Они спустили меня на пол. Они напоили меня, накормили, вкололи какие-то лекарства и закрыли в комнате на ключ.
— Вы не пытались выйти?
Он покачал головой.
— Откуда вы можете это знать? В записках не сказано ничего о том, что вы можете дышать без кислородной маски.
В общем, меня оставили в покое.
Я лежал в комнате, и с каждой секундой боль в горле становилась все сильнее, пока я не задохнулся.
Мой разум полностью отключился, и я опять увидел светловолосую девушку и ее брата-близнеца.
Когда я снова начал осознавать, что происходило вокруг, я сказал им:
- Это не моя вина. Я не смог добраться до лестницы, когда услышал, как кто-то спускается.
Но похоже, они меня не слушали. Они стояли там и разговаривали, а потом она бросилась к брату и обняла его.
- Я так по нему скучала. Мы почти год не виделись, и теперь он не может спокойно заходить в общежитие. Но он меня понял, даже когда они не слышали меня.
А потом она посмотрела прямо на меня, и ее лицо оставалось бесстрастным.
Маска. Человек в маске.
Человека в масках больше нет.
Во всей Вселенной больше нет человека в маск…
Все в общежитии замолчали.
Они уставились на меня. Мне показалось, что все их взгляды сейчас устремятся на меня и увидят человека в карнавальной маске с длинными ушами.
Под маской я понял, что вся их кровь была теплой и липкой, и мне стало нехорошо.
Девять из десяти людей, если не все сто процентов, надеялись, что на следующей неделе будут выбирать президента.
И я тоже. А еще я почти точно знал, что не смогу проголосовать за политика, который приходил сюда каждый день, разговаривал с ребятами и спрашивал, как у них дела.
Вместо того чтобы быть мертвыми, мы выжили.
Через много месяцев я прочитал в журнале, что моя фотография была снята с доски почета и с подписью «Человек в маской — гордость общежития».