевистского дивизионного штаба. Этот разведывательный отряд был сформирован из добровольцев всего батальона. В его состав входили два офицера и тридцать солдат, разведчики собрались в назначенном месте и с наступлением полной темноты под командованием лейтенанта отправились выполнять данное им задание. Все они были вооружены винтовками и имели по четыре саквояжа.
У них было четыре ручные гранаты. Они не могли взять с собой тяжелый пулемет, потому что им нужно было идти в тыл врага, а легких пулеметов в то время не было.
Мы прошли вдоль железнодорожных путей до большевистских полевых караулов, а затем повернули направо. Местность была хорошо известна и знакома нам, так как мы уже несколько раз возвращались сюда и обратно. Хотя на небе сияла луна, ночь была непроглядной, ее закрывали темные дождевые тучи. Мы прошли около 150 метров от железнодорожных путей. После того как мы выстроились в ряд, мы снова начали двигаться вперед.
Мы шли так тихо, что не было слышно ни грохота, ни разговоров, ни кашля.
Мы подошли к болоту, поросшему небольшими березами. Переход через это болото был не очень приятным, так как нам пришлось пробираться через ливень, погружаясь до пояса. Теперь мы знали, что находимся в большевистских окопах. Очень важно было молчать, чтобы не выдать себя. Черные тучи низко и быстро ползли на восток, под ними завывал ветер, и казалось, что они - наши друзья. Потому что ветер и темнота были очень важны для нас.
Примерно через час мы, наконец, вышли из-под ливня и присели отдохнуть, а затем продолжили путь в том же порядке. Мы пришли в дом фермера, где находился штаб нашей роты, когда мы только приехали. Наступил рассвет. Светила луна. Мы сели на землю. Подождали, пока черная туча не закрыла луну, и снова двинулись в путь. Мы прошли еще немного, и снова вспыхнул свет. Мы снова сели и ждали, пока не набежало еще одно облако и не закрыло луну, и тогда мы снова вышли в путь.
Так продолжалось несколько раз, пока мы не достигли леса. В подлеске мы нашли телефонный провод, который вел к поместью Аненхоф. Теперь мы находились на другой стороне Аненхофа, между Аненхофом и Эглайном, мы шли по другой стороне, как по своей собственной. Лейтенант Баркаускас поднял телефонный провод и, держась за него, пошел прямо к штабу большевиков.
Телефонный провод привел нас к большому дому в поместье, где возле входной двери росли два больших каштановых дерева, и их темные тени заслоняли нас от света. У стены дома стоял мотоцикл.
Рядовой Бартусевичюс предложил мне взять мотоцикл.
Под каштановыми деревьями мы разделились на две группы по 16 человек. Первая группа под командованием поручика Баркаускаса должна была атаковать штаб, а вторая под командованием офицера Сонгина - сарай усадьбы, где, по имеющимся данным, спали две роты большевиков. Эта подготовка заняла несколько секунд. Мы уже привели себя в порядок, и пора было начинать, но в последний момент мы заметили две фигуры - патрули - идущие от усадьбы. Мы стояли в темноте каштановых деревьев и наблюдали за их приближением.
Патрульные подошли к нам на расстояние около 20 метров и заметили кучу людей под каштановыми деревьями. Они остановились. Один из них спросил: "Кто там?" Мы молчали, не дыша. Затем они снова спросили: "Кто там, буду стрелять!" и зарядил винтовку, ужас опустился до подошв наших ног. Никто ничего не сказал, никто не пошевелился, только звук открывания замка винтовки и досылания патрона раздался в тишине усадьбы.
Большевик спросил в третий раз: "Кто там?". и, не дожидаясь ответа, выстрелил вверх. Мы открыли по ним огонь. Большевики исчезли во мраке ночи. С этой секунды началось действие. Лейтенант Баркаускас бросился в штаб большевиков, где спали восемь комиссаров. Когда он посветил лампой и приказал им встать и поднять руки вверх, один из комиссаров, лежавший на диване у боковой стены, вскочил и схватил лейтенанта Баркаускаса за горло, стоявший рядом с ним панкратист Лукошевичюс ударил его ножом. Рядовой Плачинскас, стоявший с другой стороны, ударил другого ножом. Другой комиссар был прижат к шкафу офицером отделения Лукошевичюсом, который не смог вытащить штык из дубовой доски; он отцепил штык от держателя и бросил его. Парикмахер Базиляускас повалил еще нескольких комиссаров, и таким образом штаб дивизии был ликвидирован менее, чем за минуту.
После работы в сарае с большевиками мы поспешили покинуть усадьбу. Каждая семья огородила свои грядки заборами из колючей проволоки. Из-за этих заборов нам было очень трудно спокойно уйти. Звук проводов и щелканье кольев указывали направление нашего отступления. Большевистский полевой караул с крупнокалиберным пулеметом находился на усадебном кладбище. Услышав наше отступление, они открыли по нам огонь. К счастью для нас, пулемет стрелял слишком высоко; мы смогли беспрепятственно отступить, запутавшись в колючей проволоке.
Разделавшись, мы направились прямо через поле к большевистским окопам. Стрелок с пулей перестал стрелять. И снова мы должны были соблюдать строжайшую тишину, потому что нам предстояло пройти через большевистские окопы и пробиться на свою сторону. Теперь все снова было тихо, только ветер свистел над землей, а темные облака все еще двигались с запада на восток.
Мы подошли к старому клеверному дереву, покрытому редкими мотыльками. Мы шли медленно, поднимаясь вверх. Остановились, вернее, присели на корточки в орляке. С переднего края линии дается команда тем, у кого есть ручные гранаты, которые не были брошены, выйти вперед. Мы организовали себя и подготовились к любым неожиданностям.
Командир приказал нам спокойно примкнуть штыки. Мы знаем, что находимся близко к большевистским окопам и что здесь малейшая оплошность или неосторожная смелость может погубить нас. Мы шли согнувшись, держа винтовки в одной руке, а другой опираясь на землю. Теперь мы находились в десятке ярдов от вражеских окопов, но не было причин подозревать, что там кто-то есть. А вот и траншеи!
К нашему удивлению, они оказались пустыми. Мы быстро перепрыгнули на другую сторону насыпи и поспешили вперед, все еще согнувшись. Большевики, услышав о тяжелых боях в поместье Аненхоф, послали на помощь своих, оставив брешь в окопах. Этот разрыв помог нам счастливо добраться до нашей стороны. Хотя местность была открытой, мы все еще оставались незамеченными.
Когда мы достигли леса, мы остановились на отдых и проверили, все ли мы вернулись. Это было трудно проверить, потому что люди были собраны со всех подразделений, но одного, похоже, не было. Мы нашли одного раненого. Осколок гранаты пробил задник его ботинка и застрял в пятке. До этого момента он не чувствовал, что ранен, было ощущение, что ботинок натирает ногу.
Мы вернулись в свои части перед рассветом. Позже мы проверили еще раз, и оказалось, что один из наших бойцов не вернулся из разведки, пропав без вести.
Приобрести: Antanas Šukys (knyguklubas.lt)