«Вот чёрт, опять проснулся на полу,
А где ж еще мне спать? Я в поле.
Вчера гонял от рек шпану,
Чтоб не утонули вскоре.
Ах вот ты где мой старый друг,
Полировать тебя уж нету смысла,
Забрало стёрлось об камыш,
Да и гнездо пера повисло.
Еще один мой старый друг,
Остёр как слово пьяни в баре,
Тебя возьму я и пройдусь,
По берегу где тварь видали».
Уж вечер близок, никого,
Журчит вода, ишак в деревне хнычет.
«Эй это что, да как же так»,
Бегут к реке девчонка и парнишка.
Прошел какой-то миг,
Во тьму их зазывает голос,
И бывший лишь минутой ранней полоз,
Теперь огромнейший удав.
Я б удивился может вскоре,
Но видел я уже не раз,
Как твари, что молчат, не вздорят,
Вдруг голос открывают, будто наш.
«Ты уходи от сюда, старый рыцарь,
Мне плоть твоя на вкус совсем чужда.
Ты старый, шрамами покрытый камень,
А деток этих кровь еще чиста».
«Уйди с пути, чудовище речное,
Мне твой хозяин нужен, а не ты.»
«С чего ты взял, что я служу кому-то?
Я только что стал тьмой и пустоты».
Змей извиваясь бросился на встречу,
Один лишь взмах решил его судьбу.
И голова удава отлетела в реку,
А рыцарь дальше побежал, на свою беду.
Ворвавшись в куст, за манящим вокалом,
Он обнаружил только прядь волос,
И это всё, что от тех двух ребят осталось,
Уж слишком долго, тот удав держал их врозь.
А рыцарь ждал, ждал еще неделю,
Ушла та тварь и не вернуть людей.
А ведь заплачено ему златой монетой,
За очищение и защиту ото всяк теней.
И как ему вернуться в ту деревню,
И как сказать что он не смог,
Он принял для себя одно решенье,
Уйти как пилигрим, не жалея ног.
Он бросил меч, а рядом шлем поставил.
Доспехи снял и бросил у реки.
Оставив запись на забытом языке, на камне,
«Я был героем, стань героем ты».
Тот рыцарь шел, не ведая печали,
Он знал что гибель будет такова,
Что он умрет от дальнего скитания,
Как гордый путник, а не как шакал.