После знакомства с бандитами я опасался любого человека и одновременно жалел, что не сообразил взять обрез. Но вернуться обратно в крысиную нору я физически не мог. От мысли, кого именно разделывает Киндер-Сюрприз, к горлу подступала тошнота.
Я шёл к Манджет. На улицах мелькали чьи-то тени. Я боялся их, они боялись меня – страх правил этим городом. Пробрался в цех печатных плат: выбитые окна, разгромленное оборудование, которое пытались разобрать на цветмет. В лаборатории электрические кабеля выдрали с мясом, даже мебель вымели подчистую.
Под ногами хрустело стекло, обломки пластмассы. С каждым звуком из-под подошв что-то ломалось в моей душе – столько сил и энергии стоило это построить, и для чего? Чтобы увидеть свалку с бродягами-каннибалами?
Снова тени в оконных проемах – бесплотные, бесшумные…
Отсюда в мой офис ходили три скоростных лифта. Теперь створы заблокированы, где именно кабины – не поймешь. Но был способ пробраться наверх – на наружной стене здания имелась лестница. Крепилась она высоко. И для того, чтобы дотянуться до нижней перекладины, пришлось нагромоздить кучу ящиков.
Дотянулся, ухватился, шабаркнул по стене, вскарабкался.
Теперь только вверх!
Десять метров по стене дались непросто – из лёгких со свистом рвался воздух, пальцы одеревенели от ледяных металлических перекладин. На верхотуре страшнее всего: откуда-то взялся ветер, принялся рвать одежду.
Все кончилось, когда выбрался на крышу, где вертолётная площадка и одновременно этаж моего офиса. Стекла на окнах бронированные, в окошке металлической двери огоньки кодового замка - резервное питание до сих пор действовало.
Ввел код – дверь плавно съехала в сторону.
Шагнул внутрь. Спёртый, застоявшийся воздух. По полу разбросаны документы – немые свидетели обыска. Похоже, пробовали курочить стены – не получилось. Плюнули, ушли. Но после чья-то заботливая рука заблокировала вход на этаж – чтобы не лезли мародеры.
Поставил на ноги валяющееся кресло. Мониторы до сих пор включены – полицейские так и не смогли подобраться к серверам. Клавиатура разбита, но я отыскал на полу рабочий экземпляр. Подключился к информационной системе, к архиву видеозаписей. Убил час на выборочный просмотр, но не увидел ничего принципиально нового.
Разгром, разгром, разгром…
Отыскал потайную кнопку, нажал её трижды – часть железобетонной стены дрогнула, отъехала в сторону. Открылся тайник, где у меня золотой «Стечкин» – подарок Геры. В пистолет зарядил все пять патронов, заглянул в ствол. Чёрный зрачок оружия нашептал шекспировское: «Быть или не быть?»
В книге «Золотой теленок» Ильф и Петров не стали углубляться в дальнейшую судьбу своего героя. Для меня оставалось загадкой, что на самом деле происходит с людьми класса Остапа Бендера. Неужели они и вправду переквалифицируются в управдомы? Или… Умирают?
«А может, действительно? - мелькнула малодушная мысль. – Подбить, так сказать, баланс прямо сейчас?»
Ты никогда не сможешь накормить всех голодных, согреть всех замерзших и помочь всем нуждающимся.
Ты никогда не сможешь заработать всех денег.
Если тебе повезет встретить единственного, главного в жизни партнера, вторую половину, ты никогда не сможешь сказать ей все, что хочешь сказать, дать столько любви, сколько хотел бы.
Если повезет родить детей - ты никогда не сможешь дать столько ласки, заботы и внимания, сколько считаешь достаточным. И всю любовь ты тоже не сможешь им отдать, сначала тупо некогда, потом внезапно кончится время твоей жизни.
Ты никогда не будешь счастлив окончательно, бесповоротно и полностью.
Ты никогда не будешь готов к тому, что это может внезапно закончиться.
И в чем тогда смысл?
Ладонь сама собой ухватила «Стечкин» за рукоять, палец лёг на спусковой крючок.
Нет, не сейчас.
Нельзя так.
Что ты докажешь своей смертью? Что ты слабак, а гиены правильно поступили, отобрав у тебя город?
Нет, нет, нет!
Я не сдамся. Не доставлю подонкам удовольствия прочитать мой некролог.
Я верну свой город, черт побери! Чего бы мне это ни стоило – верну!
Поставил пистолет на предохранитель, сунул за пояс. Для разрешения моих проблем почти всегда требуется более эффективное оружие. Телефон, например.
Не стоит расстраиваться и преждевременно покидать жизнь. Но если жизнь покинула тебя, тогда действительно стоит огорчиться.
***
В телефоне ожил «скайп» - связь в Манджет работала. И тогда я решил набрать канадского партнера: то ли извиниться, то ли попрощаться – сам не знаю. Про то, что у меня почти полдень, а в городе Ватерлоо два часа ночи, я как-то подзабыл.
- Привет, Кевин!
Он узнал меня по голосу.
- Хай, бро! – сонно ответил канадец. - Как дела?
Когда-то я научил его забавным неологизмам.
- Ты знаешь мои дела, Кевин.
- Что-то случилось? Груз пришел позавчера.
- Какой груз?
- Как какой? Кристаллы, которые мы покупаем для наших устройств… Бро, ты здоров?
- Все нормально…
Я выключил телефон, сделал шесть неуверенных шагов, пытаясь понять невозможное.
Завод не работает – это факт.
Город разгромлен – это факт.
Но отгрузка кристаллов идет, причем с моего юрлица – это как?
Медленно прошёл на вертолётную площадку, облокотился на ограждение. Сердце стучало, как у ребёнка - непонятно что происходит, во что вляпался... Хоть бы какие-то знаки... Даты, строки, пропущенные, зарубки на деревьях... Ни черта, только невнятные красные пятна – везде, везде.
Хотя все правильно....
Хотя я сам говорил...
Буквы горят в голове... Слова на пальцах. В горле сухо.
С земли донесся злобный крик – призраки заметили меня на крыше и моментально обрели плоть.
Черт! Бандиты сбегались к Манджет – почуяли поживу. Тревога так густо разлита в воздухе, что её можно резать ножом. Быстро разобрались, что к чему, нацеплялись на лестницу, полезли наверх – за добычей. Они все одинаковы, как клоны. Почему у них такой ограниченный набор лиц? Орки, орки…
Что делать? Лить расплавленный свинец? Раскаленное масло? Да на террасе даже щепки не сыскать… Сталкивать людей с верхнего края лестницы, смотреть, как они будут лететь с десятиметровой высоты? Нет, не могу я так… Единственный подходящий вариант – укрыться в офисе и надеяться на бронебойность окон.
В такой ситуации сложно оставаться атеистом.
- Господи, помоги мне! – бормотал я. – Амон-Ра!
Неудивительно, что спасение пришло с неба. Ровный рокочущий гул приближался, превращаясь в растущую черную точку. Она, подобно экзорцисту, согнала демонов с крыши.
Вертолет! Железная птица зависла над посадочной площадкой. Плавно опустилась, разгоняя под собой облака пыли, колеса коснулись бетона, выпуклая дверь откатилась в сторону.
На землю спрыгнул парень в короткой куртке, белозубо улыбнулся и взмахнул рукой.
Черт побери, это Веня!
На часах ровно полдень.
***
Я сидел в кресле вертолета, смотрел сквозь стекло на готовую к весне землю и глупо улыбался.
Ничего не понимал, ровным счетом ничего. В наушниках возник звук Вениного голоса:
- Шеф, прошу прощения, что не смогли встретить на выходе из СИЗО. Я подумал, вы всё равно поедете в город, поэтому решил лететь сюда.
- Веня, это же наш вертолёт?
- Да, шеф! - весело откликнулся он.
- Погоди… Завод работает? Но я же был в цехах, там разгром!
- На новом месте готовятся только кристаллы, сборку печатных плат пришлось бросить: слишком хлопотно, да и деньги не те, чтобы цепляться.
- А как же люди?
- Всю работу делают триста человек, остальные разъехались… Выручка упала втрое, но жить можно.
- Что же будет дальше?
- Это мы и хотим услышать от вас, шеф…
Знаете, чем отличается предприниматель от любого другого человека? Ответственностью. Он всегда отвечает за всё: за себя, за свои слова, даже «за того парня».
- Куда мы летим?
- Пятьсот километров на север…
Спустя два часа лёта снизу выплыла россыпь домов. Винтокрылая машина пошла на снижение. Приземлились на поле, которое при ближайшем рассмотрении оказалось не таким уж полем – над поверхностью горбились спины ржавых ангаров.
Спрыгнули на землю.
- И где завод?
- Да вот он! – Веня ткнул пальцем в ангар. – Всё теперь там!
Ржавые двери со скрипом разъехались. Внутри, как в фантастическом фильме, пространство, напичканное современным оборудованием. Сотрудники поначалу таращились на меня как на привидение. Потом стали подходить, жать руку.
Посыпались вопросы:
- Вас правда выпустили?
- Все закончилось?
- Когда мы отсюда уедем?
- Когда мы вернемся в наш город?
Отвечал что-то невпопад, едва сдерживая эмоции. Я видел, насколько эти ангары - суррогат по сравнению с разгромленным городом, моей погибшей мечтой…
Что нужно было отвечать? Куда мы вернёмся? На какие руины?
Чтобы не расплакаться, вышел на воздух. Следом спешил Вениамин.
- Когда вас закрыли, я думал: всё, свернулась лавочка, - объяснял он. - Но Виктор помог обосноваться на новом месте.
- Кто помог?
- Хозяин Красноармейска. Тут раньше военные стояли, вот он и предложил перевести производство в брошенные ангары. Терять было нечего, и я согласился.
- Какой интерес у этого Виктора?
- Мы ему платим. Сумма немаленькая, но других вариантов нет.
- Так почему у тебя такое ипотечное лицо?
- Эх, шеф… Так обидно по норам прятаться!
Подъехал японский автомобильчик на электрической тяге.
- Вас хочет видеть Вождь, – так и было сказано, с ударением на первую букву.
- Зачем?
- Надо, - последовал ответ.
- Идите, - подтолкнул меня Веня, добавил тихонько: – Это действительно важно. И вы это… Аккуратней с ним, он немного того… Странный.
Пока ехали, обратил внимание на царившие в Красноармейске порядок и чистоту: кругом асфальт, ни соринки, здания отремонтированы по принципу «бедненько, но чистенько».
В сущности, это был полугород-полупосёлок. Невысокие дома, возле каждого приличная лента огородов, деревянные сараи, в которых кукарекала, крякала, хрюкала домашняя скотина.
Штаб опознал издалека: по самому яркому фасаду, наверху развевался красный флаг на флагштоке, триколор там же. Вошёл внутрь. Здесь всё в лучших традициях сельсовета: и знамя в углу, и стенд с хмурыми передовиками, свеженачертанное «Победа коммунизма неизбежна!»
«Ну и что? – подумал я. - Каждый верит в то, во что хочет. Я вот в Амон-Ра верю, Стива Джобса… А эти - в неизбежность победы. А кто-то, небось, в «избежность» верует, причем истово…»
Меня провели на второй этаж. Возле двери дежурила блондинка лет двадцати пяти – секретарша или охранница, сразу не разберешь.
- Стой! – скомандовал провожатый.
Незримо прошла передача меня в руки нукерши – в буквальном смысле. Она переместилась ко мне за спину и обнаружила «Стечкин».
- Оружие?
- Да, - не стал спорить я.
Точным движением выдернула пистолет, буркнула:
- Потом отдам… Заходи.
В комнате сидел крупный мужчина. Волосы седой волной – наклонился, что-то пишет. Рядом большая кружка, на краю пепельницы дымится папироса…
Закончив строчку, он отложил ручку, поднял голову. Глаза колючие, как иголки, челюсть упрямая, каменная. Ему лет семьдесят, но выглядит отлично – крепкий и кряжистый, как борец.
- Здорово, сынок! – приветствовал он. – Присаживайся…
Я подошел, сел напротив.
- Наслышан о тебе, наслышан… Что делать думаешь? Есть какой-нибудь план?
- Не знаю… Надо осмотреться.
Под рукой у него имелся электрочайник. Оттуда он нацедил мне чай в большую керамическую кружку.
- Знаешь, кто я? Не рассказал никто?
- Нет.
- И не расскажут… - усмехнулся он. - У нас с этим делом строго – лишнего не болтают.
Резким движением он потушил папиросу.
- Я Виктор Сергеевич, но меня все зовут Вождь. Я тридцать лет главный в этом городе. Когда в стране начался бардак, я был главным. Когда страну стали превращать в насос для откачки нефти, я оставался главным. И даже когда превратили – я всё равно главный.
- Как вам это удалось?
- А не трепался, как ты. Публикаций компромата не устраивал. Помалкивал в тряпочку… В итоге они ничего не знают о нас. Туда, - он ткнул прокуренным пальцем вверх, – мы не даем никакой информации. И разумеется – никаких журналистов на пушечный выстрел не подпускаем. Все думают, тут нормальный умирающий город.
- А на самом деле что?
- На самом деле я смог реализовать мечту дедушки Ленина.
- Построили коммунизм?
- Именно, сынок, именно!
- В чем он заключается?
- В тончайше настроенном механизме распределения. Кесарю – кесарево. Слесарю – слесарево. А детям – вообще всё.
- А лично вам?
- Лично мне вообще ничего не нужно. Кружка чая, кусок хлеба, тарелка каши, папиросы – вот и все мои потребности.
- За счет чего живет ваш городок?
- Сейчас – за счет тебя. Раньше по-другому получалось.
- А как же областной, федеральный бюджет?
- Всё берем! – ухмыльнулся он. – У всех!
- Не боитесь, что разоблачат?
Вождь поднялся, опёрся кулаками о стол.
- А чего мне бояться? Мы сможем за себя постоять!
Он так грозно взмахнул кулаком, что можно залюбоваться: брутальный мужик с крупной щетиной на подбородке, он походил на отечественного моджахеда из глухой сибирской деревни. Персонаж в точности, как из пересказов форумных Интернет-троллей: типа, настоящий русский мужик, которому надоело сидеть на печи, лицезреть беспредел, вот он слез, взял вилы и пошел пешком на Москву, как своеобразная реинкарнация Емельяна Пугачёва.
Он говорил много, по большей части то, что хотели от него слышать:
- Чиновники – казнокрады.
- Страну уже не вылечить добреньким «ай-ай-ай», даже пресловутыми «посадками» не помочь.
- Реформы в белых перчатках не делают.
Далее обсуждалась моя персона.
- Не повезло тебе, сынок! – говорил Вождь. - Оказался не в том месте, не в то время. Встретились бы чуть раньше, я бы тебе такую крышу обеспечил – будь здоров. Ни одна гнида не докопалась бы!
- Мне не нужна крыша.
- А куда без неё? – удивлялся он. – Так и будешь мыкаться по белу свету, как дитя неразумное. У меня же клепай что хочешь, хоть ядерные боеголовки. Во всем должен быть здравый смысл: ты зарабатываешь, я обеспечиваю порядок. Впрочем, сам увидишь, как тут устроено.
- В смысле?
- Надёжно, в смысле, без баловства. Иди, работай…
Я отхлебнул из большой керамической кружки. На вкус напиток оказался довольно противным.
«Стечкин», кстати, блондиночка вернула.
(с) моё
