Глава 50
Один пирог был готов. Он стоял на столе и остывал, издавая нежный ванильный аромат. Под плёнкой в миске мариновалось мясо. Гешка выложила начинку в форму, сверху кусочками банана нарисовала солнце, хаотично разбросала чернику, присыпала сверху крошкой, поставила пирог в духовку, завела таймер.
Она волновалась, ей очень хотелось, чтобы всё получилось так, как она задумала. Пирог она готовила самостоятельно впервые.
Она думала об Архипе. Именно сейчас она поняла, насколько трудно было ему оказаться без родителей в бабушкином доме, гораздо труднее, чем ей.
«В моей жизни появился папа, а из его жизни, когда он был таким же, как я сейчас исчезли и мама, и папа. Он помнил их, он знал своих маму и папу, он вспоминал о них каждый день. Он рассказывал мне о них, и я видела слезинки в его глазах, когда он замолкал и уходил попить воды. Он делился своими воспоминаниями о них со мной, а не с бабушкой. Почему? – думала Гешка, перекладывая кусочки мяса в гусятницу, и поливая их маслом.- Почему я ни разу не слышала, чтобы он говорил с бабушкой о маме? А я спрошу, обязательно спрошу».
Потом её мысли переключились на бабушку, и она вспомнила её постоянное ворчание. Бабушка ворчала на Гешку, и всегда приплетала свою дочь. «Ты такая же непутёвая как она, так же смотришь на меня и молчишь». После таких слов бабушка обычно поджимала губы, уходила на кухню и долго гремела посудой. Что это было? Гешка не понимала ни тогда, не могла понять и сейчас.
А действительно, что? Что переворачивалось в душе бабушки, когда она смотрела в глаза, обиженной ею, Гешки. Может быть, в Гешкиных глазах она видела боль своей дочери. Получать вместо любви мамы упрёки – это больно. Лишь смотря на Гешку, Полина Егоровна начинала понимать, как же была она сурова со своей дочерью. Но бабушка умела быстро прогонять вползающие в душу щемящие сомнения и чувство вины перед дочерью она глушила «на корню». Уверенность, что она, и только она, во всём и всегда права, возвращались к ней быстро, и Гешка получала в качестве наказания – задание, что-либо сделать. «Лишь бы не вертелась под ногами и не сверлила меня своими глазёнками», - думала в такие минуты бабушка.
Прозвенел таймер. Гешка вытащила пирог из духовки, оставила его в форме остывать. В духовку она поставила гусятницу с мясом, снова завела таймер.
Почищенная картошка, залитая водой, стояла на плите. Порезанные овощи в салатнице она прикрыла салфеткой. Их осталась только посолить и заправить маслом.
Гешка устало опустилась на стул, положила на руки голову. «Интересно, но в этом доме у меня совершенно иные мысли бродят в голове, - отметила она и улыбнулась. – Прошло всего две недели, как я здесь, а сколько всего произошло, сколько нового я узнала. И это всё папа!», - восхищённо подумала она о папе.
Гешка купалась в папиной любви, когда папа был рядом. Когда он был на работе, она чувствовала, что он думает о ней. И ей очень хотелось научиться любить его так же, чтобы не нужны были слова.
**** ****
- Такая тишина, и только запахи поют, сообщают, что ты здесь, - сказал папа, улыбаясь. – Как ты? Устала? Ух, ты! Два пирога! Почему?
- Я схитрила, - призналась Женька.
- Как схитрила? Рассказывай, - обнял и поцеловал дочурку папа.
- Я не умею пользоваться кухонным комбайном, вот и схитрила, попросила помочь Ольгу испечь им пирог на завтра.
- Так, значит, праздник им решила устроить, да? – засмеялся папа.
- Так уж вышло, прости. За то я научилась пользоваться миксером, и другой пирог делала полностью сама. Ой! Подожди, - высвободилась она из его рук, подошла к плите, включила горелку под кастрюлей с картошкой, вернулась назад, встала рядом с папой.
- А в духовке что-то есть? – спросил папа.
- Да, - ответила Гешка. – Ты устал? Голодный?
- Голодный, как черт! Я без обеда сегодня остался, - ответил папа.
- Но не зря? Разобрался?
- Да, разобрался. Всё не так просто, но обойдётся без потерь с нашей стороны, - улыбнулся папа. – Ну, ладно, я в душ, потом ужинаем, - он потрепал её за ухо и ушёл, оставив свой телефон на кухонном столе.
**** ****
Гешка накрывала на стол, разложила салфетки, приборы, поставила бокалы с соком, заправила салат, водрузила его на стол. Духовку она уже выключила. Картошка должна быть готова через пару минут. Гешка заваривала чай, когда зазвонил папин телефон.
На экране высветилось «папа». Гешка взяла телефон в руки. Звонил её родной дед. Она взволнованно нажала кнопку и прижала телефон к уху.
- Роман, что ты творишь, что творишь? У матери приступ, скорую вызывали. Поиграть решил! Мститель хренов! Столько лет молчал, и нате, получите, отомстил! – орал в трубку дед.
- Сергей Николаевич, ваш сын перезвонит вам позже, - тихо сказала Гешка.
- Анна, и ты с ним за одно, - взорвался дед с новой яростью.
- Я не Анна, - сказала Гешка и опустилась на стул. Роман взял из её рук телефон.
- А кто? – услышал он голос отца.
- Твоя внучка, - сказал Роман, прижав телефон к уху. Другой рукой он ласково гладил Гешку по плечу.
- Как? Когда? – растерянно спросил дед.
- Тринадцать лет завтра будет ей, приезжай, познакомишься, и за одно, разберёшься во всём. Пора уже открыть глаза, - ответил сын.
- А Лютиков? – уже тихо спросил дед.
- Пусть со своей дочерью сам разбирается, ты в это дело не лезь. Она как была идиоткой , так и осталась, а могла бы и поумнеть. Прилетишь, позвони, встречу, - Роман отключил связь. – Тихо, тихо, малыш. Ты чего расстроилась. Смотри, какой подарок ты получишь завтра! Дед, собственной персоной прилетит на твой день рождения, - засмеялся папа.
- Ты думаешь, прилетит? – спросила Гешка. В голосе звучала неуверенность.
- Я не сомневаюсь, прилетит. Любопытство в этот раз возьмёт вверх, - усмехнулся Роман.
- А бабушка?
- Да, кто её знает? Посмотрим, что будет завтра. Пойдём за стол, я есть хочу, - перевел тему папа.
- Сейчас, сейчас, я всё разложу по тарелкам, - засуетилась Гешка, надевая силиконовые рукавицы и открывая духовку.
Она вытащила гусятницу из духовки, сняла крышку. Папа заглянул из-за её плеча в открытую гусятницу, с шумом втянул в себя запахи ароматных кусков мяса, аппетитно блестевших коричневой масляной корочкой.
- Вау! Всё, я так больше не могу, давай, я помогу тебе. У меня слюни текут от предвкушения, - бормотал папа, сливая воду с отварной картошки.
**** ****
После ужина они снова играли в шашки и рассказывали друг другу о том, как прошёл день.
Гешке было легче, она в своих действиях теперь ориентировалась на папину позицию и вечерами буквально выпытывала у него, как бы он поступил, решая ту, или иную проблему.
Роман быстро раскусил этот орешек и теперь подводил её к тому, чтобы она сама определяла, что будет правильным. Он стал давать два решения на одну проблему, оставляя право выбора за ней. Он учил её ответственности за свой выбор. А так же учил её, что прежде, чем принять решение, нужно всегда знать, что предшествовало этому событию и что будет потом, после того, как решение будет принято, достигнет ли она той цели, на которую рассчитывала.
Романа этому никто не учил. И именно поэтому судьба била его со всех сторон. Поддержки родителей тоже не было. Он учился на своих ошибках, падал и поднимался, падал и не сдавался. Смотреть на битые коленки дочери он не хотел, ей и так досталось, поэтому учил, учил, как подсказывало сердце.
**** ****
По своим комнатам они разошлись поздно, не хотели расставаться.
Роман не стал рассказывать дочке о своём разговоре с Савелием Игнатьевичем. Он ещё не решил, как поступит. Предложение профессора было заманчивым, но Романа смущало изначально заложенное враньё.
С одной стороны это давало возможность Гешке самой решать все школьные проблемы без помощи денежных вливаний. А с другой, он боялся, не заклюют ли его дочурку все эти богатенькие отпрыски, вместе со своими родителями.
Савелий Игнатьевич дал ему неделю на размышления. За это время он должен забрать документы из сельской школы, собрать необходимые справки.
«Ладно, не будем торопить события, посмотрим, как будет всё складываться», - подумал Роман, вглядываясь в темноту ночного неба, стоя на балконе.
Мы с разных планет
Анютины глазки