Недавно в очередной раз пришлось держать в руках старые фотографии. 90-е годы, первые палаточные городки, пикеты в Крыму с требованием выделения земли. Суровые лица молодых мужчин и женщин, в глазах агрессии нет, зато сколько молчаливой решимости. Крымские татары возвращались на родную землю не под звуки вальса. У этого возвращения есть своя цена: дубинки омоновцев, которые разгоняли палаточные городки, бульдозеры, которые сносили первые самострои, болезни от холода и сырости, отсутствия элементарных бытовых условий. Платили разрушенными карьерами, непомерным физическим трудом, ранними смертями от истощения. На фото иногда можно увидеть детей. В отличие от взрослых, они чаще улыбаются. Несмотря на явную бедность и плохие условия, дети оставались самими собой и не теряли способности радоваться этому миру. Даже если не всегда комфортно себя чувствовали в нем. Эти старые снимки подняли во мне волну воспоминаний. Одна за другой приходили картинки из прошлого и заставляли вновь переживать эти дни. Делюсь этими воспоминаниями с вами.
Мне девять лет. Мы с бабушкой остались ночевать у её сестры. На утро у нас самолет в Крым. Мы вдвоем улетаем из Узбекистана, где я родилась. Навсегда. Летом в Крым поехал мой отец и купил нам маленький старенький домик за все наши сбережения (пришлось даже влезть в долги). Следом за нами полетят мама с моими сестренками (младшей – 9 месяцев) и дедушка. Смотрю в иллюминатор – крохотное окошко в мою новую жизнь. Лететь не страшно. Крым с высоты – это одеяло из коричневых лоскутов. Почему мне говорили, что Крым – Ешиль ада – «Зеленый остров»?
Холодно. На дворе ноябрь. Все кругом серое и грязно-коричневое. Все время льет холодный дождь или дует пронизывающий ледяной ветер. Кажется, у меня и теплой одежды-то нет. Все наши вещи еще месяц или два будут ехать в контейнерах из Узбекистана. В конце ноября выпал снег – сугробы просто огромные, проваливаешься по пояс. Я не говорю никому, но я отчаянно хочу назад, в лето и спокойствие. Мое детство закончилось вместе с этим перелётом.
Дед Антон – веселый, улыбчивый. Мы живем в его доме в городе Бахчисарае. Город серый, как и весь Крым, который я видела той осенью. В купленном отцом доме идет ремонт. Я была там пару раз – мрачные маленькие комнатки, тяжелый запах его прошлых обитателей. Сказали, что еще пару месяцев мы будем жить у деда Антона и его жены – тети Шуры. Это наши родственники, о которых я никогда не знала раньше.
Оказалось, что в Крыму у меня есть родня с русскими именами – Сережа, Саша, Наташа.
До депортации крымских татар из Крыма тетя Шура была замужем за родным дядей моей бита (бабушки) - Сеитхалилем. Как русскую её не выслали из Крыма. Она осталась с маленьким сыном на руках и спустя время вышла замуж за этнического чеха Антона. Сын Марат всю жизнь носил крымскотатарскую фамилию Асанов.
До моей новой школы пять минут пешком. До детского сада тоже. Отец искал такой вариант – в нашей семье трое детей. Я любила свою школу в Узбекистане. Отличница Эльвира, весельчак Артём, мой сосед по парте – я скучала по своим друзьям. Новая школа в Крыму со старта обдала холодным душем. «Какая-то татарка из какого-то Узбекистана» - эту фразу я запомнила из пересказа беседы моей мамы с директором школы. В конце восьмидесятых антитатарская пропаганда сквозила из каждого взгляда наших крымских соседей, из разговоров пассажиров в автобусе, она была даже в любопытных взглядах соседских мальчишек – они проносились мимо на велосипедах, но знакомиться со мной никто не подходил. Я – изгой.
«Татарка из Узбекистана» пошла в третий класс вместо четвертого. Директор сказал, что из-за разницы в программе я должна вернуться на уровень ниже. Учительница была украинкой по национальности. Это был новый дивный акцент для моих ушей – характерная «г», «шо» вместо «что». Кажется, больше всех остальных предметов эта пышная блондинка с высокой прической любила украинский язык. Я стала быстро понимать новый язык, он льнул ко мне, журчал и обнимал. «Дощик ллє» - «дождик льёт».
Вот я стою у доски. Мне девять лет и я сдаю экзамен. Я борюсь за право пойти в положенный своему возрасту и уровню знаний класс. Кажется, я сболтнула лишнего, когда рассказала дома, что в третьем классе учительница вызывает меня к доске и поручает объяснить новую тему всему классу. «Так не пойдет» - решила мама и настояла на моем переводе в четвертый класс. Вот я – отличница гимназии из Маргилана – стою и держу ответ перед строгой Любовьфедоровной из Бахчисарая. Она сверлит меня и маму холодным взглядом сквозь очки. Экзамен я сдала.
Я опять изгой. Ко мне подошел одноклассник и поинтересовался, умею ли я пользоваться вилкой. Когда семьи крымских татар стали массово возвращаться в Крым из мест ссылки, сознание местного населения было отравлено советской пропагандой – едут «предатели советской родины», «нелюди с рогами и хвостами». Пару раз замечала, что мои одноклассники обходят меня по кругу и внимательно рассматривают – ищут хвост?
Сегодня проверка – приезжает комиссия проверять технику чтения среди младших классов. В нашем классе есть звезды-отличницы, они – надежда на хорошие результаты. Всех учеников по одному тестируют в фойе. Мне открыли страницы и засекли время.
- Двести слов в минуту, - проверяющая подняла на меня свои голубые глаза.
- Двести, - сказала я, зайдя в класс. Кто-то из одноклассников громко охнул. У звезд-отличниц было по 150. Учебный год я закончила с пятерками.
Наджие Феми
_________________________________________________________________________________________
Слушать Canli Radio https://canli.online/
Подписывайтесь на нас в социальных сетях:
https:/www.instagram.com/canli_radio
https://www.facebook.com/canliradio1
https://zen.yandex.ru/canliradio https://t.me/canliradio
Расскажите нам, каким было ваше возвращение в Крым? Что вы запомнили? Пишите в комментариях! #avdet_balalari