Что сегодня за день?
В мужском отделении бани было не продохнуть. Странно, но никто не хотел мыться, все сидели на лавках (кто-то лежал), боясь оставить своё насиженное место даже на секунду.
Большой мужской зал был прокурен, и из всех закоулков воняло мужской, греховной мочой, - это пространство больше было похоже на вокзал перед отправлением мужей и сыновей на фронт, но никак не на баню. Но это была баня.
Прошла девушка лет шестнадцати, таща за собой младшего брата, - (а она-то тут как?), - но никто не обращал на неё внимания, все были заняты, либо поиском свободного места, либо стережением отвоёванного седалища, которое досталось в мучительно долгом ожидании.
Вдруг справа кто-то закричал, это была древняя старуха, она продаёт фигурные карамельки, и какой-то голый мальчик взял сладость не заплатив за неё. Ребёнок тут же был растерзал полицейскими, непонятно откуда взявшимися.
Слева доносились неприличные стоны; двое мужчин лежали друг на друге и было не понятно – кто кого. Вокруг нетрадиционной пары стояли полуобнажённые мулатки и махали опахалом в такт скрипу лавки ходившей ходуном.
Сзади заиграл похоронный марш, – в баню внесли гроб, видимо для того, чтобы исполнить последнюю просьбу покойного – хотя бы раз в жизни (пусть в загробной), но сходить в баню.
Впереди разгорался свет конца.
Вот такой сон приснился Анисиму, после того, как он дочитал роман Габриэля Гарсия Маркеса «Сто лет одиночества»
Что сегодня за день?
В мужском отделении бани было не продохнуть. Странно, но никто не хотел мыться, все сидели на лавках (кто-то лежал), боясь оставить своё насиженное место даже на секунду.
Большой мужской зал был прокурен, и из всех закоулков воняло мужской, греховной мочой, - это пространство больше было похоже на вокзал перед отправлением мужей и сыновей на фронт, но никак не на баню. Но это была баня.
Прошла девушка лет шестнадцати, таща за собой младшего брата, - (а она-то тут как?), - но никто не обращал на неё внимания, все были заняты, либо поиском свободного места, либо стережением отвоёванного седалища, которое досталось в мучительно долгом ожидании.
Вдруг справа кто-то закричал, это была древняя старуха, она продаёт фигурные карамельки, и какой-то голый мальчик взял сладость не заплатив за неё. Ребёнок тут же был растерзал полицейскими, непонятно откуда взявшимися.
Слева доносились неприличные стоны; двое мужчин лежали друг на друге и было не понятно – кто кого. Вокруг нетрадиционной пары стояли полуобнажённые мулатки и махали опахалом в такт скрипу лавки ходившей ходуном.
Сзади заиграл похоронный марш, – в баню внесли гроб, видимо для того, чтобы исполнить последнюю просьбу покойного – хотя бы раз в жизни (пусть в загробной), но сходить в баню.
Впереди разгорался свет конца.
Вот такой сон приснился Анисиму, после того, как он дочитал роман Габриэля Гарсия Маркеса «Сто лет одиночества»
