Многие люди с недоумением смотрят на киоски печатных изданий, сохранившиеся после совсем недавно объявленной войны точкам стационарной торговли: ну кто покупает этот мертвый лес?!
Покупают. Такие люди, как я, те, что с детства привыкли, выходя и заходя в родной подъезд, проверять почтовый ящик в надежде на свежий номер какого-нибудь местного еженедельника.
Волшебный запах типографской краски, слипшиеся листы с неровным краями, которых касалось лишь несколько профессиональных рук в цепочке доставки прессы, классические, строгие шрифты… Современному поколению это сложно понять, их информационное пространство формируется мерцанием экрана мобильного гаджета…
И вот, устроившись в старом скрипучем кресле, я открываю первый газетный разворот и вижу… Страдальческий взгляд президента со свечой руках на фоне фрески по православным мотивам. Первое лицо государства посетило богослужение. Хорошо, теперь я в курсе, что вакцинация или то, что было выдано за нее, пройдена им без последствий для здоровья.
Далее следуют пласты информации о миллиардах, выделенных на социальные выплаты, статьи, посвященные Дню Победы, ожидаемые в майском номере, упоминание о грядущем периоде поступлений школьников в следующие учебные заведения, заверяющее, что большинство из них благополучно устроится «на бюджете», запуск нового скоростного поезда Минск-Москва…
Эта бледная патриотическая сводка, вероятно, могла бы погрузить читателя в сон за считанные минуты, если бы не прорезавшая информационное пространство статья о каком-то алтайском чекисте (чего ожидать от официального печатного органа правительства страны, которой управляет старый «кгбшник»?) и грамматически красочный разбор мифов о военном превосходстве фашистской Германии с употреблением выражений типа «бред сивой кобылы»…
А посреди этого публицистического разнообразия пара плевков в читателя в виде рекламы какого-то чудодейственного медицинского аппарата и некой «фотонной таблетки», после чего, как пара гвоздей в крышку гроба российской журналистики — вечные гороскоп и кроссворд, которые, впрочем, являются во всем этом меньшим злом.
Спустя несколько минут угасания ностальгического огонька остается ощущение общения с чем-то холодным и мертвым. Сей пример бездушной, послушной государственной машине печати, несмотря на сквозящую через тонкие листы газеты, слепящую позитивность, только лишний раз причиняет боль, когда, отложив измятые страницы, поднимаешься с кресла и глядишь не успевшими устать от чтения глазами в окно на настоящую жизнь. И хочется после этого только одного — в прямом и переносном смысле вымыть руки…