Добрососедские отношения - разве не здорово? Посторонние люди становятся ближе, выручают друг друга, скрашивают скучные вечера.
Так думала я, когда начала общаться с соседкой.
Когда мы переехали в собственную квартиру, я была на сносях. Поползала на коленях три дня, отмывая всё, и уехала на несколько дней раньше срока рожать. По возвращении из роддома я была проинформирована любимым, что через пару недель он уезжает в командировку. Ну что ж - я в этом не новичок, он вечно разъездной, ведь, как справедливо заметил кто-то, у нас в стране, чтобы прокормить семью, нужно её не видеть.
И вот любимый отбыл, я с двумя маленькими детьми осталась без мужской помощи. Врать не буду, помогали и родители мои, и сестра. Частенько заглядывали, сидели с малышнёй, пока я оформляла на доченьку документы, к себе приглашали с ночёвкой. Но это пока ребёнок был совсем крошечный. Чуть дочь подросла, мне пришлось обходиться собственными силами. От этого силы стремительно таяли, а следом начинали шалить нервы.
Дочь была очень беспокойной и крикливой, с рук её было не спустить – заходилась таким криком, что от ужаса хотелось ей вторить.
Как вам ситуация: дочери 2 недели, сыну год и пять месяцев, дома закончились необходимые продукты, на календаре октябрь, а за окном дождь? Муж, помним, в командировке, родные в этот день не приедут. В такие дни даже кушать сильнее хочется.
И вот начинаются сборы. Первая одеваюсь я, следом начинаю одевать сына. С ним в этом плане проблем нет, он послушно вдевает ручонки в рукава, ноги в штанины и сапожки. Проблема кроется в другом – он в этом обмундировании категорически отказывается передвигаться. Тянешь за руку – падает наземь кульком, уговариваешь – не реагирует, идёшь вперёд в надежде, что бросится догонять – голосит, но стоит на месте.
А дочь голосит уже на этапе одевания, отбрыкивается, срывает яростно шапку, изгибается такими буквами, что лучше язык её тела не читать, огорчишься и пойдёшь, куда послали.
И вот я спустя 20 минут, потная, растрёпанная, злая, хватаю по ребёнку в каждую руку и решительно шагаю из квартиры. Пока дохожу с четвёртого этажа на первый, решительность тает, и я чувствую, что без молока вполне можно прожить. Приоткрываю подъездную дверь, получаю шквал ледяных капель в лицо, прихожу к мнению, что и хлеб нам не столь нужен, да и без фруктов протянем.
Ругаю себя за эгоизм и всё-таки выхожу на улицу. Дети в непромокаемых куртках с капюшонами, их лица прячу у себя на груди, тесно прижимая их к себе, и иду в магазин. Всё это под крики малышки.
В магазине уже не могу обоих детей держать, продукты нужно набирать. Ставлю сынишку на пол, он пошатывается и сразу плюхается в жидкую грязь на полу – дождь же на улице, ну. Поднимаю, прислоняю к стене, велю стоять на месте и вихрем с маленькой под мышкой по отделам проношусь. Руки уже к этому моменту вытянулись, как у обезьяны, ниже колен. Настроение тоже примерно в этом районе.
И вот я наконец на кассе, оплачиваю товар, хватаю покупки, "отслоняю" сына от стены и проделываю все действия в обратном порядке, только с большей нагрузкой. На дрожащих ногах сквозь пелену слёз покоряю свой четырёхэтажный эверест, втискиваюсь в квартиру, раздеваю детей, разбираю покупки... и понимаю, что молоко забыла. Эмоций масса.
Через два часа повторяю забег, ибо сразу не могу, с опухшим от слёз лицом не очень хочется свой такой же распухший баклажанный нос на улицу высовывать.
И вот тут появляется она - спасительница, фея-соседка!
Затеяла я пирожки. Начинку приготовила, поставила остывать, полезла за мукой тесто завести, а муки-то и нет. У меня! С моими хомячьими запасами – это нонсенс. Как однажды заметил муж: "Когда у тебя остаётся меньше 50 кг запасов, ты начинаешь нервничать".
Не то что нервничать - места себе не нахожу, припасы тают, нужно срочно восполнять. У меня обычно муки по 20 кг стоит, а тут пусто, и как допустила, не знаю. Печём ведь постоянно.
Затею бросить не могу – начинка стоит, да и пирожков, румяных, душистых, с золотистыми боками, охота до головокружения, уже настроилась. Пока старший спал, малявку закутала в одеяло и пошла по соседям. Два этажа впустую прошла, и лишь на третьем повезло – открыла дверь бабушка.
- Простите за беспокойство, - говорю, - муки одолжите? Хочу пирожков напечь, а муки не оказалось. Сразу не посмотрела, а теперь и в магазин несподручно бежать - сынок спит, не оставишь одного.
Она строго глянула, буркнула:
- Ты чего ребёнка раздетого потащила? В подъезде дует. Чай, не лето. Зайди за порог, - и ушла в кухню.
- Так она в одеяле тёплом, - оправдываюсь, - не замёрзнет.
- Ох, и легкомысленные вы, молодёжь, - вернувшись, старушка сунула мне пакет с мукой и на мои обещания вернуть отрезала: - Не надо, во славу Божию. А за детьми следи.
Через пару часов я заскочила к соседке, угостила пирожками и поблагодарила за услугу.
С тех пор мы начали общаться. Мои малыши подросли, мы с ними стали гулять почаще. То соседка к нам на улице присоединится, то мы её догоним, проводим по делам, то просто поболтаем постоим.
И вдруг она пропала. Не видно и не слышно было около недели.
Как-то выходим, а она на лавочке сидит.
- Тёть Вер, ты где была? - спрашиваю. - Мы тебя уж потеряли.
А она в ответ не с обидой, но с горечью, мол, вот, плохо было, давлением маялась, встать не могла, ты даже не зашла, не спросила, может, помочь чем, в аптеку сбегать или магазин. Умерла бы я, а никому и дела нет.
Неудобно мне стало, думаю, правда, что ж я не догадалась, и стала впоследствии заглядывать каждый раз, как на улицу иду.
Ей это по душе пришлось, и стала соседка просить частенько, чтобы я ей что-нибудь прикупила - то хлеба, то молока, то мороженого. У меня всегда деньги на карте, все начисления туда приходят, а снимать нет необходимости, да и далековато идти до банкомата.
- Ты, - говорит, - купи, я тебе деньги отдам.
И вот покупаю я со своей карты, а она мне потом наличкой суёт. Сдачи у меня ни копейки, у неё тоже мелочи никогда нет, даёт крупные купюры. Как рассчитываться, непонятно.
- Ладно, - отмахиваюсь, - не надо.
- Как не надо? Чего придумала? - возмущается тёть Вера. - Бери, кому говорят!
- Да где я вам сдачу найду?
- Ну, разменяешь да отдашь.
- Я не буду чужие деньги брать. Сами разменяете и отдадите как-нибудь.
- Да я-то где разменяю, - сокрушается она, - дома же сижу, слава Богу, хоть добрые люди в магазин ходят.
- Ну и не надо возвращать.
- Как это?
- Да не обеднею, не надо, правда.
- Ну смотри сама.
Одна, две, три, четыре таких ситуации, и я уже чётко и ясно понимаю, какая я дура. Со своей врождённой деликатностью и уступчивостью посадила себе на шею постороннего человека. А вообще-то я могла бы своим детям что-то купить на эти деньги.
И в очередной раз на просьбу купить кое-какие продукты невозмутимо говорю:
- Конечно! Только, тёть Вер, давай сразу деньги, у меня в обрез. Сдачу с чеком занесу.
Она слегка опешила, но деньги безропотно дала. Я занесла соседке то, что она просила, предоставила чек и отдала сдачу. Она горячо поблагодарила за помощь, но впредь обращаться перестала. Решила сама ходить. И тогда я укрепилась во мнении, что я дурень редкостный.
А дальше веселее.