–Мам, похож, очень похож, – в голосе Алексея слышалась радость.
–Сынок, ты сделай этот тест, я забыла, как там его называют, ну ты сам знаешь.
– Да мам, ты права.
– Знаешь, как ему Найда радовалась, а она ведь чужих не любит. Я завтра с ним поговорю, может еще что всплывет, или расскажет сам откуда он взялся, когда родился, с кем жил.
Наутро, приготовив завтрак, она опять достала альбом с фотографиями, на всякий случай. Проснувшиеся мужчины пошли на реку искупаться, там Николай Семёнович всё приглядывался к парню может родинка какая есть, или ещё чего-нибудь приметное. Лена должна помнить, но нигде ничего на теле Виктора он не увидел. После завтрака втроем сели в беседке. Первым заговорил Виктор:
– Простите я, не думал, что всё так обернётся и мне придётся у вас ночевать.
– Значит вести тебя никуда не надо?
– Выходит так,– голос парня звучал невесело.
Анна Яковлевна показала ему маленькую фотографию сына из военного билета,
– Откуда у вас моя фотография, у меня такой нет.
– Это наш сын Алексей, ты его вчера видел. Виктор с недоумением смотрел то на фото, то на Николая Семёновича, пока тот не сказал ему:
– Ну-ка расскажи о себе: кто ты такой?
– Моя фамилия Цыганов, отчество моя Николаевич, так звали отца моей воспитательницы, а Цыганов я потому что меня у цыганки отобрали, которая побиралась со мной на руках, ей стало плохо на жаре, я и выпал из рук, а увидев это, дворник быстро забрал меня и отнес в полицию, потом я воспитывался я в детдоме.
– А сколько тебе лет?
–Меня нашли, когда мне было 7или 8 месяцев, как мне рассказывала воспитательница, а днем рождения поставили 1 июня, чтобы символично было, да и в этот месяц мне было удобнее документы оформлять после выпуска.
– А когда ты вчера лежал рядом с женщиной в палате, что ты чувствовал?
– Я смотрел на нее, и мне хотелось встать, погладить её по голове, взять за руки. Мне вдруг так её жалко стало, – и у парня на глазах навернулись слёзы, – она показалась мне такой несчастной.
– У нее действительно горе, 18 лет назад у неё цыганка украла сына, она тогда жила вместе с мужем в городе. Однажды гуляла в парке и ушла достаточно далеко от центральной аллеи, ничего не предвещало несчастья, она каждый день таким маршрутом ходила, тик вот её и вычислили. Две цыганки её отвлекли, а третья украла сына. Как она убивалась, как винила себя, еще и муж от нее ушел. От все этого бедная наша Леночка и заболела. Месяц тому назад внуку исполнилось восемнадцать, если он, конечно, жив.
– Значит я не просто так увидел название “Петрова Балка”, значит вы, увидев меня, подумали, что я ваш, правда? – в глазах у парня светилась надежда, – когда я был еще в детском доме, то думал, что стоит мне выйти за его ворота и я тут же найду маму, но увы, действительность оказалась суровее, о ней мне никто не мог ничего сказать.
Тут зазвонил телефон:
– Да, Лёша. Я рада, передай ей, что Витю забрали у цыганки, и он всё это время провел в детском доме. Хорошо, сейчас приедут.
– Ну что, дед, собирайся и Витю бери. А я так рада, что Леночке лучше стало.
Проводив их, собралась делать домашние дела, но всё валилось из рук она нервничала , злилась не зная на кого. Она поняла, что боялась того, что этот мальчик не внук, и 18 лет поисков не прошли даром и для них с дедом, будь они прокляты, эти цыганки. Время тянулось медленно, а когда соседка позвала её попить чайку, она тут же и пошла, она чувствовала, что ей надо выговориться, хотя понимала, что соседка позвала её из любопытства, увидев Витю. Но она не осуждала её, ведь ей нужно было сочувствие и внимание. Рассказав все семейные новости, она начала рассказ и о Викторе. Больше всего соседку удивило поведение Найды:
– Ведь она всегда агрессивно относилась к чужим, значит ваш, значит признала, – убеждала она старушку, которая, услышав её уверенные слова, обрадовалась такой поддержке.
Они поговорили немного о делах огородных и Анна Яковлевна пошла домой готовить обед.
Тем временем Николай Семёнович с Виктором уже сидели в ожидании Алексея, который был пока занят. Освободившись он повез их куда-то на своей машине. А Лена лежала в палате одна и мучительно переживала, что мальчик, наверное, считает, что нашёл семью, и обидится на них за этот тест, который решили они провести, ведь ему только 18 лет, он один на один с собой и своими мыслями, ему было тяжелее чем кому-либо. Еще, думала она, его наверняка обижали в детском доме, она много слышала всяких рассказов об этом. Лена лежала и тихонько плакала, это снимало напряжение. Потом она принимала в палате гостей: к ней пришли две девочки – ее ученицы, потом приехала её подруга, с которой она поделилась новостью и болью в сердце, добавив, что самое тяжёлое для неё ожидание, подруга успокоила:
– Ты 18 лет ждала и надеялась, а сейчас уж потерпишь слегка, да ведь и по всем другим признакам похоже, что это твой сын.
– 3наешь у меня в груди как будто знак вопроса застрял, и, поворачиваясь, раздирает сердце, не от сомнений, нет, а мучительного понимания того, что 18 лет своей жизни я не жила, а существовала. Этот знак вопроса, как бы утверждает бессмысленность моей жизни. И если сейчас мне скажут, что он не мой сын, то дальше жить не имеет смысла.
– Что ты говоришь? Разве можно даже думать об этом? Нельзя, грех, лучше сожми пальцы в кулак и жди положительного результата, не буду тебе мешать, жду звонка.
И она ушла, оставив Лену наедине со своими мыслями, сомнениями и надеждами.
Не менее трагическим было и настроение Виктора, он ходил сам не свой, понимая, что совпадений было много: цыгане, и возраст, и схожесть с Алексеем Николаевичем. Он вовсе не был против теста, он хотел настоящего подтверждения, которое не оставило бы ни у кого никаких сомнений, только так он хотел войти в эту семью, про которую в дальнейшем он мог бы сказать, что это его семья. Он видел, что Николай Семёнович и Анна Яковлевна абсолютно не сомневаются в том, что он их внук, видел, как они пытаются угодить ему во всём, оправдывая этот злосчастный тест. И он не знает, как и что им сказать, что они всё делают правильно.
За результатом теста мужчины поехали втроём, Алексей Николаевич сказал, что конверт раскроют в больнице, где была и бабушка, приехавшая утром вместе с дедом и Виктором. Она сидела у Лены в палате, отвлекая ее от тяжелых мыслей, ведь ждать и догонять дело неблагодарное, как известно. Вдвойне тяжело человеку ждать, зная, что он не может повлиять на ускорение этого ожидания.
Когда они вошли в палату, Алексей Николаевич обнял Виктора и сказал:
– Прости нас, что мучаем тебя своими недоверием.
– Но что вы, я всё понимаю.
Николай Семёнович аккуратно вскрыл конверт, достал оттуда лист бумаги и отдал его Виктору, стоявшему в напряженном ожидании. Тот развернул его, улыбнулся и произнес:
– Девяносто девять целых и девяносто девять десятых процентов.
Плакали все. Врача уговорили выписать Лену, чтобы не омрачать ее радость больничными стенами. Алексей поехал за семьей, пока готовили документы на выписку. И вся семья поехала домой, в родную Петрову Балку, где Анной Яковлевной, уже ни секунду не сомневающейся в том, что Витя ее внук, был накрыт праздничный стол и суетилась у холодильника соседка, увидевшая, как подъехали хозяева. Во двор заходили большой толпой, Найда даже растерялась, не зная к кому бежать, поэтому прыгнула на крыльцо и стояла там, приветливо помахивая хвостом, будто приглашая их всех в дом.
Уважаемые мои читатели, думаю, что в нашей современной жизни еще осталось место для сказок с хорошим концом. А может все же стоит написать, что все совпадения случайны?
Вот еще мои рассказы со счастливым концом, читайте:
Один на один с несправедливостью
Хрупкое право на жизнь