Джек: самой-самой первой я прочитал пьесу «Иосиф и его удивительный плащ снов». Я тогда учился в начальной школе и пришёл в невероятный восторг. И тчно не помню но кажется изначально выискивал в тексте свои будущие реплики. Да-да я был несносный ребенок- и да, я намеревался исполнить роль Иосифа. А следующей пьесой прочел »Серебряный меч», театральную адаптацию классического романа Йена Серрайе. Там я на главную роль не претендовал- играл, кажется, « третьего мальчика» или что-то подобное. Всё бы отдал, чтобы сыграть главного героя, но моя актёрская карьера, увы, стремительно когда-нибудь подходила к концу. Мне было девять.
Джон: А у меня первый прочитаныйсценарий- «Оливер!» (причём по восклицательному знаку я уже в девять лет смутно понямал что это - мюзикл, пьеса про Оливера... с песнями!). В 1981 году в любительском музыкальном театре Хаддерсфилда менявыбрали на роль только что упомянутого сироты. Я, настолько помню, никак не менял речь, то есть постановка наша, похоже, неважнецки интерпретировала пьесу Диккенса - мать Оливера вообще-то рожает в работном доме в Западном Йоркшире. Но я, как и вы, Джек, читал сценарий и больше всего обращал внимание на собственную роль. Даже, было дело, специально ходил в магазин за жёлтым маркером, дабы помечать в тексте реплики Оливера, ибо заметил: именно так поступают мои коллеги по цеху. Я, разумеется, полагал, что именно этим бывалые артисты отличается от новичков. Лишь позже Артур Должно сообщил мне, что реплики следует не только выделять, Но и заучивать наизусть. С этого начались мои уроки правильного чтения пьес.
Джек: Жалко, Я не видел не вашего Оливера, ни сценария с жёлтыми пометками. Меня всегда восхищали ваши режиссерские блокноты, коричневые, аккуратные до безупречности. Мои то сценарии вечно- и сейчас, и раньше - потрепаны, исчирканы записями, заляпаны детской отрыжкой ( последнее, впрочем, надо признать, появилась недавно).
Так как же, по-вашему, следует читать сценарии? Как вообще их можно читать? Когда я писал для издания режиссерское руководство - в безумной, безумной суете последних недель перед нашей премьерой, - я буквально чуть с ума не сошёл. Помню, за время репетиции мы много чего удалили из сценария, поскольку актёры легко передавали это без всяких слов. Сценарий был создан для конкретной актерской группы, но и другим следовало дать возможность вживаться в роль. Читателю, как и режиссеру, важно персонажей визуализировать. Когда вы читаете сценарий в первый раз, на что обращайте внимание прежде всего?
Джон: Для режиссёра первое прочтение нового сценария- священное действо. Именно это более всего сходно с эмоциями людей, которые впервые смотрят прессу. Сценарий должен «впускать» нас в происходящее, к персонажам, позволять мысленно участвовать ситуациях, описанных автором. Чтобы мы искренне смеялись, и плакали, и ликовали с героями, и глубоко страдали вместе с ними. Сценарий, постепенно преобразуясь, превращается в живой спектакль, в действие, одинаково близкое и актёрам, и публике.
А насколько полно вы, драматург, представляете себе происходящее в процессе написания? Произносите реплики вслух, пока сочиняйте их и печатаете?
Джек: Я, хуже того, всё изображаю и всячески гримасничаю. Причём обычно в знакомых кафе или у ларька с сэндвичами, и там на меня косятся как на помешанного. Я неожиданно для себя преображаюсь в одного из героев и вдруг начинаю общаться, жестикулировать как он. Потом неловко, горю со стыда.
Пока я писал наш сценарий, то самым, пожалуй, интересным для меня было теснейшее взаимодействие с актерами, столько с ними общаться ещё ни разу не доводилось. Мы многие месяцы обсуждали создание пьесы, зачем репетировали и вместе находились очень и очень по долгу, всё всё, от театральных художников до звукорежиссеров и осветителей. Вряд ли кто-то из нас прежде испытывал подобное- полагаю, обычно процесс от начала и до конца занимает месяцев восемь. Как, по-вашему повлиял наш тесный контакт на то, что мы создали? По-моему, результат достигнут поистине замечательный, а общая интонация действия нисколько не изменилась, вы согласны?
Джон: До чего же мне нравится представлять, как вы сидите в кафе, бармочете изображаете то одного персонажа, то другого! По-моему, Джек, для вас самого легко найдутся зрители. Уникальное представление, такого не сыщешь! Давайте отправимся на гастроли. Я забронирую первый ряд актёром из « Проклятого дитя» хорошо? Нет? Ладно не будем...
Я нисколько не сомневаюсь: мы благодаря огромному количеству времени, которое провели вместе в мастерских и на репетициях, создали нечто абсолютно уникальное. Работа по сей день вспоминается так ярко, будто происходило вчера, и так чётко, так динамично! С первой встречи в начале 2014 года, где мы с Джоан обсуждали пьесу, до премьеры летом 2016-го, великое множество актёров, творческих работников, художников, продюсеров, постановщиков, технического персонала внесло в дело свою лепту. Потому я и считал, что в опубликованном сценарии обязательно нужно указать все имена. И потому опубликованы сценарий- лишь дверь к тем чувствам, которые по-настоящему возможно испытать только в театре.
Вы написали сценарий. Что, как вам кажется, как вы надеетесь, мысленно видят люди, которые пока читают пьесу пьеса и ещё не были в театре?
Джек: Очень трудный вопрос, сразу и не ответишь. Накануне премьеры я написал в Твиттере: «Мечтаю, чтобы люди это увидели, лучше видеть, а не читать- пьесы те-же нотные тетради, по ним надо петь, а у нас актёры и весь состав не хуже самой Бейонсе». Вот, невероятно, ответ: люди представляют себя целые актёрский ход из Бейонсе-царей и цариц, властвующих над эмоциями, дарующий их эмпатию. Они остро, тонко, изящно произносят каждую фразу ( ибо наш состав, тут не поспорить, уникально талантлив). И всё, абсолютно всё,- их игра, движения, костюмы, оформление сцены, освещение, звуки- бесконечно, бесконечно прекрасно.
А может, я попросту надеюсь, что люди прочтут мой сценарий ровно так, как я его написал- с Джоан на одном плече и вами, Джон, на другом,- изо всех сил стараясь в каждой строчке точно передать эмоции, звучащиев книгах о Гарри Поттере. Самое трудное, разумеется, это текст между строк, внутренние монологи, которые на сцене легко демонстрируются без слов, а в сценарии истинно передать их крайне трудно. В книге чувства персонажей можно подробно описать, в спектакле уже бурю эмоций актёр показывает мимически и почти мгновенно. Плюс в театральной игре есть магия, которой не объяснить... И я не буду, чтобы не испортить впечатление от просмотра пьесы и чтобы Джейми Харрисона («илюзия магии») и выкинули из «Магического круга»! Или... Вдруг люди сами способны актёрствовать, мысленно? Сидит, к примеру, в кафе псих вроде меня и играет все роли по очереди? Как, по-вашему, людям следует читать сценарии?
Джон: Как вы и сказали, в прозе можно точно объяснить, что чувствует тот или иной герой, дать внутренний монолог и подробно, ярко описать внешние обстоятельства. Мы же действуем через актёров и вообще всех тех, кто помог претворить в жизнь сценарий и создать спектакль. Однако в особые моменты мы рассчитываем и на аудиторию, на то коллективное воспитание, что возводит некоторые сцены до бескрайних высот. Вот почему я с такой страстью люблю театр; в кино присутствует визуальный ряд, созданный компьютером, а для нас важнее всего воображение пришедших на спектакль людей. И то и другое, впрочем, невероятно сильно.
По-моему, идея о том, что читатель внутренне производит весь спектакль, замечательна. Сам, один- или со своими близкими и любимыми. Возможно, между этим и коллективной игрой воображения зала есть определенная связь... Так или иначе, мы будем всячески стараться, чтобы все желающие смогли увидеть пьесу « Гарри Поттер и проклятое дитя» в театре « Палас» или в любом другом театре, и в новой остановке. Я, между тем, искренне счастлив, что в фантазии людей, знакомящихся с новыми пьесами, рождаются целые мириады интерпретаций.
А на этом всё. Пока-пока!!!