Соловьев: Ты, конечно, вскрыл Протасевича, как консервную банку.
Шарий: Смотри. Привет. Спасибо за приглашение. Мне на самом деле, терять-то нечего. Я вскрывал бы его, более того, я тебе скажу, что никто не сможет меня упрекнуть в том, что еще за день до этого, я не давал интервью РТ и Спутнику, где я говорю, что я не верю. Не верю, говорю и не убирайте этого. Я сказал, что я не верю в то, что он был в Азове.
Почему? Потому что, а) мне он вообще, сам по себе как-то не показался азовцем, грубо говоря. А, во-вторых, я просто не разбирался даже в этом, а так сказал, это как сказал. Потому что, во-вторых, я думаю, если бы он получил какие-то специальные сведения, специально навыки, как там писали, он бы не пролетал над Беларусью. Потому что, я допустим, над Украиной не пролетаю, даже если 2 минуты надо пролететь, потому что я соображаю, что к чему.
Он, тем не менее, вот у него мозг, как-то вот так работает, и он решил полетать. Ну, вот и после этого, я бы его и не трогал, я бы пошел себе дальше. Они начали обвинять меня, в том, что я сначала, я разместил фейковую обложку журнала Чёрное солнце. После этого, я достал весь журнал, сделал видео, в котором зачитал статьи из этого журнала, где говорится, что Европа – это пассивный гомосексуалист и так далее.
Такие прекрасные ништяки, о которых в европейской прессе не напишут, упоминая Протасевича, а вот после этого, они сказали, что я вообще выдал фото, которые на журнале, на обложке журнала за Протасевича, а на самом деле это никто Андрей Сметко, по-моему, геройски погибший в Азове в 2014 году. Это фигня, что обложка 2015 года, то есть, погибшему герою, пришлось вернуться к жизни, для того чтобы сфотографироваться, он там явно позирует. Но, я начал копать дальше. И…
Соловьев: Я тут показываю, как раз, Телеграмм-канал Анатолия Шария, на который я считаю, что все должны подписаться. И вот как раз Bellingcat, некий Алексей Кузьменко, оказался лжецом и Анатолий ему заказал, что он, как и весь Bellingcat выполняет политическое задание.
Шарий: Он начал доказывать, он начал как-то так доказывать в твитах, что-то может быт и не он, начал сопоставлять лицо. В итоге, он же параллельно, они следят за разоблачениями. Параллельно, он посмотрел, понял, что это таки тот и пришел в итоге к выводу, что да, это, возможно, таки он. Сначала он написал, что обложка подвергалась Фотошопу. Ну, да. Так, это же обложка, конечно она подвергалась Фотошопу.
В общем, они обвинили меня…
Соловьев: Картина подвергалась нарисованию.
Шарий: Да. Они обвинили меня в том, что я выдал за другого человека, что, в общем, фейк очередной. Инсайдер как-то The Insider, вот написал целый матери про это, что вот Шарий такой сукин этот…И всё, они меня разозлили. И мы начали искать с той стороны, с которой никто не искал. Интервью белоруса. И сразу моментально попадаем на интервью белоруса, который рассказывает о себе, что он был на Майдане, но получил по голове и очень быстро оттуда уехал. Что он ранен под Широкино, потому что, до этого, тупой лидер нацистского Нацкорпуса, сдал его. Белецкий сказал, что да, он прошел с нами путь, но воевал, словом. Он воевал словом.
Я смотрю, вся западная пресса начинает писать. Журналист. Журналист не принимал участие в боях, потому что так сказал Белецкий. Ну, так мы можем не проверить Белецкому. И он в этом интервью рассказывает, что, «Как вы там первый раз выстрелил в человека?» Он берёт и говорит, что «я тогда думал или я, или он, но я ни о чём не жалею». Начинает делиться тем, какой приехал в Украину, короче, и начал убивать украинцев.
Почему? Ну, вот потому, что он правых взглядов. Там пишет, я умеренно правый, я там против того, против этого. Я не могу понять, если у тебя такие убеждения, ну, так провозглашай эти убеждения. Правда. А то сейчас, просто какой-то ягненок. Я не знаю, другое дело, мы, конечно же, понимаем, почему он на выходе из самолета, теперь понимаем, сказал, что мне грозит смертная казнь. Теперь, я понимаю, потому что попали ещё на второе интервью, то есть два интервью нашли.
Он анонимно, якобы, ну додумался, сфотографироваться закрыв лицо, после того как уже силовики, я чуть не сказала белорусские. В общем, белорусские силовики, порылись у него в телефоне, и начали публиковать фотографии, эта же фотография, есть уже с открытым лицом и это он. Ну, то есть, не получилось ехать на фейк. Они быстро удалили свои разоблачения относительно меня, а Протасевич, наконец-то вопрос, с журналисткой деятельностью Протасевича вскрылся.
То есть, изначально, что, мы начали искать, его материалы. Если ты пишешь, что ты журналист, воевал, словом, значит твоё слово должно ранить и ты где-то и ты где-то публиковал.
Соловьев: При этом если журналиста ранили, ты представляешь, во всём мире, какая была бы там компания. То есть, если бы ранили журналиста.
Шарий: Мы начали искать материалы. Журналистские материалы, где твои журналистские материалы, ты же стринги, какие-то стрингером был. Искали-искали и не нашли.
Соловьев: Ты знаешь, стринги-то у него есть, но носят он их редко.
Шарий: Ой, Боже, я чуть не сказал. Человек в заключении, в любом случае, ему, конечно, плохо, но вот эти вот интервью, но вот эти интервью, мне откровенно не понравились.
Соловьев: Но, лучше, чем тех, кого он убил.
Шарий: Да, мне не понравились эти интервью. И там дальше уже, конечно же, начался разбор его фотографий с другими господами, которые исповедуют правые взгляды, крайне правые взгляды, которые прямо говоря, является неонацистами. Но тут, просто, что интересно, что сейчас делает всем тем средства массовой информации, всем тем политикам, один из них, вот немецкий политик, к примеру. Мы к нему обращались за помощью, я должен сказать, не далее, чем 3 недели назад, он отказал.
Соловьев: Мы сейчас показываем фотографию, рядом с Протасевичем, у которого закрыты глаза, справа стоит ещё один белорусский нацик, у которого был позывной Машина террора, но его, по-моему, ликвидировали. Нет, он сидит. Он сидит в Белоруссии.
Шарий: Он сидит в Белоруссии.
Соловьев: Притом, сидит там распространение порнографии, что-то такое, но отнюдь, не за те преступления, которые он совершил. Тяжёлые, сидит по более мягким.
Шарий: Он весь расписной. Там какие-то свастики.
Соловьев: Вот это, кстати, его задержание.
Шарий: Да. Там символика нацистских дивизий СС у него.
Соловьев: Ну, вот, показывают.
Шарий: 88, все всё, как надо. Это нацист. Это неонацист. И мне, просто, интересно, что теперь будут делать все те СМИ, которые писали, что это журналист и так далее.
Соловьев: Не заметят.
Шарий: Тут фишка в чём? Тут, трудно не заметить, почему, во-первых, потому что большой шквал критики на них обрушился. Я же читаю даже комментарий, в тех же немецких СМИ, у немецких этих политиков. Я вот этого немецкого политика, который отказался помогать нам, поблагодарил и сказал: «Спасибо, что ты не вписался. Потому что, мне помощь от любителей нацистов не нужна». Там всё, там у него просто, там он стал известным. Немецкий политик.
Так вот, им будет трудно от этого от петлять, потому что Азов, это даже батальона Донбасс, они бы от петляли, но Азов, это то самое формирование, которое Штаты отказались спонсировать деньгами, давать оружие и так далее. Из-за того, что это группы ненависти и прямо пишут в Таймс, что это нацисты.
Вот здесь, уже сложность. Это получается журналист ваш, служил в неонацистском подразделении, служил с оружием в руках и не надо рассказывать про то, что он там писал что-то.
Соловьев: Он убивал, был ранен при том в жопу.
Шарий: Да. Он об этом сказал.
Соловьев: Он говорит, что в грудь, а другие нацики веселятся, что хорошо его помнят, потому что ему в дупу прилетело, что его роднит с Семёном Семенченко.
Шарий: Конечно. Позывной Ким у него. И когда он рассказывал о том, что он под Широкино был тяжело ранен осколком, но бронежилет спас. Так вот, те же самые бойцы Азова, рассказывали, что бронежилет на том месте не носят, обычно. Что он был ранен в задницу, ну, куда ранен, туда ранен, фишка не в этом. Фишка в том, что в интервью, он сам говорит, что он убивал людей, а вот это совсем как-то некуда. Поэтому, вот так вот.
Соловьев: Сложная ситуация будет сейчас для тех, которые в Европе успели вывесить его портреты и требования его защитить. Вот знаешь, мне по-человечески жалко родителей, они как-то вот интересно себя ведут. Они ничего не замечают, и им кажется, что все вокруг тоже ничего не замечают.
Ты видел или нет, обращение родителей, что его пытают, его очень жалко. Ну вот, послушайте, там буквально чуть-чуть. Маму реально жалко.
«Четко, я прекрасно знаю своего сына. И близкие друзья так же наши и родственники, и остальные. Вот чётко, мы заметили, что на лице сына имеются побои, которые очень хорошо замазаны, конечно, гримом. Вот. Но, я вижу, что переносица скошена. То есть, отбит, по всей видимости нос. Вот. Более того, на щитке, левая щека вся отекла. Есть подозрение, что у него выбиты зубы, потому что при приближении этого видео, мы смотрели неоднократно, при приближении это видео, видно, что челюсть ну, там свернута. Вот что, там выбиты зубы, по всей видимости и, конечно, на щеках кровоподтёки. Более того, вот буквально сейчас, мы получили информацию с Роминого Телеграмм-канала, он был редактором Телеграмм-канала РБ головного мозга. И пришла информация, мы можем эту информацию показать, вот, может быть, на телефоне стоит показать или после, где врач усматривает, отсмотрев видео, врач усматривает следы удушения на шее».
Соловьев: Такое ощущение, что прям вот действительно, либерал-демократ, страшно жалко. Хочешь сказать, маму всегда жалко, но родители никогда же не знают правды, к сожалению.
Шарий: Тут дело в чём?
Соловьев: А куда смотрела мама, когда сынок поехал убивать на Донбасс? Ну, это другое вопрос.
Шарий: Тут даже другая история. Я что-то так думаю, что белорусским силовикам, а что-что, ну это у них работает очень хорошо, не надо его удушать, бить по щекам и так далее, для того чтобы получить какую-то информацию. Я думаю, что он на его распотрошили в первые же 30 минут по максимуму и для этого не надо было бить по щекам и выбивать зубы.
Но, это уж точно. Ну, мама есть мама, это женщина. По поводу того, что поехал он там убивать, ты говоришь жалко родителей, а я вот общаюсь регулярно со стариками, которые живут там на той территории, и они рассказывают, вот там вот убили, вот там вот убили, вот там вот убили, убили не тех, кто с оружием даже был. Не сепаратистов, хотя тоже это граждане Украины.
Соловьев: Мирных.
Шарий: А убили обычных людей. И вот мне их как-то тоже жалко в таком плане. Я же не говорю о том, что я вообще, не хочу говорить о том, кто там, что там воюет. Ну, я знаю о том, что это подразделение не мной признано, а Штатами, мерилом демократии.
Соловьев: При том, заметь, мы не говорим, хороший или плохой Лукашенко, мы вообще эту тему не трогаем. Мы всего лишь говорим правду, относительно прошлого вот этого конкретного человека, не защищая и не обвиняю Белоруссия. Это, вообще, другой вопрос.
Шарий: Да, я даже про него не хотел говорить, если бы на меня не накинулись.
Соловьев: Ну, конечно.
Шарий: На меня начали накатываться, что типа, ты фейк разместил. Я бы даже про него не говорил, но тут история в чем, как только я начинаю говорить правду вот об этом. Начинают, ты облизываешь Лукашенко. Да идите вы, не знаю я Лукашенко.
Соловьев: Они тебя путают с Гордоном, это Гордон облизывал Лукашенко.
Шарий: Это интереснейший случай.
Соловьев: Конечно.
Шарий: Это интереснейший случай, когда человек едет, проводит явно заказное интервью, пиар-интервью, а после этого, там проходят там буквально считанные какие-то недели, говорит: «Да. Негодяй, диктатор». Надо было в лицо сказать. Ну, а что нет. Просто сейчас этот весь гвалт будет сейчас немножко сбит, мне кажется, этой информацией. Потому что, эту информацию постараются сейчас разнести и вашей СМИ в том числе. Да. И от нее трудно отмахаться.
Соловьев: Ну, это просто объективные данные. Скажи мне, что с тобой происходит? Я смотрю, никак Зевс и его команды не успокоятся. То есть, просто вот прямых трясёт от тебя.
Шарий: Не могут они успокоятся. Но тут интересно, что, то есть, выходят когда материалы в европейских СМИ, они пишут в это Шарий заказал. В европейской прессе проще простого заказать. И они уже молчат, потому что не знают, как это сделать, потому что главное издание Испании и так далее. Потом, мне пишут в…
Соловьев: Вообще, подожди, за такого рода фразы, «заказал», можно нарваться на иск от юристов СМИ.
Шарий: Нет, в Украине, ты можешь говорить всё, что хочешь, там невозможно в суде наказать за клевету и так далее. Это нереально. Поэтому, что хочет, то и городи. Потом мне, Управление по правам человека, при женералитате Каталонии, выписало, выдало бумагу о том, что соответствуем мы беженцам. Тогда подконтрольные ОП каналы, написали, что Управление по правам человека, это ЖЭК.
Ну, вот так вот. И вчера, я встретился с вице-спикером парламента Каталонии, в парламенте Каталонии, они вчера написали, что это я был на экскурсии, а экскурсовод по всей видимости это вице-премьер.
Соловьев: Знаешь, как говорили: «Не знаю, кто этот мужик, но водителем у него Брежнев». Это примерно такое. Не хреново так. Ну, ты себе нашел экскурсовода, круто.
Шарий: Потом они сообщили, что это и не депутат вовсе. Ну, короче, ну какой-то трэш. А я так понимаю, что это они пишут, чтобы успокоить Вовчика. То есть, это вот они ему носят и говорят: «Да, Вовчик, успокойся, на самом деле депутат, а Шарий был просто на экскурсии». Я последствия этой экскурсии, скоро вывалю ему на голову, будет им интересно. Вот так вот отбиваются от меня реально.
Соловьев: А чего они хотят, куда они идут? Меня вчера удивил на передаче, один из гостей, Константин Кнырик. он показал, что в ряде местных Советов, ну, ладно ОПЗЖ там пробу ставить на многих из них нигде, заключили коалиционные соглашение, со Слугой народа. Но и партия Порошенко, напрямую со Слугой народа, тоже.
Шарий: Да.
Соловьев: Ну, это вообще уже.
Шарий: Да. Там, где нет прямой коалиции, там они подголосовывают просто. Да. Это есть эта история, конечно же. Так а что, они продали франшизу везде на местах. Они просто продали франшизу, они не управляют там.
Соловьев: Так получается, единственная настоящей оппозиция, это твоя партия.
Шарий: Да. Так это реальность. Это реальность. Самая злобная оппозиция, самая последовательная позиция, поэтому это видно и на местах, как мы работаем и вообще, с кем больше всего борются. Но как бы, куда они идут говоришь. Ему дают советы, по всей видимости он на самом деле верит, что меня можно получить из Европы, по вот этим вот, клоунским обвинениям.
Может быть, новые какие-то придумают обвинения, я не знаю. Я точно знаю, что они сейчас договариваются, это я впервые говорю, они сейчас договариваются с определёнными там партнерами за бабки причём, за деньги, реально за деньги. Они хотят купить определенные решения по мне. Но скоро, это станет известно. Мы обо всем этом расскажем и так далее.
Просто фишка в том, что есть новая Европа и есть старая Европа и это две большие разницы. Вот. На этом, всё пока.
Соловьев: Но здесь, ты абсолютно точно, формулируешь, есть новая и есть старая, при этом, мне кажется, что старая думала, что она успокоит новую, вот приняв ее в свои ряды, а получается совсем иная ситуация. И мне вообще, за Европу сейчас знаешь, печально. Я смотрю, как расходятся Европы не только с Россией, но и с Америкой, и у меня ощущение, что внутри Европы какое-то идет брожение. То есть, если старая Европа, так поднимает бровь и смотрит говорит: «Ребята, а что происходит? Успокойтесь».
Шарий: Ну, вот может быть, старая Европа, на самом деле, взбрыкнет в отношении Штатов, плюс Байден, если мы уже в эту тему, оказался не тем, за кого… Он на самом деле, более настроен к дружественным отношениям с Россией, как оказалось, чем Трамп. Потому что, Трампа эти же демократы напугали, сказали, что там он агент и всё такое. Трамп на самом деле, этого боялся и поэтому боялся сближения, а сейчас Байден, всеми своими поступками и даже заявлениями, показывает, что он-то, как раз таки и не против.
Другая история, как бы, что будет поставлено на весы. Как они будут? Что, кто сдаст, где и какие позиции? По поводу Северного потока мы уже не сомневаемся, к примеру. Кулеба сомневается. Кулеба говорит: «Пока первый кубометр не пройдёт, он не открыт». Кулеба все еще сомневается…
Соловьев: А Гордон заявил, то, что немцы предали, понимаешь. Этим Северным потоком-2, они предали Украину. То есть, прям вообще, хоть стой, хоть падай. Они хоть раз…
Шарий: Пусть он покажет, где они вообще клались в верности.
Соловьев: Нет. Они столько бабок вложили в этот Северный поток-2, это их проект, а потом ещё взяли предали, тем, что они пошли на хотелки Гордона.
Шарий: Слушай, моё мнение, оно вот одно и тоже много лет. Я говорил, что ещё в 2014 году надо было просто радикально запретить этот транзит газа, если быть последовательным.
Соловьев: Ну, конечно.
Шарий: Вы говорите, украино-российская война, значит нельзя транзитировать российский газ и получать за это бабки. Моё такое мнение.
Соловьев: Ну, по крайней мере, логично.
Шарий: Сейчас вопли, мы потеряем 6 миллиардов, где нам их взять и так далее. Но это неправильно. Неправильно зарабатывать на агрессоре. Я считаю вот так.
Соловьев: Или, или, конечно.
Шарий: Почему, певица едет в Россию, её травят, а здесь вы пускайте газ, и потом ещё ноете, пожалуйста, не запрещайте, потому что нам 6 миллиардов от агрессора, очень сильно не хватает. Зарабатывать надо.
Соловьев: Я, кстати, с какой радости для Зеленского, Россия стала агрессором, если он сколько, 5 своих сериалов за год продал в стране агрессору, но через прокладку. И поэтому, говорит: «Ой, я против, денежки идут, но я против. Так переживаю».
Шарий: До 2020 года, он работал прекрасно с этим самым агрессором, великолепно работал. Тогда, когда некоторые люди там, в застенках у агрессора, понимаешь, гнили, он ни слова о них не говорил и ничего не вспоминал, а тут включил, такой весь. Да что ты рассказываешь, Вова.
Соловьев: Но никто эти вопросы на Украине не задаёт.
Шарий: Так кто задаст? Сейчас задашь вопрос, тебе 15 лет нарисуют. Кто задает вопросы.
Соловьев: То есть оказалось, что он как тиран хуже, чем Порошенко.
Шарий: Смотри, перед эфиром я читаю у Собчак, она пишет: «Это вообще ну там конец». Но она там матом пишет. «Конец, чтобы вот такое. Чтобы президент боролся с блогером». Я ей пишу: «Да, конечно, никогда такого не было». И действительно, такого же никогда небывало, а что же вы не замечаете вот борьбу с блогером. Это же просто блогер.
Вчера голосование было, рейтинг лучшие блогеры Украины. Они меня списали 15 тысяч голосов в онлайн. Записывали, как они мне голоса списывали. В Украине не может фамилия Шарья звучать, представляешь. Уже на отдельных каналах, где еще осталось…
Соловьев: А зачем проводить голосование, если его результат очевиден?
Шарий: Ну, вот так.
Соловьев: Есть ты, но потом бесконечность, потом пару крошек. Поэтому, даже нет смысла проводить соревнование. Ну, а что это же правда. Послушай, ты единственный, которая бьется много лет, при этом у них президенты меняется, а как говорил правду, так и говоришь. Нравится она кому-то или нет.
Шарий: Это уже новые дела. Новые дела у меня все налипают и налипают.
Соловьев: У тебя коллекция дел от разных президентов. Ты их можешь так выстроить.
Шарий: Надо сказать, что со следующим у нас будут прекрасные отношения, вот чему я рад.
Соловьев: Да, потому что ты будешь смотреться в зеркало и говорить: «Но с тобой-то, я ссориться не буду». Просто…
Шарий: Ой, спасибо.
Соловьев: А почему, вполне можешь. Я считаю, что уж точно будешь на порядок лучше, чем последние три.
Фрагмент эфира программы "Полный контакт" от 27 мая 2021 года.