Море море Море!!!
Сегодня часто можно услышать фразу: «Вот в наше время... все было лучше — продукты вкуснее, море чище, а солнце ярче». Повзрослевшие друзья из восьмидесятых ворчат и с грустью обсуждают «ох уж эту молодежь», не успевающую насладиться детством и окружающей красотой. А каким оно было, наше время? Наше детство? Наше море?
Керчь! В этом портовом городе я родился и вырос. Мы, керчане, — непослушные дети моря, и это не поэтический образ. Просто мы такие же, как само море, — своенравные и неповторимые. В детстве море учило нас и воспитывало характер, забирало наши обиды и печали и делало нас счастливыми, чтобы через десятки лет принести в дар величайшую драгоценность... сундучок с сокровищами — воспоминания.
Автор бестселлеров Эльчин Сафарли про таких, как мы, пишет: «Те, кто начинают новый день со встречи с морем, не могут быть злыми или несчастными». Конечно, кроме моря, были еще каникулы у бабушки в деревне, поездки в пионерские и спортивные лагеря, вкуснейшее мороженое... да много чего еще, — бумаги не хватит вспоминать, но именно МОРЕ запомнилось больше всего.
Каждый день был наполнен удивительными открытиями и захватывающими приключениями, а лето превращалось в бесконечное наслаждение морскими купаниями. На море мы, мальчишки, спасаясь от жгучей жары, проводили практически все светлое время суток. Айда на море, на старую «водянку»! Так мы называли деревянную водную станцию судоремонтного завода, которая была построена в начале набережной, рядом с генуэзским молом. Туда, кроме ребят из «центра», приходили парни из соседних районов — «Соляной», «Горки» и «Автовокзала».
По местной традиции все начиналось с того, что кто-то окунался первым и «грел воду», а все остальные начинали его «глушить бомбочкой» — прыгая рядом с ним, прижимая колени к груди, — бабах! Иногда первого сталкивали исподтишка, и он, теряя равновесие, отправлялся в объятия моря, или, сговорившись, ловили «жертву», а потом вчетвером хватали за руки и ноги и на раз-два-три сбрасывали с пирса в воду. О! Вот это была веселуха!
Чтобы перещеголять друг друга и выглядеть героями перед глазеющими девчонками, выдумывали всякие акробатические трюки с элементами клоунады, да такие, что циркачи могли позавидовать: сальто вперед, назад и с вращением, прыжки из стойки на руках и кульбиты. Без устали ныряли с места и с разбега, «рыбкой», «ласточкой», «солдатиком». Вволю наплававшись и нахлебавшись соленой воды, дрожа от холода, с синими губами и «гусиной кожей», искали теплые деревянные поверхности, на которые ложились греться — ни забот, ни хлопот.
После просмотра фильма про индейцев «Оцеола — вождь семинолов», в котором кумир советских мальчишек Гойко Митич прыгал в воду вперед головой со сложенными по швам руками, учились нырять «оцеолкой». Если после таких забав в ушах начинала булькать вода — скакали на одной ноге, прижимая ухо ладонью и наклонив голову вбок.
А еще водная станция обладала одним бесценным качеством — ее толстые сваи были покрыты сотнями, тысячами мидий! Приезжие называли их «рАкушки-мидЯйки». Мы ныряли за моллюсками и срывали с опорных столбов гроздья ракушек, а улов жарили на ржавом железном листе над сложенным из камней костром. Для пляжных перекусов у нас было любимое место, где собиралась наша компания, — дикий пляж «Утинка», расположенный на краю набережной, рядом с рыбным портом (ковшом). Тут же на берегу колдовали над ракушками — отбирали покрупнее, убирали с черных створок грязь, водоросли и белые известковые наросты, чтобы чистыми притащить домой. Иногда попадались моллюски с перламутровыми мелкими шариками внутри — черноморскими жемчужинами. Эти красивые камни не имели ювелирной ценности и ничего не стоили, но мы себя представляли охотниками за жемчугом, добывающими драгоценности из морских глубин.
Из принесенных морских деликатесов мама готовила керченский пилав, имевший незабываемый вкус и такой запах, что я готов был проглотить язык, когда блюдо готовилось на плите. Это волшебное яство ели руками, одной из створок ракушки набирая рис, а хлеб макая в юшку.
Маленьким табором — по улочкам, тонущим в нежно-медовых запахах акаций, мы свободно кочевали от старого двухэтажного дома, в котором жили, в сторону моря. Наша дорога в большей части пролегала по «Ленте». Именно так просто в народе называли главную улицу города, которая носит имя вождя мирового пролетариата В. И. Ленина. Заходили в кафе «Морозко», где продавался вкуснейший молочный коктейль. Затаив дыхание, мы наблюдали, как продавщица специальной ложкой накладывала несколько шариков мороженого, наливала молоко в огромный железный стакан. Потом начиналось волшебство — стаканчик ставили в миксер, где напиток долго взбивался. Граненый стакан с коктейлем и вкусной воздушной пенкой, к сожалению, быстро пустел. Ах, как это было вкусно!
Из еды на море брали только «кирпичик» свежего хлеба, пачку соли и незаметно вынесенную из дома картошку, которую запекали в золе от костра. В промежутках между купаниями и перекусами — бултыхались на мели, обдавали один другого брызгами и развлекались, пуская плоские камни — «блинчики» — и считая подпрыгивания по зеркальной поверхности моря: «Раз, два, три... бульк!» Среди водорослей ловили рыбу-иглу, крошечных рачков и морских коньков.
Смешно, но пацаны восьмидесятых купались в «семейных» трусах, как у волка в мультфильме «Ну, погоди!» Именно эта «модная» деталь отличала колоритных местных от отдыхающих, предпочитавших классические плавки. Вместо вьетнамок и сандалий на ногах у нас были потрепанные комнатные тапочки. Носить шорты вообще было неприличным, и такую одежду могли себе позволить только понтовитые москвичи. Керчанин — никогда! Эх, детство золотое!
Время от времени не отказывали себе в удовольствии поплескаться на «балиндере» (так назывался район морского вокзала). Мальчишки, дразня рабочих плавмастерской, ныряли под табличками «Купаться запрещено!» Иногда мы старались незаметно прошмыгнуть на территорию судоремонтного завода, который находился совсем рядом с моим домом. Прыгнуть с верхушки металлического дока, предназначенного для ремонта судов, считалось особым шиком, так как до воды было метров двенадцать, не меньше. Можно было успеть умереть со страху, пока летишь, — шутка, конечно, но высота была сумасшедшая. Обычно ныряли «солдатиком», но были среди старших парней смельчаки, которые совершали головокружительные полеты «ласточкой», наслаждаясь восторженными взглядами окружающих юнцов.
Тело прыгуна было полностью выпрямлено, и при этом прямые руки распростерты в стороны, как крылья у птицы. Мы, пацаны, смотрели на таких героев, как на богов, сошедших с небес. Они стыдили нас за боязнь высоты и нерешительность, а мы, какой-то миг поколебавшись и сделав вперед большой шаг, с воплями: «А-а-а!» — сигали со второго этажа этого дока. Вот где был адреналин! Побеждая свой страх, некоторые, неуклюже перевертывались в воздухе и — бултых! — шлепались спиной или животом, вызывая истерический гогот и насмешки дружков.
После проведенной во второй половине 70-х годов реконструкции городской набережной и ее расширения на 10?15 метров не менее популярным местом для морских купаний стали водная станция ДОСААФ и так называемые в народе «три ступеньки» («уголок»). До обновления эта часть набережной была отведена под городской пляж, разделенный на взрослый и детский. Позже рядом со ступеньками на кильблоках был установлен рыболовецкий сейнер. Бесстрашные ребята, демонстрируя «высший пилотаж», ныряли в море с носа судна, пролетая над отвесной стенкой набережной.
Не могу не вспомнить еще один эпизод. Летом мы отдыхали с родителями в поселке Юркино, который славился своими пансионатами. Бабушке давали путевку от профкома рыбозавода, и мы всей семьей в переполненном автобусе ехали на берег Азовского моря. Уютная база отдыха располагалась на обрывистом берегу, а вниз, к песчаным пляжам и причалу, от домиков вела крутая деревянная лестница. Условия по сегодняшним меркам были скромные — не пять звезд, конечно, но все были счастливы.
Итальянская поговорка «в каждом окне солнце, из каждого окна море» полностью отражает все очарование этого живописного места. В конце июня, с наступлением сумерек, включалась праздничная иллюминация — это цветущий пансионат оккупировали бесчисленные светлячки. Мы с ровесниками ловили мерцающих в темноте жучков в стеклянные банки и коробки из-под спичек. Двигались бесшумно и старались поймать светляков двумя ладонями, сложенными ковшиком. Увлеченные идеей позаимствовать у насекомых необычайную способность излучать зеленоватый фосфоресцирующий свет, вешали на футболки и сажали себе на волосы «огненных» букашек и, не поверите, сами начинали светиться в темноте. Вот такие чудеса!
После вечернего купания нашим любимым семейным развлечением была настольная игра лото. Деревянные бочонки в тряпичном мешочке, карточки, шутки, смех, веселье! Особой изюминкой в игре было умение ведущего держать многозначительную паузу перед тем, как выкрикнуть жаргонные названия очередных номеров. Так, например, бочонок с числом 13 назывался «чертова дюжина», 11 — «барабанные палочки», 21 — «очко», 29 — «двадцать девок», 69 — «туда-сюда», 77 — «топорики», а 90 — «старый дед».
«Как хорошо ты, о море ночное!» — с восхищением писал Федор Тютчев. Незабываемые ночные августовские купания — это маленькое чудо. Море фосфорилось, и светилась даже кипящая у берега пена. Сотни песчинок приятно покалывали тело крошечными иголками, а море вокруг нас вспыхивало серебристыми искорками, образовывая светящийся ореол и шлейф из голубой звездной пыли. Не каждому крымчанину посчастливилось увидеть это явление своими глазами, тем более туристам или, как мы говорили в юности, «залетным».
Именно из таких простых моментов, ярких событий и незабываемых впечатлений складывается наше счастливое и, к сожалению, скоротечное детство. В безмятежные восьмидесятые Керчь казалась мне волшебным и необыкновенно уютным местом с неспешным и даже немного ленивым ритмом жизни. Это был приморский город «Зурбаган», который придумал и описал в своих произведениях Александр Грин. Город-сказка, город детства и мечты, город, который вы не найдете ни на одной карте мира, но в который и сегодня, имея воображение и фантазию, можно совершить бесплатное путешествие и отдохнуть там душой.
Пережившие развал Советского Союза и лихие 90-е оставили свое детство и юность в стране, которой больше нет. Нет сегодня ничего, кроме зарослей бурьяна, и там, где были деревянные домики пансионатов, а функционировавшие долгое время водные станции, на которых местные устраивали «водное шоу» — закрыты, так как они приходят в негодность. Нет на берегу моря загорелых подростков, разводящих костерок для жарки мидий, а многочисленные и удивительные рыбки — морские иглы и коньки — которых вылавливали для сувениров, оказались в Красной книге. Нет и теплых семейных посиделок за игрой в лото, «звездных» туристических походов, как и многих других хороших советских традиций.
Что-то от старого, конечно же, осталось. Вот только немного жаль, что у моих внуков такого моря, — моря детства моего, — увы, уже не будет!
Время летит очень быстро! Мальчишки и девчонки выросли, а счастливое детство осталось где-то там, бесконечно далеко: в шипящих на железном листе мидиях, в пении волн, доносившемся из раковин рапана, а, может быть, даже внутри песочного замка, разрушенного набежавшей на берег кудрявой волной. Прошлое, как по волшебству, исчезает прямо на глазах так же, как рисунки на узкой полоске песчаного пляжа. Сохраняются только бороздки воспоминаний, оживающие в памяти фрагментами картинок и невыдуманных историй.
Олег Басенко Фото В. и Л. Сокирко, Антона Зганяйко.